Я поехал в Сирию заработать денег. Как, впрочем, и все остальные, кто меня окружал. Мне было глубоко наплевать на судьбу сирийского народа. У меня был выгодный контракт с проживанием, питанием и регулярной военной картинкой. Я телевизионщик. В самолёте я напился вискаря. Приземлился, отдышался, глотнул сухого воздуха. Меня подхватили братья из Мухабарата (местное Чека), кто-то уже волок мои вещи. Сопроводили до машины. По шоссе до Дамаска я во все глаза смотрел на огни древнего города...
В Дамаске продают самую вкусную на Ближнем Востоке шаурму. В мечети Омаядов лежит голова Иоанна Крестителя, рядом могила Салах ад-Дина – победителя крестоносцев. Ко мне спустя неделю в помощь приехал оператор – тихий доброжелательный человек. Он ходил по Дамаску, показывал достопримечательности, платил за шаурму и гранатовый сок. Я знал его раньше по Кавказу – смелый человек. Но ему, так же как и мне, было наплевать на судьбу сирийского народа, он хотел совсем перебраться в Дамаск, открыть фотомастерскую и сватать одну местную деваху. Ему было не наплевать с точки зрения бытовых и финансовых перспектив. Оба мы нанялись в частное сетевое информагентство. Никаких аккредитаций и удостоверений. Переводчик-араб и Интернет. Агентство состояло из одного маленького человечка с маленькими глазками и кривым ртом. Толстячок-владелец слыл неравнодушным человеком, он вёл в Интернете телевизионные программы, где клеймил позором сирийскую оппозицию и цэрэушных генералов. Какие-то местные блогеры боролись с толстячком за выгодные контракты. Жили мы в государственном учреждении. Здесь было вполне безопасно: за месяц два раза меняли охрану, кто-то регулярно перебегал на повстанческую сторону, ради нашего спокойствия на балконе стоял боец с автоматом.
«Я дам вам парабеллум...»
Как Кисе Воробьянинову, мне дали мелкокалиберный револьвер. Я пристегнул его к поясу. На выезде полковник-сириец сказал: «Дай-ка!» Посмотрел, поржал на своём, поржали его солдаты. Я смутился, сказал, ладно, посмотрим, кто ловчее бегает под обстрелом, убрал револьвер в сумку. И пошёл с толпой военных в пригород. «Дамаск цвета хаки» – так писал я в дневниках. Потом мне дали другой пистолет, испанский девятимиллиметровый, я клал его на тумбочку в своей комнате, когда ложился спать.
Про оружие
90% солдат регулярной сирийской армии воюют с китайскими «Калашниковыми» калибра 7,62. Уважают наши старые, ещё советские. Наш переводчик каждый день доставал пистолет, передёргивал затвор и говорил, что он живым не дастся. Он мне надоел как горькая редька. Лазил в мой компьютер – я поставил пароль, совал нос в мою личную жизнь – я ему врал. Не помню, как его звали, он был низкорослым, с д’артаньяновской бородкой. Назову его Абрам – в противовес его тупости. Я общался с Израилем – была у меня одноклассница Галя. Абрам меня проклял за Израиль и зачем-то показал видео, где салафиты сжигают алавитов. Я поклялся, что я не еврей. С этого момента пистолет клал на тумбочку с взведённым курком. Короче, я перестал понимать, кто на кого работает.
Каждое утро этот идиот Абрам шёпотом сообщал, что мы едем на фронт.
На фронте
Фронт в понятии переводчика-алавита представлял собой окраины Дамаска, где толпа вооружённых автоматами людей чёрт-те в какой одежде (Мухабарат) шли по улицам и озирались по сторонам, вдалеке раздавались одиночные выстрелы. Это была зачистка, война. Потом понял по глазам солдат: какая-то вялая война. Идут в полный рост, смеются, позируют. Когда война, в глазах «щемилово», первым делом все «щемятся», то есть стараются не подставить себя под пули и осколки.
Сидит на кортах толпа вояк. Пустырь. Лазают по развалинам. Населения нет. Привезли пленного мужика, пинают, типа пособник – кормил боевиков. Притащили ещё двоих – молодого и пожилого. У старика глаза обречённого, голова, как шарик, круглая, бритая. Молодой с надеждой «водит жалом» по сторонам. Я отвернулся.
На следующий день снова едем на «фронт». Толпа военных в приличной форме, всё по уставу. Танки Т-72. Броневик времён Второй мировой. Пустые кварталы, частные владения. Ветер гуляет, стучат приклады по воротам. Идём перебежками. С нами толпа местных журналистов, тоже топают коллективом. Девушка со смелым арабским взглядом отвечает мне в интервью, что не может сидеть сложа руки, когда её страна в опасности. Рядом вдруг стреляет крупнокалиберный пулемёт, девушка приседает. Удачный кадр я снял. Ответных выстрелов нет. Понимаю, что это очередное представление для прессы. Становится противно.
Мы бежали сломя голову, рядом бежал сирийский журналист, с ужасом оборачивался. Он бежал, как по-настоящему напуганный человек. И я бежал и снимал на ходу. Репортаж, который я перегнал в Москву, был просто боевым. Над головой свистели пули, но свистели как-то уж регулярно и правильно. Привели одного пленного, он стоял позади журналистов и ждал своей очереди вступить в действо. На земле разложили салафитские флаги, литературу, снаряжение, фуражки. Пленного, того самого молодого человека с рассеянным взглядом, дружески обнимает мухабаратчик в песочной «горке», что-то ему шепчет на ухо. Тот кивает. Потом его сажают на колени, надевают на голову мешок. За сидящим выстраивается шеренга сирийских чекистов и солдат. Они начинают рассказывать журналистам, как удалось обезвредить, предупредить, уничтожить и т.д. Когда спектакль закончился, я поискал глазами парня с мешком. Его уже вели куда-то прочь. Он обернулся, и я поймал его рассеянный взгляд. Потом нас повели показывать трупы боевиков. На земле лежал кусок обгорелого мяса с черепом и крючьями вытянутых в стороны рук и ног. Солдаты с криками «Башар Асад! Слава Сирии!» старались по очереди наступить на дымящуюся голову. Где-то в паху ещё горело. Сделал фото: на снимке нога в ботинке и чёрная голова, как шарик, круглая, бритая...
Мне всё говорят, что сирийцы – хорошие воины.
Если по военной науке, то хороший воин – это обученный и снаряжённый солдат. Способный вести боевые действия в составе подразделения, используя последние разработки военных теоретиков и практиков. Может быть, сирийцы хорошие воины, но плохие солдаты. Они любят свою страну и готовы умереть за неё. Ничего тупее сегодня нельзя показать на поле боя – красиво умереть за родину. За родину нужно жить, сохранять идею, военный потенциал. Учиться, совершенствовать военную науку. Ничего этого сирийские солдаты, офицеры и генералы не делают.
Тактика современной войны
В первую очередь сирийцам посоветовали изменить военную тактику. Суть в том, что в Сирии идёт не гражданская война, а реализуется на практике разработанная ЦРУ так называемая теория «Мягкой войны». Схема до неприличного простая: группа боевиков, вооружённая стрелковым оружием, крупнокалиберными пулемётами и гранатомётами, скрытно проникает в заданный район. Начинают терроризировать население: убивать, казнить, снимать на видео; бандиты нападают на блокпосты и полицейские управления. В районе паника. Армия начинает войсковую операцию: применяет артиллерию, авиацию и тяжёлую технику. Вслед по руинам идёт пехота, зачищая район и неся потери в живой силе. «Духи» уходят, растворяются в жилых массивах.
Своими руками государство уничтожает собственную инфраструктуру, промышленность, людей. Таким образом был практически стёрт с лица земли индустриальный центр Сирии город Алеппо. В разрушенных кварталах свирепствуют болезни, нет продуктов и воды. Сельское хозяйство несёт колоссальные убытки. Не хватает медикаментов. Жители в страхе убегают. Боевики получают зарплату. ЦРУ и Конгресс наблюдают со стороны. Правозащитные организации бьют тревогу: в Сирии нарушаются права мирных жителей! «Врачи без границ», упакованные медикаментами и сотрудниками разведки, несутся на джипах с красными крестами выправлять ситуацию. Европейские СМИ кричат, брызжа слюной.
Сирийским военным была предложена стройная система противодействия «Мягкой войне», проверенная на практике в борьбе с террористами. В действие вступают небольшие мобильные группы, обученные воевать ночью. Именно ночью. Залог победы – скрытность. Пример. На границе с Дагестаном в 2003 году группа из четырёх солдат-контрактников уничтожила целую банду. Отработали со счётом «27:0». Перещёлкали с помощью систем бесшумной стрельбы и ночных прицелов. Таким образом сирийцам предложили обучить солдат ведению скрытного ночного боя. Ответа не последовало. Видимо, не поняли.
Кругом одни шпионы
За месяц, что я провёл в Сирии, были убиты трое журналистов: ливанец, два иранца. «Они безбашенные!» – кричал мне Абрам-переводчик.
Сетевое агентство, на которое я работал, нанимало людей из России, чтобы снимать и освещать события в Сирии. Одного подстрелили, ранили. Потом ещё двоих. Хозяин агентства гордился, заявлял, что с ним работают только бескорыстные герои. Об этом даже упомянуло НТВ. Героям платили небольшие деньги. Иногда совсем не платили. Даже ходили слухи, что это агентство «кинуло» известного блогера Эль Мюрида. Ещё более страшные слухи, что хозяин агентства – маленький человечек с кривым ртом, «откатывал бабло» сирийскому генералу из Политуправления – заинтересованному лоббисту. Маленький человечек повздорил с сирийской активисткой украинского происхождения Анхар Кочневой. Ругались как собаки, кто правдивее доносит информацию. Лили друг на друга грязь вёдрами. Анхарку, как её пренебрежительно называли в агентстве, украли боевики, потом она чудом спаслась. Переводчик Абрам (так и не вспомнил его настоящего имени), оказывается, с ней был дружен. Костерил её при нас последними словами. Криворотый кричал, что «Анхарка лживая сука и работает на МОССАД!» А за ним самим в Москве ходят по пятам моссадовские шпионы. Я перестал переписываться с Израилем, с надеждой смотрел на календарь и в небо, откуда должен был за мной прилететь самолёт из Москвы. Денег в этом агентстве мне не заплатили – уличили в пьянстве и попытке изнасиловать шестидесятилетнюю уборщицу из государственного учреждения.
Заработал ли я на Сирии? Да, всё-таки заработал: помогли опыт и связи с российскими центральными СМИ, голодающими без информации из зоны боевых действий. Стыдно ли мне? Не знаю... Противно до омерзения, что десятки и сотни негодяев и бездельников, прикрываясь лозунгами, стараются урвать у бедного обречённого народа. Что даже высокопоставленные алавиты, представители этого народа, также стараются набить карманы. Все остальные алавиты (народ) в случае победы так называемой оппозиции (деятелей «Мягкой войны») будут безжалостно истреблены, если не успеют убежать.
По возвращении мне предложили подготовить разоблачительный материал на это сетевое агентство. Я вроде занялся, а потом плюнул. Читателям не интересны имена и названия. Агентству и её владельцу плевать на мнение читателей. России по большому счёту плевать на Сирию. На войне платят хорошие деньги, это лучший бизнес наравне с проституцией и торговлей наркотиками. Маленький криворотый человечек, увидев в эфире НТВ репортаж Анхар Кочневой, потащился тоже заключать контракт к главному редактору НТВ. На месте главреда я бы согласился использовать наймитов какого-то подозрительного сетевого агентства. Война будет нешуточная, зачем подставлять своих журналистов.