Нам не НАТО: когда у нас была возможность договориться, мы не договорились

1 февраля 1992 года Борис Ельцин и Джордж Буш подписали декларацию о завершении холодной войны. Непосредственным участником тех переговоров был Владимир Денисов — ветеран военной разведки, экс-заместитель секретаря Совбеза РФ, который дал интервью «Новой газете».

22 июня 1994 года началось сотрудничество России с НАТО. В этот день наша страна присоединилась к программе «Партнерство ради мира». В то время НАТО и само не знало еще, что ему делать. После прекращения действия Организации Варшавского договора 1 июля 1991 года непонятна была судьба самой конструкции НАТО. Разнородные политические силы Европы и США задавали в тот период прямые вопросы чиновникам НАТО о целесообразности его существования в неизменном виде после исчезновения главного противника.

Одновременно в наших отношениях развивались и раздражающие факторы. В первую очередь это череда кризисов, связанных с распадом Югославии. Посол по особым поручениям, замглавы Госдепартамента Ричард Холбрук, один из авторов Дейтонских соглашений, приезжал в Дом приемов на улице Воровского в Москве на переговоры по Югославии.

За столом переговоров он вел себя очень резко. Наши дипработники, которых сегодня называют хамами и грубиянами, до такого стиля близко не дошли. Тяжело нам было с ним, ведь сил особых противостоять позиции высшего чиновника США в то время у России не было. К середине 90-х годов российские вооруженные силы утратили возможность проводить войсковые операции оперативного масштаба. Ни по логистике, ни по материально-техническому обеспечению и составу сил и средств мы не могли проводить корпусные и армейские операции. Наличие более-менее современной техники в войсках к концу 90-х годов было от 12 до 15%. Наиболее обеспеченными были РВСН, а по сухопутным войскам этот показатель был всего 3–5%. США тратили на одного военнослужащего 125–150 тысяч долларов в год. Наш показатель был на уровне 15–20 тысяч.

В Вооруженных силах было тогда 2,1 миллиона человек. Из этого числа с огромным трудом сумели найти для операций в Чечне 85 тысяч и с горем пополам их обеспечивать. Вот такое было реальное положение в то время, когда мы вели переговоры с НАТО. И его руководители, конечно, все это видели и понимали. Лейтмотивом тогда проходила истина - будет расширение НАТО — будут серьезные проблемы в будущем. Первыми стали Польша, Венгрия и Чехия — три самые крупные страны, в которых еще стояла инфраструктура и вооружение Северной, Центральной и Южной группы войск. Еще и служащие не были уволены.

Весной 1997 года Россия и НАТО подписали «Основополагающий акт РФ — НАТО». Секретарем Совбеза в тот момент уже был Рыбкин. 12 марта 1999 года три первые страны Восточной Европы были приняты в НАТО, а 24 марта начались бомбардировки Белграда.

Новый этап взаимоотношений с Западом все отсчитывают от мюнхенской речи Путина в 2007 году. Но речь Лебедя, произнесенная за 11 лет до этого в штаб-квартире НАТО в 1996 году, хотя и не имела таких медийных последствий, гарантированно дошла до адресата. И строилась она на тех же самых посылах. У России есть очевидная проблема: мы не закрепляемся на рубежах. Достигнутое в политике не становится долгосрочным достижением, не осваивается практикой. Мы в результате потом откатываемся назад еще дальше.

НАТО по-прежнему сильно, но совсем не так, как большинство населения себе представляет. Высвободившиеся от размещения войск, военных закупок и обслуживания гигантские средства европейцы перекинули на социальные программы, образование и технологии. Понятно, что отказаться от этого уже никто не хочет. Сколько времени США настаивают, что все должны вносить в военную структуру НАТО пусть и не равный вклад, но хотя бы по 2% ВВП? Обратите внимание, как Европа сопротивляется.