Давно подмечено: города — как люди. Со своим характером, привычками, достоинствами и изъянами. И даже, как говорят сегодня, гендерными признаками. Санкт-Петербург, Архангельск, Великий Новгород, Смоленск, Тула (несмотря на «женский» топоним) — носители чисто мужского начала в отечественной истории. А Калуга, Тверь, Кинешма, Вологда, да и сама Первопрестольная — сугубо женского. Из того же разряда и небольшой, лежащий ровно на полпути между Ярославлем и Костромой, городок Нерехта...
Она — не гранд-дама, не бой-баба. Скорее — барышня. Девица из благородной семьи, как определяет это слово Владимир Даль. Барышня, воплощающая в себе не худшие — скажем так — черты провинциального характера.
Хотя ничего «женского» история Нерехты, впервые упомянутой в летописи восемьсот лет назад, поначалу не сулила. Даже наоборот. В ту пору крепко повздорили между собой сыновья Всеволода Большое Гнездо: «Лета 6722 (1214 — авт.) зача Константин рать: отъят у Георгия Соль Великую... а у Ярослава отъя Нерохт». Видно, было что отнимать. Ничего личного: чистый бизнес. Нерехта стояла — и стоит — на многочисленных соляных ключах. А соль была тогда, подобно сегодняшней нефти, универсальной и твёрдой валютой, источником постоянного дохода.