О деле ЮКОСа сказано более чем достаточно. Либеральные круги, негодуя о попрании частной собственности, не устают повторять о деструктивности случившегося. Их оппоненты не менее настойчиво доказывают обратное, подвергая сомнению то общественное благо, которое якобы несла компания. К уже прозвучавшим оценкам действительно трудно добавить чего-то существенного. За исключением, пожалуй, одного: эпопея с ЮКОСом ещё не подвергалась важной экспертизе – исторической.
Речь о том, насколько правомерны действия государства с точки зрения опыта нашей истории. Узнать ответ мы можем из сравнения дела ЮКОСа с громким эпизодом, происшедшим на излёте царской империи. В 1913–1916 годах крупнейшая дореволюционная нефтяная компания «Товарищество братьев Нобелей» оказалась в ситуации, во многом схожей с юкосовской. А потому выявленные параллели помогут лучше понять события начала ХХI столетия.
Корпоративный background
Частная нефтяная фирма Нобелей – любимица всех поколений российских либералов. Её становление и развитие считаются не просто плодом, а образцом свободного предпринимательства. С помощью рыночных механизмов талантливые люди достигли огромных успехов, построив самую крупную и эффективную компанию дореволюционной России. Причём семейство Нобелей проявило себя в качестве не только бизнесменов, но и изобретателей, внедривших ряд технических усовершенствований. Однако давайте отвлечёмся от этих восторгов и более пристально посмотрим на деловые будни компании.
В нефтяной бизнес выходцы из Швеции попали случайно. Один из братьев, Роберт, оказался в 1879 году в Баку в связи с неплатежами каких-то партнёров и тем самым набрёл на нефтяные перспективы. Скоро в Кавказском регионе высаживается целый нобелевский десант со специалистами из США и Галиции. Они привезли передовые достижения в бурении, перегонке сырья, строят трубопровод.
Заметим, что Нобели не были единственными, кто серьёзно подошёл к делу, как это нередко преподносится сегодня. Конкуренцию им составляли отечественные инженеры-предприниматели, чьи имена забыты: В.И. Рагозин, С.Е. Палашевский, А.А. Бунге и др. Забыты по той причине, что Нобели вместе с банкирским домом Ротшильдов, также объявившимся в Баку и перекупившим тогда же «Каспийско-Черноморское нефтяное общество», сделали всё для их разорения и выдавливания. В результате ключевые позиции в отрасли оказались в руках у названных иностранцев. Пытаясь хоть как-то скрасить эту реальность, император Александр III обратился к Нобелям с настойчивой просьбой принять российское подданство. Требование, конечно, было выполнено, но на деле это мало что изменило.
Стержнем их стратегии оставался сговор с Ротшильдами. Сначала роли распределялись следующим образом: последние концентрировались на экспорте, а Нобели – на внутреннем рынке. С конца ХIХ века партнёры начали допускать друг друга в уже освоенные ниши. Но главное в другом: они неизменно формировали ценообразование. Как тогда говорили, дайте им хоть миллиард пудов нефти, они какие угодно цены назначат. Обе компании особыми соглашениями определяли долю каждой в том или ином районе страны. Совместно проводили операции по скупке сырья у средних и мелких производителей, играя на понижение. После резко взвинчивали цены, и из карманов потребителей выкачивалась сверхприбыль. Всё это стало возможным, поскольку Нобели и Ротшильды владели огромными резервуарами нефти объёмом в 100 млн пудов. Торговля нефтью и нефтепродуктами фактически была ими захвачена. Другие могли участвовать в ней лишь на правах агентов. Самостоятельно выйти на рынок не представлялось возможным: обширные железнодорожные и речные транспортные средства также находились под их контролем. Закономерен вопрос: о какой рыночной конкуренции здесь можно говорить и чем, собственно, восхищаться? Очевидно, что вышеописанное явно из другой оперы.
Ещё в большей мере это относится и к ЮКОСу. Построение самой крупной частной компании после крушения СССР, вызывающее восхищение определённых сил, даже отдалённо не состыкуется с рыночными принципами. Вспомним, её «родителем» стал не дух свободного предпринимательства, а печально известные «залоговые аукционы», устроенные в 1995 году. Тогда государство сбрасывало около 800 промышленных предприятий различного уровня. Лакомым куском стали сырьевые – объект вожделений растущей не по дням, а по часам олигархической прослойки. Сама компания ЮКОС, образованная двумя годами ранее как государственная, была составлена из ряда нефтепромышленных структур: «Юганскнефтегаза», «Куйбышевнефтеоргсинтеза», восьми сбытовых организаций и др.
Вот всё это хозяйство и выставили на аукцион, где оно было приобретено группой «Менатеп». Парадокс заключался в том, что непосредственно перед приватизацией правительство разместило в одноимённом банке около 120 млн долларов. Ими же в соответствии с договорённостями было прокредитовано государство, передавшее за эту «помощь» контрольный пакет ЮКОСа в частные руки. Добавим, на тот момент вся компания оценивалась в 350 млн долларов, но уже спустя восемь месяцев её рыночная капитализация сказочно подскочила до 6,2 млрд долларов. Не оставляет иллюзий и предрешённость аукционных процедур: «Менатеп» победил даже без видимых усилий, предложив лишь на 100 тыс. долларов сверх стартовой цены. Примерно схожим образом ЮКОС поглотил ещё несколько крупных предприятий: Восточную нефтяную компанию и Ангарский нефтехимический комбинат.
Но это ещё далеко не всё: устроители постсоветского «экономического чуда» громко проявили себя на налоговом поприще, виртуозно уходя от уплаты причитающихся платежей. В 1996 году этому помогло предоставление льгот тем, кто обеспечивал победу Ельцина в президентских выборах. Затем хозяева ЮКОСа сделали госбюджет уже постоянным источником дохода. В разработанные схемы были вовлечены администрации регионов, где работала компания, Министерство финансов, налоговая служба и т.д. К примеру, в 2001 году это позволило минимизировать налоги с положенных 14,5 доллара с барреля – аж до 5,2 долларов. Ротшильдам и Нобелям о таком оставалось лишь мечтать.
Большие политические игры
С укреплением корпоративных позиций усиливается интерес Нобелей к политическим сферам. Особенно зримо это проявилось в начале ХХ столетия. Тогда российская нефтянка находилась на подъёме: к 1904 году в стране добывалось около 700 млн пудов сырья, и отрасль не уступала американской! Однако в ходе первой русской революции последовало крушение. Прокатившиеся беспорядки носили печать организованности, а денежные средства, которыми снабжали рабочих, указывали на обладателей обширных капиталов, стремившихся подорвать экспорт русского керосина. Главные интересанты – американская StandardОil, английская Shell, а непосредственные организаторы – «свои» Нобели. Установлены факты привлечения ими в Бакинский край профессиональных революционеров (например, эсера М. Натансона), покупки типографий для этой публики и т.д. Отметим, что погромы уничтожили 60% вышек, преимущественно армянских и азербайджанских фирм, а вот нобелевские промыслы практически не пострадали. Сокрушительное поражение России в нефтяной гонке с Америкой было предрешено. В 1911 году наши возможности снизились до 553,8 млн пудов в год, тогда как в Соединённых Штатах добыча резко рванула вперёд, достигнув громадной цифры – 1 млрд 738 млн пудов. Освободившиеся от российской нефти мировые рынки достались американцам и англичанам. Однако на фоне падения отечественной отрасли происходит расцвет «Товарищества братьев Нобелей», которое постепенно превращается в крупнейшую компанию империи. Она манипулирует ценами, аккумулирует громадные средства и успешно выходит на международную арену. Иными словами, коллапсом отечественной нефтянки Нобели купили себе место на глобальных рынках, поделённых более сильными корпорациями.
Сложившаяся ситуация вызывала острое неудовлетворение у государства, всё больше понимающего, что никакого улучшения дел в нефтянке ожидать не приходится. Требуется переформатирование отрасли с целью лишить Нобелей привилегированного положения, что и стало основой разразившегося тогда громкого конфликта. Атаку на Нобелей повела петербургская банковская группа, которая действовала не просто в интересах государства, а выступала фактически оператором всей российской финансовой системы. Для экспансии на нефтяной рынок была учреждена «Русская генеральная нефтяная корпорация» (часто именуемая просто «Ойл»). Стратегия состояла в скупке контрольного пакета акций «Товарищества», которые распределялись следующим образом: треть находилась в собственности у семьи Нобелей и топ-менеджмента, а две трети – распылены по различным держателям, включая зарубежных. Если бы удалось собрать чуть более 50% ценных бумаг, это привело бы к потере семейством и его союзниками права распоряжаться огромной сырьевой и сбытовой империей. В случае успеха «Ойл» превратился бы в ведущую силу на нефтяном рынке России, способную диктовать условия даже такому гиганту, как «Шелл».
Борьба за контрольный пакет нобелевских акций – увлекательная страница дореволюционной истории. Корпоративный, казалось бы, конфликт быстро перерос в открытую политическую схватку. На стороне досточтимого семейства выступил весь спектр либеральных сил того времени. Включились и европейские игроки, которые стали препятствовать операциям питерских банков. На помощь Нобелям устремилось московское купечество, заинтересованное в ослаблении государства. На рубеже 1915–1916 годов в уставной капитал «Товарищества» входят банк Рябушинских, Московское общество взаимного кредита, Московский купеческий банк. Нобели начинают взаимодействовать с видными оппозиционерами того времени А.И. Гучковым и А.И. Коноваловым.
Говоря о событиях той эпохи, нельзя не заметить параллелей с началом ХХI столетия, когда в подобной роли выступал ЮКОС. Начинавшийся как хозяйственный, этот конфликт также обрёл яркую политическую окраску, а собственники компании сделали вполне определённые ставки. Узловым моментом явилась попытка продажи блокирующего пакета акций американской нефтяной корпорации Chevron. По сути, мы сталкиваемся с повтором нобелевского сценария почти столетней давности. Компания уверенно обустраивала собственное благополучие в глобальном бизнесе за счёт российского населения, пренебрегала национальными интересами. Для ЮКОСа наша страна также превратилась в подобие «дойной коровы». Если бы планируемая сделка состоялась, то это позволило бы заручиться серьёзной поддержкой со стороны западного делового истеблишмента, а следовательно, укрепить позиции внутри России. Дало бы возможность оказывать влияние на государственную политику, что в конечном счёте привело к контролю над властью.
Владельцы ЮКОСа, среди которых в начале нулевых насчитывалось шесть долларовых миллиардеров, и не скрывали подобных намерений. Их идеалом была олигархическая модель государства, когда последнее низводится до уровня обслуги большого бизнеса и его интересов. Установление контроля над органами власти, и в первую очередь законодательными, – неотъемлемая часть олигархической стратегии. Сегодня ни для кого не секрет, что компания тратила немалые средства, фиксируя влияние в различных фракциях тогдашней Государственной думы – «Яблоке», «Союзе правых сил», КПРФ. Цель очевидна – с помощью парламентского большинства перераспределить властные полномочия в пользу нижней палаты и тем самым серьёзно подорвать значение института президента. Интересно, что в своё время Нобели выступали за нечто подобное. Они ратовали за повышение политического веса царской думы, наделение её полномочиями по утверждению министров, руководителей ведомств, что подразумевало ограничение верховной власти. С той лишь разницей, что Нобели пробивали олигархическое всевластие, а юкосовцы хотели его продолжения. Однако настрой нового президента явно не вызывал у них оптимизма. Отсюда стремление придать соответствующей практике, утвердившейся в 1990-х годах, новый импульс.
Нельзя не сказать и ещё об одной схожей черте между Нобелями и ЮКОСом. Речь о том, как откровенное хищничество прикрывалось благотворительностью и гуманитарными проектами. Что касается «Товарищества», то для формирования выгодного имиджа там пошли на учреждение ежегодных премий за достижения в области различных научных дисциплин. Сегодня это известные Нобелевские премии, раздача коих полностью контролируется американцами. Тогда Нобели очень надеялись, что такие пиар-акции смягчат правительственное давление, которое намечалось. Как известно, и ЮКОСом были созданы общественно-просветительские структуры, помимо всего прочего выполнявшие задачу – создание среды, наиболее восприимчивой к либеральным политическим конструкциям. Дело этим не ограничилось: подобная экспансия перекинулась непосредственно и на образовательную сферу; пример с РГГУ – наглядная тому иллюстрация.
Уроки
Развязка конфликта с «Товариществом братьев Нобелей» произошла в июле 1916 года. Контрольного пакета прогосударственной компании аккумулировать не удалось, натиск питерских банков и стоявшего за ними правительства был отбит. Нобели торжествовали победу. Это обернулось не только их личным триумфом, но стало знаковым рубежом, показавшим, что государство можно одолеть, если выступать согласованно, заручившись международной поддержкой. К февральскому перевороту 1917 года расчистила путь именно победа «Товарищества», окрылившая антигосударственные элементы как внутри страны, так и за границей. Нобели олицетворяли вожделенное олигархическое всевластие.
С другой стороны, продемонстрировав уязвимость, власть утратила рычаги управления, процессы развала приняли необратимый характер. Ошибкой следует признать изначальный отказ от административно-силовых мер, что оставило Нобелям и их союзникам достаточную возможность для маневра, чем они сполна воспользовались. Почему правительство поступило таким образом? Одна из причин – избыточная оглядка на так называемое общественное мнение, несклонное приветствовать жёсткие методы. И результат не заставил себя ждать: сохраняя «лицо» – утратили страну.
Оглядываясь назад, лучше осознаёшь события уже нашего времени, связанные с делом ЮКОСа. Они наглядно доказали: только решимость в отношении Ходорковского и компаньонов позволила государству избежать печального опыта прошлого. Мягкость к бенефициарам «залоговых» афер, по сути, задарма оттяпавшим активы, созданные трудом нескольких советских поколений, неуместна. В противном случае власть точно бы подпортила себе «лицо». Если события пошли иначе, как тогда с Нобелями, то не хочется думать, чем бы всё могло закончиться. Поэтому урок той эпохи имеет не столько историческую, сколько практическую значимость.