Речь уже не только о благословенных дауншифтерах, загорающих в Индии на деньги от сдачи московских квартир. Сегодня и власть мечтает вытолкнуть побольше госкомпаний за МКАД, и сами управленцы всё чаще готовы взяться за интересный проект в регионах. Сошлись три глобальные тенденции. Во-первых, компании экономят, переселяя офисы в провинцию. Во-вторых, растёт число профессионалов, которым не нужен офис, а следовательно, и Москва: можно спокойно и недорого жить под Суздалем, наведываясь в столицу пару раз в месяц. В-третьих, сама Москва, кажется, заполнена до краёв: плотность населения в ней втрое выше Шанхая. Но народ прёт и прёт, потому что зарплата инженера в Саратове в разы уступает Первопрестольной. Загонит ли кризис в города-миллионники ещё больше новосёлов? Или страна может надеяться на выравнивание уровня жизни за счёт увеличения мобильности населения?
Утомлённые люксом
В сентябре 2015 г. никакие санкции не помешали открыться российско-американскому заводу по производству бурового оборудования для нефтегаза в Волгореченске (Костромская область). С американской стороны партнёром стала крупнейшая компания National Oilwell Varco, а строил завод турецкий подрядчик. Проект стоимостью в 4 млрд рублей реализован за каких-то три года,но остаётся вопрос: кто здесь будет работать? В Волгореченске всего 16 тыс. жителей и 272 хозяйствующих субъекта – при деле народ, да и производство высокотехнологичное, не каждый сможет на нём работать.
– Я приехал из Москвы, как и многие в нашем коллективе, – говорит главный технолог производства по буровому и внутрискважинному оборудованию Алексей Иванов. – Если производство будет успешно развиваться, появится возможность развивать карьеру. Волгореченск совершенно не смущает: уютно и люди душевные. Я думаю здесь остаться.
Волгореченск совсем недалеко от Кинешмы, где предлагали возглавить проект герою Александра Калягина в «Прохиндиаде». Тот счёл это величайшим оскорблением, но времена меняются: многие москвичи утомлены столицей, за пределами которой всё больше возможностей зарабатывать и делать карьеру. Если посмотреть на список крупнейших российских производств, открытых за последние годы, то ни одно из них не заработало в пределах МКАД, даже подмосковная прописка – редкость.
И это началось задолго до падения нефтяных цен и противостояния с Западом. Смотрим крупнейшие инвестиционные проекты благополучного 2013 года. Первая очередь Туапсинского НПЗ за 208 млрд рублей. Комплекс по производству полипропилена в Тобольске за 60 млрд рублей стал третьим в мире по объёму производства. В такую же сумму обошлись два металлургических завода в Калуге и Тюмени. В универсальный рельсобалочный стан в Челябинске вложено 20 млрд рублей. На все эти предприятия устремились сотни высококвалифицированных кадров из крупнейших городов. Ведь при всём уважении к Тобольску многие ли его жители знают, зачем нужен полипропилен?
Со стороны может показаться, что в кризис предприятия только закрываются и сокращают штаты. Во Всеволожске под Петербургом компания Ford действительно останавливает конвейер, а в Набережных Челнах летом 2015 г. она же запустила полный цикл производства модели Fiesta
с инвестициями в 16 млрд рублей. Аналогично в прошлом году заработал первый из 10 заводов российско-китайского лесопромышленного парка под Томском. 20 млрд рублей инвестировано в первый в России завод полного цикла по производству солнечных модулей в Новочебоксарске (Чувашия). И несть числа столичным компаниям, которые хотят сэкономить, переведя своих сотрудников в другой город. И если лет десять назад фирма теряла на переезде до четверти кадров, то сегодня категорически не желают покидать Москву 2–3% персонала.
– У нас половина компании сидела в Калуге, половина – в Москве, пять лет назад начальство решило перевести столичный офис в Калугу, – рассказывает менеджер фармакологической фирмы Екатерина Смирнова. – Мне предложили либо уволиться, либо переехать за 300 километров от Москвы с сохранением зарплаты да ещё и квартиру сняли в шаговой доступности от офиса. Я согласилась и не жалею. Я теперь просыпаюсь в половине девятого, а в шесть я уже дома. В Москве я вставала в семь и возвращалась в одиннадцать, читала в год полторы книги и не могла позволить себе завести детей.
Трава у дома
Некоторые социологи высмотрели тенденцию: когда экономический рост замедлился, надежды на социальный лифт немного. И амбициозные молодые управленцы ищут шанс в регионах: возглавить перспективный проект, сделать себе имя, вернуться в Москву в ореоле славы. В рекрутинговых агентствах больше скепсиса: организованных колонн, удаляющихся из столицы, не видно. Бывают всплески, когда в условном Урюпинске открывается 500 вакансий на новом заводе. Но обычно в провинции ищут работу не самые квалифицированные кадры, которые частенько через год-два возвращаются в Москву. Как столица подчас отторгает приезжих, так и глубинка не верит слезам.
– Я коренная москвичка, но жить приходилось с родителями, и решила изменить жизнь – переехала в Иркутск, – рассказывает Светлана Наумова. – Я сама нашла работу бухгалтера, но где-то через месяц меня попросили уйти по собственному желанию. Информация обо мне дошла до директора, а он уверен, что нормальные люди из Москвы не уезжают – значит, я воровка, у которой не было другого выхода. По той же причине я получала отказ за отказом в других фирмах. Одна кадровичка сказала, что возмущена моей мобильностью: раз я уехала из Москвы, значит, и отсюда уеду. Как в воду глядела – через год мытарств я вернулась домой.
Московские менеджеры в провинции бывают потрясены, что в одну минуту шестого коллектив валом валит на выход. И мотивировать их работать на результат не могут никакие бонусы. Что в обед нет альтернативы «комплексу» за 80 рублей в жуткой столовой. Что руководители компаний не ведут ежедневников и забывают про встречи. Что в офис, как 20 лет назад, могут прийти гопники в спортивных штанах: «С кем по делам разбираешься? Ни с кем? Значит, будешь под нами».
В то же время кому-то именно столичное прошлое обеспечило карьерный рост. Скромная девушка-мастер из салона красоты находит работу личного стилиста у бизнесмена в Нижнем Новгороде на 80 тыс. рублей. Своим знакомым он рассказывает, что выписал специалиста из Москвы, словно это гувернантка из Парижа. А обычный банковский клерк становится заведующим отдела кредитования ростовского банка. Главная причина – имеет опыт работы в Москве.
Сложно оценить процесс статистически: отъезд на ПМЖ в провинцию может не сопровождаться ни продажей столичного жилья, ни сменой регистрации. Специалисты уверенно говорят лишь об отдельных тенденциях. Например, Петростат и Мосгорстат подтверждают: растёт число москвичей, переселяющихся в Питер, – до 50–60 тыс. человек ежегодно. Это треть прибывающих в Петербург внутренних мигрантов. По статистике, из всех регионов в Питер едут чаще Москвы на 10–15 тыс. человек в год. Хотя ещё недавно слагались анекдоты о нашествии питерских во властные структуры столицы.
– Я руковожу гипермаркетом электроники в Питере, перешёл с аналогичной должности в Москве, согласившись на небольшое понижение зарплаты, – рассказывает Дмитрий Попов. – Зато я снимаю квартиру в историческом центре за 30 тысяч рублей, доезжаю до офиса за 15 минут. Здесь те же музеи, рестораны и театры, но нет московского ада на дорогах, ритм поспокойнее, жизнь подешевле. Самое главное, что есть время на книги, на саморазвитие, а Москва предназначена для зарабатывания денег, стояния в пробках и сна.
По словам сотрудника Института комплексных социальных исследований РАН Леонтия Бызова, отъезд москвичей в другие регионы – тенденция последних лет. Чаще всего выбирают Питер, Екатеринбург, Нижний Новгород, Казань, Краснодар, Новосибирск и Сочи. Но наблюдается исход и в ближайшие к Москве субъекты. Например, бурный рост жилищного строительства в Туле и Твери рассчитан как раз на москвичей, уставших от перенаселённости мегаполиса. В моде и сельский стиль.
– Я купил дом в Тарусе – на севере Калужской области, где жили Цветаева и Паустовский, – говорит IT-специалист Станислав Данилов. – Я родом из Поволжья, за аренду квартиры в Москве платил 45 тысяч рублей, накопить на своё жильё в столице мне не светит. А здесь я сразу купил дом и 12 соток земли за полтора миллиона. И теперь ни арендной платы, ни пробок, ни злых нерусских лиц на каждом углу. Причём моя работа нисколько не изменилась, заказчики всё те же. Порешать с ними вопросы приезжаю в Москву раз в месяц на пару дней, останавливаюсь у сестры. Ехать около трёх часов. При этом я должен признать, что как специалист я сформировался именно в столице: сделал себе имя, оброс связями. Миновать крупный город как ступень роста, думаю, невозможно, в Москве надо пожить хотя бы несколько лет.
В наблюдениях специалистов по рекрутингу проскальзывает, что питерский рынок недвижимости недооценён – не может «квадрат» в Петербурге стоить вдвое дороже московского. А пока москвичи покупают 10–20% квартир на немалом городском рынке, а в Сочи – вовсе 25–40%. В остальные регионы наблюдается скорее не исход, а возврат:проработав в столице лет пять, люди возвращаются в места детства, к родне.Возвращаются, правда, по-разному: кто-то столицей отторгнут, а кто-то привёз из неё новый проект, дающий провинции рабочие места и налоги.
– Рискну предположить, что если бы в регионах было больше удобных для жизни мест, то миграция из крупных городов возросла бы ещё, – говорит социолог Сергей Прозоров. – В провинции повально закрывают школы, детсады и больницы – это главное обстоятельство, по которому пустеет сельская местность. Но есть исключения – например, Хакасия, где общая численность 500‑тысячного населения снизилась, а сельского, наоборот, выросла на 5%. Люди уезжают на красивейшие сибирские просторы, чтобы работать удалённо на Красноярск, Кемерово и Абакан, часто увозят с собой родителей. А вот в Крыму тенденция пока не прослеживается, хотя многие коллеги ожидали после присоединения наплыва фрилансеров из Москвы и Питера. Но пока основная часть переселенцев с материка – госслужащие «первой волны». В Крым не идут крупные компании из-за отсутствия перспективной деловой среды. А одиночки не едут из-за подскочивших цен, проблем с электричеством и банковскими картами.
Попробуйте дустом
Вроде бы идёт позитивный для страны процесс. Москва и Питер годами затягивали в свои жернова самых активных и оборотистых выходцев из регионов. И вот впервые мы наблюдаем статистически значимый процесс, когда столицы отдают провинции квалифицированные кадры и сглаживают колоссальное неравенство в доходах между регионами. Сохранится ли эта тенденция, зависит от того, сумеют ли власти мегаполисов, в первую очередь Москвы, справиться с перенаселённостью.
Москва безнадёжно перенаселена: плотность общежития в пределах МКАД превысила 100 человек на 1 га, в то время как для Европы норма 30–40 человек, достигающая максимума в 75 человек в Брюсселе и Барселоне. Дошло до того, что Москва уже стоит в одном ряду с азиатскими муравейниками: плотность у нас ниже Гонконга, но выше Шанхая. Что делать? Вступая в должность мэра Москвы в 2010 г., Сергей Собянин в инаугурационной речи о проблеме перенаселённости не сказал ни слова. А в 2011–2012 гг.
возник самый масштабный за всю историю столицы проект расширения границ за счёт Московской области в 2,4 раза. Цифры по «Большой Москве» уже не такие зловещие, хотя в пределах МКАД атмосфера ни капли не изменилась.
В любом перенаселённом городе мира первыми уезжают обеспеченные люди, которым нет необходимости вариться в этом бульоне. И их место занимают мигранты из беднейших уголков, где уже невозможно себя прокормить. В Лондоне, например, в 1951 г. теснилось 8,2 млн жителей, а в 2010‑м – только 7,7 миллиона. Это при том, что столица – главный магнит для тысяч азиатских и африканских иммигрантов. Официально зарегистрированное население Москвы достигло 12 млн жителей плюс до 4 млн живущих без прописки. Ограничить поток не удаётся даже в кризис, когда количество рабочих мест сократилось. Если из Лондона можно спокойно переехать в Ливерпуль или Бирмингем на те же деньги, то в Перми или Уфе доходы будут в разы ниже московских. Дорожную ситуацию, например, в островном Петербурге ещё можно кардинально улучшить посредством новых мостов и скоростных хорд, а в Москве почти всё возможное уже сделано. Но радиально-кольцевая планировка, сложившаяся при Иване Калите, обречена собирать потоки транспорта к Кремлю, словно в мешок.
Будто чувствуя эту обречённость, мэр Собянин в декабре 2010 г. предложил строить спецгорода для переселения московских пенсионеров. А их, кстати, 2,7 млн человек с тенденцией к росту. Разумеется, сегодня осуществить такой проект за счёт бюджета невозможно, а абстрактный частный инвестор, которого всегда любят приплетать всуе, так и не появился. Равно как и пенсионеры не выразили никакого желания отказываться от столичных квартир взамен «городов Солнца» в полях.
В Москве официально зарегистрировано 25 тыс. безработных, и в 2014 г. столичные власти предприняли попытку сплавить хотя бы их. По словам главы департамента экономической политики и развития Максима Решетникова, им выделят деньги на переезд. Оказалось, речь идёт об оплате дороги туда-обратно и суточных в размере 100 рублей. Если работодатель не предоставит москвичу жильё, столичная мэрия оплатит его из расчёта не более 550 рублей в сутки. Теоретически за
16–17 тысяч можно снять квартиру в центре Пскова или Владимира, свою московскую сдать и неплохо устроиться, но энтузиазма всё равно не видно.
Ничем не увенчалось и предложение перевести в регионы головные офисы госкомпаний, озвученное в апреле 2013 г. спикером Совета Федерации Валентиной Матвиенко и поддержанное президентом Путиным (хотя и попросившим «не спешить»). Назывались и адреса возможных миграций: «Газпром» – в Тюмень, «Интер РАО» – в Калининград, «Роснефть» – в Сибирь, «Ростех» и РЖД – на Урал, «Русгидро» – в Красноярск. Но способна ли эта мера ускорить развитие провинции? Ведь на все 85 субъектов «Газпромов» не хватит. И почему газовую корпорацию нужно переводить именно в Тюмень, которая и так не бедствует? И в какие расходы выльется перевод «Роснефти» в условный Новосибирск, если в своё время перевод ВТБ из Москвы в Питер ограничился скорее формальной перерегистрацией.
Что касается хозяйства Дальнего Востока, которое планировалось оживить с помощью переезда столичных чиновников, то даже Росрыболовство не удалось перевести поближе к рыбе. А переезд в Питер Конституционного суда – едва ли не единственный проект, доведённый до конца. 19 судей с их аппаратом заняли здание Сената и Синода, под них построили престижный квартал на Петровском острове и станцию метро «Адмиралтейская». И многие петербуржцы до сих пор задаются вопросом: зачем?
Традиция управлять огромной страной в ручном режиме чаще всего игнорирует экономическую логику. Возможно, пройдёт несколько лет, нефть снова подорожает и возникнет мегапроект ударного строительства новой столицы где-нибудь в Поволжье. Но любую идею можно испортить глупостью и бесхозяйственностью. Какая разница, в каком городе сосредоточить 80% российских денег? Почти 150-миллионное население огромной страны быстро сделает его перенаселённым. Не проще ли так распределять налоги и полномочия, чтобы из остальной России не хотелось бежать? И чтобы, когда в никому не известный Волгореченск приходит крупный проект, разговор не начинался с того, что надо строить дороги, школы, детские сады, больницы, кафе, спортивные залы. Словно раньше там жили скифы, хоббиты и гномы.
Жизнь в стиле «эко»
Передовой Запад уже 30 лет как осознал, что деньги не принесут счастья, если вы добираетесь на работу по 3 часа в день, а до ближайшего дерева вам топать 2 км. С 1980-х гг. в тренде термин «экогород» – поселения, спроектированные ради наилучшего контакта с окружающей средой.
В правильном экогороде создают непрерывные зелёные зоны, эффективно перерабатывают отходы. Здания встраивают в природный ландшафт, а не превращают будущий микрорайон в пустыню из песка и асфальта, чтобы потом его озеленять. Здесь стараются по максимуму использовать возобновляемую энергию и размещать сельхозпредприятия в городской черте, чтобы сократить путь продуктов с поля до стола. А также зелёные крыши, невысокая плотность застройки и транспорт с нулевым уровнем выбросов.
В мире уже появились десятки экогородов, причём среди них немало старых индустриальных центров, десятилетиями коптивших воздух. В австралийском Мельбурне улучшен общественный транспорт и созданы целые зоны, свободные от автомобилей. Район Морленд превращён в «безуглеродную» территорию. В Великобритании первым экологическим городом стал Лестер, в XIX веке бывший скоплением шерстяных и трикотажных фабрик. Экогорода строят в Китае, Кении и Эквадоре, и было бы странно, если бы в России с её традициями потёмкинских деревень не попытались соорудить что-то подобное.
В 2010 г. в Подмосковье при поддержке Минрегиона начали разрабатывать проект Новое Ступино. Предполагалось, что на площади 12 кв. км разместится город на 55 тыс. жителей, выстроенный по передовым канадским рецептам индустриальной экологии. С помпой заложили первый камень, в 2011-м объект посетил Владимир Путин и даже провёл здесь совещание о развитии малоэтажного строительства. Однако в 2014 г. появилась информация, что превышение сроков строительства многих объектов – больше года, а строительство инфраструктуры толком не ведётся. В то же время на сайте Нового Ступино предлагается жильё в коттеджных посёлках. Но ведь это ещё не экогород, правда?
Куда большее развитие в России получили экологические посёлки, которые создаются обычно без всякого государственного участия. По словам основателя экопоселения Гришино (Ленинградская область) Владислава Кирбятьева, таких образований уже более 200. Причём большинство их жителей – это не отрыжка больших городов, бегущих от вала проблем. Чаще всего люди экопоселений свои проблемы уже решили. И зачастую не афишируют своё существование, чтобы к ним не полезли чиновники со всякими ГОСТами. Ведь именно им подобные уже сделали жизнь в городах невыносимой.