В уходящем году Россию усиленно отучали материться. Непристойное словцо в личном блоге теперь может привести студента к отчислению из вуза. Можно оштрафовать газету лишь за появление мата в комментариях на её сайте, а футболиста – за вылетающие у него междометия, когда ему ломают ноги во время матча. При этом Михаил Жванецкий давно подметил, что русский человек матом не ругается, а разговаривает. Да и борьба с ним ведётся теми самыми советскими методами, которые гарантированно дают нулевой результат. Скорее наоборот: нецензурная лексика воспринимается сегодня как часть свободы слова, превращаясь в форму доверительного общения между людьми.
Вышли мы все из народа
В это трудно поверить, но в авангарде борьбы с матерщиной оказалось Министерство обороны. В октябре 2015 г. было объявлено о намерении выпускать пособие «Вежливые люди», с помощью которого планируется заставить военных от рядового до генерала общаться между собой исключительно в парламентских выражениях. О содержании брошюры пока можно только гадать. Но неплохие формы речи подсказывают анекдоты: «Рядовой, зачем же вы льёте расплавленный свинец за шиворот вашего боевого товарища?» Вероятно, после прочтения «Вежливых людей» среднестатистический сержант начнёт жизнь сначала, обращаясь к подопечному: «Иванов, что же заставило вас вчера после отбоя самовольно покинуть расположение части, да ещё и незаконно завладеть бутылкой виски капитана Петрова? Стыдитесь!»
В СМИ сообщалось, что автором пособия станет специалист по этикету из Петербурга Иван Арцишевский, возглавлявший службу протокола Смольного. Задача у него непростая: не выплеснуть с водой ребёнка – забота о культуре речи не должна сказаться на обороноспособности. Не раз отмечалось, что переговоры лётчиков во время воздушного боя почти целиком состоят из мата. А если перевести их речь на уставной язык, то слов будет в три раза больше.
Вот и бывший московский мэр Юрий Лужков, запретивший некогда концерт группы «Ленинград», вряд ли требовал от подчинённых «воспрепятствовать распеванию сквернословных текстов в историческом центре столицы». Наверняка прямо объяснил, кого и куда надо послать. Тем не менее именно региональные власти возглавили фронт борьбы за правильное произношение. В Пензенской области объявили конкурс «И бранным словом слух не оскорблю!» на лучший лозунг, призывающий горожан отказаться от крепких словечек. Похожие кампании отмечены в Петербурге, Белгороде, Азове, Междуреченске. «Чтобы в жизни состояться, надо матом не ругаться», «Мат – не формат», «Скажи мату нет – покажи красный свет», «Будешь ругаться матом – станешь дегенератом» – трудно сказать, эти лозунги отучают от мата или, наоборот, делают его модным, как всё запрещённое. И страшно представить себе, как в том же Азове в первых рядах борьбы с матом оказались казаки.
К тому же любая кампанейщина гребёт всё под одну гребёнку. Одно дело, когда школьники матерятся в фойе Большого театра, а совсем другое – когда уважаемый человек рассказывает о филологии мата. Тем не менее Роскомнадзор потребовал от одного издания удалить интервью с доктором филологических наук, ведущим научным сотрудником Института мировой культуры МГУ им. Ломоносова Игорем Пильщиковым о происхождении русского мата. А заодно и прямую речь очевидцев падения метеорита в Челябинске. Интересно было бы послушать самих чиновников Роскомнадзора, если бы на их офис, дачу, детей и припаркованные под окном тачки с неба вдруг посыпались камни величиной с голову.
Помните – ни одно из контролирующих ведомств не вынесло «нот протеста», когда глава МИД Сергей Лавров не смог сдержать эмоций во время международной пресс-конференции в Саудовской Аравии. Ранее Лавров признавался в интервью, что «многократно» матерился в присутствии людей, которые не понимают русский. За несколько часов запись набрала более 7 тыс. просмотров, а большинство россиян, судя по комментариям, поддержали дипломата. Аналогично министр спорта Виталий Мутко стал звездой Интернета, от души поздравив жителей Чебоксар с Днём ходьбы.
В начале было слово
По данным «Левада-центра», матом регулярно пользуются 59% граждан России. Ровно столько же их было в 2000 г., а в 1992-м – 53%. Так приносит ли успех кампанейщина? И есть ли смысл на этом фоне запрещать постановки, где художественное раскрытие темы включает в себя нецензурную брань. Так недалеко до изъятия и сожжения книг Шаламова, Довлатова, Губермана, Пелевина, Баркова. Кстати, Барков, автор «срамных стихотворений», в своё время отказался переводить труды греческого баснописца Федра из-за их непристойного содержания.
Ссылаться на исторический опыт борьбы с матерщиной вряд ли уместно – там одни недоразумения. При Екатерине II цензор Гедеонов запретил из-за мата две пьесы. Вскоре ему пришлось рассыпаться в извинениях и давать зелёный свет: автором оказалась сама императрица. В царствование Алексея Михайловича за сквернословие могли высечь розгами прямо на месте. Но вряд ли такие экзекуции носили сколько-нибудь массовый характер: разве что царь в дурном духе мог наказать за долетевшее слово. Зато при его сыне Петре Великом за то же самое жаловали дворянство. Пётр Алексеевич зело ценил живое слово, легенда приписывает ему владение малым и большим загибами, состоявшими соответственно из 30 и 331 слова.
Казалось бы, петровские загибы должны быть внесены филологами в сокровищницу русского языка, поскольку способность вывести из четырёх слов триста с лишним однокоренных говорит о редкой гибкости и вариативности родной речи. Так нет же: в нелепой борьбе за чистоту языка текст загибов умудрились утратить. Ещё в первые советские годы художник Юрий Анненков называл загибы скорее искусством, чем бранью, и восхищался Сергеем Есениным, который выругивал их без запинки: «Малый загиб я, кажется, могу ещё восстановить. Большой загиб, кроме Есенина, знал только мой друг, «советский граф» и специалист по Петру Великому Алексей Толстой».
Когда-то нас утешали рассказами, будто матерщину на Русь завезли монголы. Увы, обнаруженные берестяные грамоты домонгольского периода исключают эту версию. Лев Толстой, когда служил в Севастополе, пытался отучить своих солдат сквернословить. Ему, правда, и в голову не могло прийти, что возможно воевать вовсе без острого словца. Он всего-то пытался заменить матерные выражения на абстрактные – вроде «ерондер пуп». Разумеется, Лев Николаевич вскоре прослыл в части особо изобретательным расхристанным матерщинником.
Нынешние законодатели почему-то полагают, что молодому человеку можно курить, пить и ругаться только с 21 года, а умирать за родину он обязан с 18. Штурмовать Алеппо в пешем строю – пожалуйста, а за матерное восхищение праздником «Алые паруса» можно сесть на 15 суток. А если в личном блоге процитируешь песенку Семёна Слепакова, то можно огрести штраф на 200 тыс. рублей. Законодатели, кажется, не видят всей опасности, которую создаёт фон из подобных несправедливостей для них самих.
Советский опыт борьбы с матерщиной известен – случилось возвращение в бытовую культуру языка Эзопа. Это стало первым тревожным звонком для власти. Речь, разумеется, не только про мат. На людях и на кухнях граждане начинают говорить совершенно разные эпитеты о власти. Всё возвращается на круги своя?