В 2012 г. волнения в местах лишения свободы фиксировались почти ежемесячно. В итоге даже в руководстве Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) признают, что тюремная реформа провалена. Но остановить её невозможно, а новые идеи требуют огромных расходов и также обречены на провал. Проблема в том, что бесполезно строить новые тюрьмы с одиночными камерами и внедрять современные системы видеослежения, если ФСИН остаётся закрытой от общества системой, где возможны любые злоупотребления.
Колониальная политика
24 ноября 2012 г. в ИК-6 в Копейске (Челябинская область) несколько сотен осуждённых заполнили режимный коридор зоны, поднялись на крышу и вывесили транспаранты, сообщавшие о пытках, унижениях и вымогательстве со стороны сотрудников администрации. Зону окружил спецназ, а официальные лица ФСИН заговорили о провокации блатных, которые мечтают «раскачать режим».
Ноябрьские волнения в ИК-6, строго говоря, даже не являлись бунтом: осуждённые ни на кого не нападали, ничего не крушили. Заявив о своих проблемах, стали выходить на построение.
– Лет 20 назад сотрудники били и пытали зэков, чтобы утвердить свою власть в противовес блатным, – говорит адвокат, член правозащитного совета Петербурга Иосиф Габуния. – Сегодня больше всего преступлений совершается в колониях, где блатных нет вовсе. Потому что почти любой заключённый имеет либо деньги, либо собственность, которую у него можно отжать. Закрытость и традиции системы только способствуют созданию пыточных конвейеров. А главные пункты так называемой реформы ФСИН касаются расширения бюджетного финансирования, но никак не общественного контроля за происходящим в колониях.
Большая пайка
В колониях и следственных изоляторах содержатся около 850 тыс. россиян, за которыми приглядывают 345 тыс. сотрудников ФСИН. В 2012 г. бюджет ведомства составил 212 млрд. рублей. Но растёт он медленнее, чем в других силовых структурах: например, с 2009 г. финансирование выросло «всего» на 62 млрд., тогда как в МВД – в три раза. Средняя зарплата в ФСИН составляет около 15 тыс. рублей – это самый низкий показатель у силовиков по стране. Минфин вроде бы готов увеличить зарплаты в 2,5 раза, но требует сократить штаты на 15%. Тюремное ведомство готово ужаться лишь на 5%.
Между тем за последний год ФСИН оказалась в центре громких коррупционных скандалов, ясно говорящих: излишки денег есть внутри бюджета службы. Например, на электронные браслеты, позволяющие отслеживать перемещения условно освобождённых, выделено 4,5 млрд. рублей на четыре года. Недавний глава ФСИН Александр Реймер согласовывал закупку браслетов через ведомственный ФГУП у самарского предприятия по 108–128 тыс. рублей за комплект, тогда как рыночная цена в 2–3 раза ниже. Пермское предприятие «Хотон» предлагало ФСИН браслеты по 30–35 тыс. рублей и готово снижать цену при крупных закупках, но ему предпочли поставщика из Самарской области. Кстати, Реймер пришёл в ФСИН с должности главы самарского ГУВД.
Задержаны несколько сотрудников, ведётся следствие, перерасход средств составил сотни миллионов рублей. Но в декабре 2012 г. грянул новый гром: на закупках продовольствия для заключённых украли предположительно 6 млрд. рублей лишь за один год. Только в петербургском ФСИН под следствием 16 офицеров, хотя эксперты полагают, что схема работает по всей стране.
– Почему-то ликвидированы подсобные хозяйства при колониях, которые позволяли системе выжить в девяностые годы, – говорит правозащитник Виталий Кащук. – Зэки рассказывают, что по несколько месяцев вкалывают на картошке, которая потом неизвестно куда девается, а им закупают продовольствие через тюремные ФГУПы. Забавно, что ФГУПы создавались как раз для реализации продукции подсобных хозяйств. Я видел документы о закупках продовольствия в колонии: говядина по 220 рублей за кило, свинина по 180. Даже магазинные цены в Москве и Петербурге ниже. А ведь колонии во многих регионах являются градообразующими предприятиями и крупнейшими мелкорозничными сетями. Ведомственным ФГУПам принадлежат магазины, киоски, автолавки, распространяющие в деревнях хлеб, мясо, крупы, спиртное. Поскольку ФГУПы могут закупать товар только на основе открытого тендера, на сайтах госзакупок можно встретить объявленные колониями конкурсы на оптовые поставки пива, водки или сигарет. Но получить какую-то информацию о движении денег внутри ФСИН невозможно – система наглухо закрыта.
По информации правозащитников Оренбургской области, лицензией на торговлю алкоголем владеют 14 из 17 подразделений местного управления ФСИН. Однако на качество питания жалуются зэки по всей стране. Расходы на закупки продовольствия за два года выросли вдвое и достигли 21 млрд. рублей, а мясо, по рассказам осуждённых, по-прежнему дают лишь в дни праздников и проверок.
Две колонии, расположенные по соседству, умудряются закупать горючее по ценам, отличающимся вдвое. Труд зэков используют, например, на железной дороге, но положенной по закону четверти своего заработка осуждённые не видят. А работают отряды по 300–400 человек. Как только жалобы на подобные злоупотребления доходят до надзорных органов, жалобщика либо этапируют под Магадан, либо выпускают по УДО, либо ещё как-то затыкают ему рот. Но это всё мелочи, по сравнению с самыми золотыми планами тюремных реформаторов: упразднить все зоны по стране и построить вместо них тюрьмы с одиночными камерами, системами видеослежения и 4 кв. м на человека вместо нынешних 2 кв. м. И это всё на 800 тыс. человек! Перевод за город только одного петербургского изолятора «Кресты» оценивается в 16 млрд. рублей – и сумма явно не окончательная.
Но, как часто бывает, это красиво только на бумаге. Закупки новейших комплексов интегрированных систем безопасности (они объединяют все уровни электронной охраны) обернулись миллиардными расходами и мало где заработали. Аналогично триллионы, потраченные на пенитенциарную систему, неспособны сделать её цивилизованнее. Помимо новых стен необходимы открытость системы, гражданские специалисты, неподконтрольные ФСИН, реальные наказания для садистов в погонах, помещение в ШИЗО только по решению суда и т.д. Иначе получится как в одной из образцовых тюремных больниц в Татарстане, где во время визита общественной комиссии забыли спрятать бейсбольную биту с надписью «анальгин».