На самолете Шойгу я летал в Саяны. Тогда разбился генерал Лебедь, и нашу съемочную группу НТВ отправили вместе с бортом МЧС на место аварии. В самолете был сам тогдашний министр МЧС и его старая гвардия. Как у Мюллера в «Семнадцати мгновениях...» старики Шойгу были суперпрофессионалами, экспертами высшего класса.
Эксперты ходили по «гражданке», пили водку рюмками и курили в салоне самолета. Мы, журналисты госканалов и брендовых газет, не борзели - курили в туалете. Был 2004 год. В этом же году я работал в станице Глубокая, где упал взорванный террористкой самолет. В огороды местных жителей прилетели кресла с телами пассажиров; запомнил одного мальчика в суворовской форме, он ехал к родителям на каникулы. В паталогоанатомическом отделении собирали тела, приезжали родственники. Проходило опознание. Я посоветовал одному из руководителей, прокурорскому начальнику, выставить заслон от журналистов, иначе полезут со своими камерами... Так и получилось. В благодарность прокурорский начальник отвел меня в помещение, где лежали тела. С тех пор я знаю, как выглядит человек, упавший с десяти тысяч метров. Останки пассажиров собирали роты солдат-срочников МЧС. Я видел как двоих пареньков в сине-красной форме потом отпаивали валерианой медики; еще подумал, лучше бы им водки дали. В Южной Осетии, после бомбежек Цхинвала мы ездили с сотрудниками МЧС по местам залегания останков грузинских солдат. Этот запах невозможно было истребить даже коньяком. Потом я видел как одного нашего солдатика, пьяного и сошедшего с ума после бомбежек, обнимала и жалела миловидная женщина, врач МЧС.
И еще в одной поисково-спасательной операции мне пришлось участвовать. В Авчинской бухте у одного из природных архитектурных сооружений, Бабушкиного камня, во время фандайва пропал ныряльщик. Им оказался мой хороший товарищ Николай Бездитько. У него осталась семья, трое детей. Скорблю... Некто Волынкин, начальник всех подразделений МЧС Камчатского края, поспешил обнадежить отца Николая, что в районе Бабушкиного камня есть воздушная ниша-колокол, куда по всей видимости Николай спрятался. И скоро его спасут. Пять дней родственники надеялись, что Николай жив. Пять дней искали. Потом на Камчатку прилетел один из «стариков» Шойгу, председатель технической комиссии подводного спорта РФ Александр Соломатин.
Полностью фотогалерею о спасательной операции можно посмотреть здесь
«Волынкин? Не помню, как его зовут. Знаю, что приехал на Камчатку вечерней лошадью с материка пару лет назад. Как его назвать после того, что он сказал родственникам про этот так называемый колокол? Мягко говоря, некомпетентным. В районе Бабушкиного камня нет воздушного кармана, купола или колокола, как называет его начальник Волынкин. Просто нет! Предлагаю всем начальникам камчатского МЧС пройти курсы хотя бы начинающего дайвера. Для того, чтобы не пороть чушь».
Эти комментарии эксперта Соломатина я записал после двух дней изнурительного подводного поиска. Тело не нашли, снова начался шторм. Родственники обращались к ясновидящей; гадалка сказала, что Николая найдут через две недели люди в погонах. Может быть... Николая не вернуть, и вряд ли можно было его спасти даже в первый день. По описаниям свидетелей, Николай и еще двое дайверов находились под водой на глубине восемь метров. Николай был опытный ныряльщик, не паникер, вполне здоровый тридцатилетний мужчина. По правилам, если в группе теряется кто-нибудь, вся группа всплывает, встречаются наверху через одну-две минуты. В данном случае так и получилось. Потеряв из виду одного из ныряльщиков, Николай всплыл. Дама- начинающий дайвер была уже на поверхности, у нее просто не получилось управлять сухим гидрокостюмом, всплыла самопроизвольно. Она заметила Николая, - тот появился на волнах и сразу погрузился. Больше его не видели. Что могло произойти остается только гадать. Вполне возможно вода попала на голосовую щель и как следствие случился ларингоспазм, что привело к асфиксии и потере сознания. Или инсульт, от которого никто не застрахован. Гибель Николая - это несчастный случай. Печально. И все же. Его могли найти сразу, если бы руководство МЧС Камчатского края адекватно отреагировало бы на вызов, смогло бы организовать правильный системный поиск.
На катере «Калипсо» группа дайверов-любителей выходит в море. Рейд закрыт. Подводные лодки шастают одна за другой. Крейсера. Рейдовая служба «Восток» несмотря на военные маневры дает добро катеру на пересечение бухты. Швартуемся у Бабушкиного камня, огромной круглой скалы в море. До берега метров двести. Поиск начался. Участок моря разбивается на сектора с помощью буев и ходовых концов на дне. Четыре водолаза системно исследуют каждый метр подводного участка, прокладывая новые и новые ходовые концы, обозначая ими «зачищенный» район. После этого можно с уверенностью сказать, что данный сектор, участок моря, дна, осмотрен качественно. Соответственно, объект поиска бывает обнаружен или не обнаружен. Водная поверхность разбивается на новые сектора и продолжается поиск. Предварительно проводятся расчеты: скорость течения, глубина, рельеф дна, растительность, видимость под водой. Визуально определяется вероятное количество секторов. Нет смысла обследовать всю бухту, если дайвер пропал возле подводной скалы, где есть узкие каньоны. Скорее всего ныряльщик вместе со снаряжением остался возле камня в расщелине, потому что обладает значительным весом, отрицательной плавучестью.
Комментирует Александр Соломатин:
«Искать стали сразу. В первый день приехали начальник водолазной службы МЧС Андрей Михайлов и водолаз ПСО (поисково-спасательного отряда) Самат Айтжанов. На двоих был один комплект водолазного снаряжения. По правилам при проведении подводных поисковых работ должна быть организована так называемая водолазная станция из трех человек: водолаз, страхующий водолаз и обеспечивающий на лодке. Руководство МЧС рассчитывало, что Айтжанов будет нырять один? Это грубое нарушение техники безопасности. Решение о направлении к месту поиска водолазов принимает дежурный ЦУКС МЧС (центр управления кризисными ситуациями). Кто несет ответственность? Думаю надо спросить в руководстве МЧС края, например, Романа Вячеславовича Байкалова, директора КГУ ЦОД. Или Сергея Ивановича Хабарова, главного «силовика» Камчатки. Кто-то же должен за все отвечать. Родственники просили, требовали организовать поиск пропавшего Николая. МЧС как могло организовало: искали бессистемно, просто ныряли на «авось». А вдруг повезет! Не повезло. Первый и второй дни поиска не дали результатов. Потом начался шторм. Когда стихли волны, к месту трагедии на катере «Калипсо» пришли дайверы камчатской федерации подводного спорта, частные лица, энтузиасты, друзья семьи Николая. Два дня «зачищали» дно. На помощь пришли военные водолазы (боевые пловцы), водолазы ДВРПСО (дальневосточного регионального поисково-спасательного отряда). Всем было объяснено на пальцах, как проводить поиск. Однако после водолазов ДВРПСО на дне не оказалось ни одного ходового конца, а без технологии «тотального поиска» найти заданный объект под водой при видимости полтора метра невозможно. Зато не забыли насобирать (понятно, по ходу пьесы) ведро морских ежей. К сожалению камчатским МЧС, да и не только камчатским руководят люди далекие от профессии спасатель. Бывшие танкисты, управдомы, начальники отдела кадров. Специалисты по «освоению» бюджетных денег. Открою тайну: профессии «спасатель» нужно учиться, и учиться всю жизнь. Если бы методику тотального исследования, «зачистку» дна по ходовым концам и секторам, применили в первый же день, тело нашего товарища девяносто девять процентов нашли бы. К сожалению у нас страна дилетантов широкого профиля».
С мнением эксперта Соломатина можно не соглашаться. Но факты вещь неумолимая. На седьмой день поиска один из дайверов-энтузиастов, не имеющий никакого отношения к МЧС нашел снаряжение Николая: баллон, крыло, жилет с лямками. Версия о ларингоспазме сразу отпала. Одна лямка была расстегнута, поясной ремень не тронут - бляха в защелкнутом положении. Появилось предположение, что у Николая возникли проблемы с оборудованием, может быть закончился запас воздуха в баллоне. Во время шторма снаряжение сорвало с тела. Что-то стало причиной гибели дайвера, но это «что-то» теперь практически невозможно определить в результате неправильных действий руководства МЧС Камчатского края. Мало того в местных теленовостях было озвучено официальное заявление, что водолазы МЧС нашли и передали родственникам снаряжение пропавшего аквалангиста. Здесь нужно оговориться, четко определить «кто за нас, а кто против». Андрей Михайлов, Самат Айтжанов - профессиональные водолазы, они отработали качественно и без лишнего «звона» как и положено профессионалам. Военные ПДССники, рядовые спасатели плыли на лодках и катерах к Бабушкиному камню, чтобы искать и искать пропавшего Николая. Не за деньги и отчеты, а просто, потому что так принято среди мужчин: не бросать своих - живых и мертвых. Остается лишь вопрос к тем, кто озвучил, громко заявил об успешно проведенной МЧС операции: «Не стыдно?»
Почти сразу в местных новостях появились гневные «наезды» на МЧС. Видимо кабинетным спасателям на привыкать. Некто Игорь Кравчук известный на Камчатке своими резкими, грубыми, даже хамскими высказываниями озвучил и прокомментировал поисковую операцию у Бабушкиного камня. Как у него это получилось можно судить из цитаты:
"У дармоедов трупосборочного министерства по делам ГО и ЧС наконец появилась настоящая работа, а то трудяги совсем засиделись в своих кабинетах. По результатам поиска трупа этого утонувшего аквалангиста можно судить насколько это силовое ведомство разрослось при тувинском небожителе С.К.Шойгу. В поисках трупа задействовано аж 20 человек, несколько катеров, аквалангисты. А что они все лето делали и что делают когда снег лежит и дайверы не ныряют, или что делают когда никто не тонет? Сидят режут в домино или тренируются и с нетерпением ждут сообщения "Утонул!". И тогда с искрой в глазах несутся спасать искать труп. Т.е. они фактически как пожарники. Одни сидят и ждут звонка на "01" с вызовом на пожар, а эти ждут вызова если кто-то утонет...» (орфография и пунктуация автора соблюдены).
Текст явно непрофессиональный. Чернуха. Я не говорю об этических нормах, которые знает каждый студент первого курса журфака. Нельзя в общедоступных текстах употреблять слова «труп», «морг». Их необходимо заменять умеренными семантическими формами «тело», «паталогоанатомическое отделение». Я уже не говорю о чувствах родственников погибшего, пропавшего без вести, пострадавшего человека. Работая в эфире еще старого НТВ и ощущая себя практически небожителями, перед которыми с полпинка открывались двери губернаторских и генеральских кабинетов, а старая гвардия Шойгу здоровались с нами за руку как со старыми знакомыми, мы не борзели. Недавно в кабинете одного крупного камчатского промышленника беседовали на темы журналистики и бизнеса. «Знаешь, ведь мы платим нашим камчатским журналистам, чтобы они писали на острые темы, ведь скоро предстоят очередные выборы», - сказал мне бизнесмен. Здесь мне и пришла в голову мысль про легкую наживу. Не нужно напрягаться - ловить рыбу, стрелять из всех корабельных орудий по мишеням, строить дорогу на Мильково, выращивать свиней, добывать золото, учить добру и справедливости студентов, работать в филармонии, искать и спасать людей в пожарах и на воде. Можно отчитаться за работу, не сделанную тобой и получить дивиденды от таких же непрофессионалов, которые таким же способом отчитываются до самого верха - аж до президента, вводя в заблуждение и руководство Камчатского края и руководство РФ. Можно также писать в Интернет тупо заточенные пасквили.
Пакость вся эта легкая нажива.