Множество жизней Всеволода Шиловского

 Талантливый, многогранный актер, народный артист России Всеволод Шиловский снялся более чем в ста пятидесяти фильмах, среди которых «Военно-полевой роман», «Голос», «Скорость», «Торпедоносцы», «Избранник судьбы», «Жизнь Клима Самгина». Он – режиссер многих аншлаговых мхатовских спектаклей, режиссер-постановщик первого советского телесериала «День за днем», художественных фильмов «Линия смерти», «Кодекс бесчестия», «Миллион в брачной корзине», «Блуждающие звезды», «Приговор».

 – ВЫ ЕЗДИЛИ в Гонконг ставить «Дядю Ваню». Как жители Поднебесной принимали российский спектакль? Чем восточный зритель отличается от западного?

 – Когда мы со МХАТом ездили в Японию, Францию, Америку, то наблюдали одни и те же реакции зала. Хорошо играешь – все в порядке. Я был первым русским режиссером, который поставил «Дядю Ваню» в Гонконге. Фредерик Мау, руководитель Гонконгского государственного театра – ученик студии Станиславского в Нью-Йорке. Он преклоняется перед русской школой. В 1922–24 гг.  гастроли МХАТа в США стали эстетической революцией в Америке. Они Станиславского до сих пор чтут.

 С китайскими актерами я разговаривал, как со своими студентами. Сначала мне переводили на английский, потом на контонский – смесь украинского и русского. Через десять репетиций товарищи переводчики сели у стеночки, как говорится, молча. Потому что я все понимал, как и остальные. Мы с руководителем китайского театра стали выбирать персонажей. У Фредерика Мау был свой список претендентов, у меня – свой. Потом мы их сравнили и выяснили, что ни по одной кандидатуре не сошлись. Вот разница в восприятии! А «Дядя Ваня» в Гонконге был признан лучшим спектаклем сезона.

 – А с кем из актеров и актрис вы дружите?

 – Знаете, вспомнился забавный момент. Некоторые кадры фильма «Военно-полевой роман» снимались недалеко от моего дома. Однажды я предложил Наташе Андрейченко, сыгравшей главную героиню, пообедать у меня. Видок у нее был в гриме и костюме – жуть подзаборная: перчаточки обрезанные, ватник. Так и пошла, переодеваться не стала. Когда мы с Наташей в подъезд входили, старушки нас, конечно, засекли. Моя жена приготовила обед, мы втроем сели за стол. И вдруг в квартиру залетает мой сын-школьник и кричит из прихожей: «Пап, меня сейчас старухи остановили и говорят: «Слушай, твой отец-то обнаглел. При живой жене такую лярву привел!» Тут он увидел Андрейченко в образе и сполз по стенке, пролепетав: «Ой, здравствуйте…» Мы долго смеялись, а когда все вместе вышли из дома, старухи пялились на нас, застыв от изумления.

 Даже не припомню, чтобы с кем-то из партнеров были какие-то «шероховатости». Допустим, с Ларисой Удовиченко мы дружим около 30 лет, я ее обожаю. Очень люблю Машу Шукшину. У нее есть такт, внутренняя культура, выдержка и достоинство.

 – Правда ли, что ваш учитель, Виктор Станицын, однажды спас от голодной смерти  Булгакова?

 – Да. Уже после разговора со Сталиным у Михаила Афанасиевича Булгакова наступил кризис бытия, его нигде не печатали, нашему МХАТу он стал не угоден как автор. Плохо ему жилось, мягко говоря. И Виктор Яковлевич Станицын – очень мужественный человек, дал Булгакову роль судьи в своем первом спектакле во МХАТе «Пиквикский клуб». Булгаков очень хорошо знал и понимал природу актерского мастерства, он писал роли в своих пьесах под конкретных артистов. И в этой области был талантлив. Станиславский наслаждался его игрой.