ИДЕЮ поддержал глава партийной разведки Коминтерна Иосиф Пятницкий. Он порекомендовал руководству компартии Англии направить ряд английских ученых (Палм Датт, Морис Добб, Дж. Бернал, Бертран Рассел, Дора Блейк) на работу в Кембридж и Оксфорд.
И овчинка стоила выделки! В начале 30-х гг. по их наводкам лучший вербовщик разведки Коминтерна Арнольд Дейч завербовал троюродного брата королевы Елизаветы II Энтони Бланта. Затем привлек и его друзей – марксистов. В частности, сыновей капитана первого ранга королевского ВМФ Гая Берджеса, гражданского губернатора одной из индийских провинций Гарольда Рассела Филби, министра либерального кабинета Дональда Маклина. А также одного из лучших студентов Кембриджа Джона Кернкросса.
Окончив Кембридж, уже упомянутый Дональд Маклин получил распределение в министерство иностранных дел. В приемной комиссии ему сказали: «Мы знаем, что во время учебы в университете вы были преданы коммунистическим идеям. Поддерживаете ли их сейчас?»
В соответствии с инструкцией Маклин ответил: «У меня были такие взгляды, и я еще не до конца от них избавился». Его откровенность понравилась членам приемной комиссии.
Примерно так же среагировало и руководство МИ-6 в январе 1939 г., когда предложило Гаю Берджесу штатную должность сотрудника секции «Д» (диверсии).
Ставший впоследствии знаменитым Ким Филби получил в 1935 г. диплом Кембриджа. Через некоторое время в качестве репортера газеты «Тайм» уехал в Испанию – освещать ход гражданской войны. Это было весьма удобное прикрытие для передачи информации русским, которые поддерживали республиканцев. Летом 1940 г. Филби зачислили в штат секции «Д» МИ-6. О его коммунистических симпатиях спросили отца. Тот ответил что-то про «ребячество» сына. В конце концов Ким Филби оказался в подразделении диверсий, проводившем операции по внедрению двойников в структуры спецслужб СССР.
Будет ошибкой считать, что английская контрразведка (МИ-5) при этом дремала. Она организовала контроль за радикальными элементами в среде молодежи. И в частности, воспользовалась тем, что в Англии даже перед войной разрешалось иметь свои клубы – как марксистам, так и сторонникам идей нацизма. В МИ-5 рассудили: так гораздо легче вести слежку!
Постепенно англичане взяли под «колпак» потенциальные «рассадники» советской и германской агентуры. В качестве инструмента создали Комитет ХХ (по-английски «даббл кросс» – что значит «двойной обман»). Стали брать на учет все контакты иностранных дипломатов-разведчиков в среде британских радикалов. Определяли – за кем следить, с кем вести оперативные игры, а кого вербовать. Аресты не проводили: лучше знать агентов в лицо, чем разыскивать.
Схема сработала. Агентура абвера еще до начала войны почти в полном составе оказалась под контролем МИ-5. Немецких шпионов успешно кормили «дезой». В результате планы вторжения на Альбион были сорваны.
Смутное время на Лубянке
НАЧИНАЯ с середины 30-х гг. Лубянку постоянно трясло. В мае 1935 г. разведку НКВД возглавил Абрам Слуцкий. Но он скоропостижно скончался в феврале 1938-го. Начальником ИНО НКВД назначили Зальмана Пассова. Однако в октябре того же года его арестовали. И в руководящее кресло сел Сергей Шпигельглас.
Почти весь личный состав ИНО тогда репрессировали. Резидентуры НКВД – обескровили. В декабре 1938 г. отозвали в Москву легального резидента ИНО в Лондоне Григория Графпена (осужден на 5 лет лагерей).
Именно так, готовясь к войне, Л. Берия искоренял евреев. Расставлялись свои люди – с Кавказа. Заместителями начальника ГУГБ в декабре 1938 года были назначены комиссар ГБ 3-го ранга В.Г. Деканозов и ст. майор ГБ Б.З. Кобулов. Оба – без должного опыта работы в разведке. Заместителем начальника 5-го отдела ГУГБ (внешняя разведка) стал также не имевший опыта оперуполномоченный П. Фитин. Как следствие – в 1938 г. в адрес высшего руководства страны свыше 100 дней не поступало вообще никакой информации! Многие агентурные сети так и не были восстановлены.
Елена Модржинская
НА ТОТ момент, когда в Центр начали поступать первые материалы кембриджской группы, в НКВД еще не было современного аналитического аппарата. В структуре 5-го отдела ГУГБ существовало лишь небольшое информационно-аналитическое подразделение. Позднее туда была направлена молодая сотрудница Главного транспортного управления НКВД Елена Модржинская. Она в совершенстве владела английским, французским, испанским и немецким языками. Елена происходила из дворянской семьи. И проявила себя блестяще!
Модржинскую направили в Варшаву – в качестве «оперативной жены» резидента ИНО, опытного разведчика Петра Гудимовича. Так в те годы обходили дипломатические квоты, ограничивающие въезд советских разведчиков.
Фиктивный брак оказался удачным. Еще более успешно складывалась оперативная работа Модржинской. Наставниками Елены в период ее пребывания в Варшаве (1938–1941 гг.) были опытные сотрудники разведки Я. Давтян, Е. Синицин,
Б. Виноградов. Ну и, разумеется, сам П. Гудимович. За образцовое выполнение задания она получила орден Красной Звезды. Но началась война, и ее перевели в Центр.
Очередная реформа в 1941 г. разукрупнила НКВД СССР. Наркомат разделили на НКВД СССР и НКГБ СССР. Функции внешней разведки возложили на 1-е Управление НКГБ СССР. Его возглавил коллега Е. Модржинской по 5-му отделу ГУГБ П. Фитин. Он-то и назначил Елену в группу референтов по Англии.
Штат был небольшой. Референты отвечали за обобщение и оперативный анализ. Несмотря на молодость, энергичный интеллектуал Модржинская обладала поразительной способностью «извлекать истины» из любого материала! Умела мыслить широкими политическими категориями.
Изучая мотивы сотрудничества английских аристократов с советской разведкой, она обратила внимание вот на что. В 30-е гг. на Западе появилось множество книг перебежчиков из СССР. Среди наиболее популярных – «На службе Чека и Коминтерна» (автор – сотрудник ИНО ОГПУ Евгений Думбадзе); «ГПУ. Записки чекиста», «ЧК за работой», «ОГПУ: русский секретный террор», «Секретный террор» (автор – сотрудник ИНО ОГПУ Георгий Агабеков), «Судьба России», «Сталин», «Советские портреты» (мемуары советского дипломата Сергея Дмитриевского), «Побег татарина из разведки Красной Армии» (автор – офицер ГРУ Исмаил Ахмедов).
В своих мемуарах бывший дипломат Григорий Беседовский прямо назвал Сталина «воплощением самого бессмысленного типа восточного деспотизма».
Казалось, подробные сведения о чистках в СССР и репрессиях должны были произвести неизгладимое негативное впечатление. Особенно на политизированных англичан, интересовавшихся Советским Союзом. Но те, наоборот, буквально «косяком» шли на сотрудничество!
К тому же при рассмотрении материалов по «кембриджской пятерке» Модржинскую насторожила определенная навязчивость в поведении ряда членов этой агентурной группы. Так, в сентябре 1939 г. Энтони Блант инициативно обратился к резиденту советской разведки в Лондоне А. Горскому. Он просил дать совет – куда ему идти служить в случае войны: в действующую армию или в военную разведку.
Москва, естественно, не могла отказаться от услуг Бланта. И сочла предпочтительней вариант военной разведки. Затем летом 1940 г. англичане инспирировали (под видом задания секции «Д» МИ-6) поездку Берджеса в Москву. Складывалось впечатление: его настойчиво пытаются вывести в поле зрения советской разведки и активизировать внедрение.
В этот же период (июнь 1940 г.) Ким Филби с помощью Дональда Маклина инициативно пытался восстановить прерванный контакт с лондонской резидентурой НКВД. Позднее Маклин, внедренный в Общий департамент Форин офиса, был направлен на работу в посольство Великобритании в Вашингтоне, где и попал под контроль ФБР, которое со временем его раскололо.
В результате осенью 1943 г. в лондонскую резидентуру ИНО НКВД из Центра поступила следующая информация. Начальник аналитического подразделения 3-го отдела Управления политической разведки Елена Модржинская (она отвечала за оценку агентурных данных на английской линии), считает: Блант, Берджес, Филби, Кернкросс и Маклин – агенты-дезинформаторы. Они работают на англичан еще со студенческих времен.
О дальнейшем развитии событий – в следующем номере «Аргументов неделi».