Была бы я простым зрителем, покинула бы просмотр нового фильма Павла Лунгина «Дама Пик» где-нибудь на 55-й минуте со словами «встреча с прекрасным состоялась». Но не такова участь регистратора культурной современности. Почти два часа пришлось провести в фантасмагорическом мороке картины. Что это и зачем это?
Никакой «миссии» у творческой интеллигенции больше нет, да и была ли она – спорный вопрос. Нынешние «творцы» любят исключительно деньги, большие деньги, желательно в твёрдой валюте. Таковы главные герои «Дамы Пик» и, видимо, таковы сегодняшние умонастроения самого режиссёра. А потому задача его фильма никакого «нас возвышающего обмана» не заключает: герои играют, и режиссёр играет. Ведь одно и то же слово «игра» означает и выступление на сцене, и просаживание денег в казино. Вот и герои лунгинского фильма – двойные «игроки»: молодой певец (Иван Янковский) и знаменитая певица (Ксения Раппопорт) страстно любят играть не только на сцене, но и в жизни (рулетка, карты). И режиссёр играет – в кино и в оперу. Играет с мотивами творений Пушкина и Чайковского.
Ну что ж, заработать денег честным путём – нормальная задача художника. Достоевский тоже многое писал из-за нужды. Тут главный вопрос: а что вы предлагаете за деньги? «Продукт» вышел у Лунгина без весомых художественных достоинств.
Начнём со сценария. Его, как это часто бывает, «шили сто человек». (См. у Жванецкого – «Я спрашиваю, кто шил костюм? Выходят сто человек. Говорят: мы».) Среди многочисленных имён сценаристов я в тоске увидела Валерия Печейкина. Несколько лет назад Печейкин был надеждой «новой драмы» и сочинял на мате опусы про инцест и насилие – невообразимой бездарности. Однако быстро сориентировался в столичной конъюнктуре и стал обычным халтурщиком «по мотивам», каких и в прежние времена было пруд пруди, только Печейкин работает гораздо ниже среднего советского уровня. Лунгин и сам прекрасно умеет халтурить, зачем же ему Печейкин? Наверное, чтобы припасть к новым, молодым, горячим источникам грязи. Ведь в фильме действует совсем молодой человек, стало быть, за его поведение должен художественно отвечать кто-то молодой, новый, несоветский. Ничего из этого не вышло, ни один персонаж не ожил – так и остались куклами. Скверные диалоги, нелепые повороты сюжета, никакой нерв новорождённой современности не задрожал.
В город N (в Москву, хотя образа Москвы в картине нет, но упоминается Бережковская набережная) приезжает всемирно известная певица София Майер, поставить на давно покинутой родине оперу Чайковского. Певец Андрей, обладающий голосом такой силы, что он на пари, потешая кавказскую мафию, разбивает им электрические лампочки, хочет спеть Германна. Андрей в связи с племянницей Софии, честной, хорошей, скучной девочкой, которая в будущей «Пиковой даме» будет петь Лизу (Мария Курденевич). София, натуральная Дама Пик, коварная брюнетка, которую Андрей надеется уговорить дать ему партию в своей постановке, оказывается лютой игроманкой. «Тебя уже ни в одно казино Европы не пускают! – кричит Софии её приятель Олег, унылый и потасканный богач, обитающий в личной хате высотой где-то 50 метров (И. Миркурбанов). – Ты всё проигрываешь, ты не останавливаешься!»
Что за чепуха? Все казино мира охотно пускают к себе именно таких, которые всё проигрывают… Чтобы войти в фавор к Даме Пик, Андрей даёт ей свои сбережения на отыгрыш, спит с ней (снято предельно невнятно, ничего не разглядеть), разбивает сердце честной девушке, сам идёт играть в карты, дабы окончательно превратиться в своего героя – в Германна. Роль получает. Однако безумие гонит его играть дальше, в третий раз он всё проигрывает (в день премьеры!!), мчится к Даме Пик, душит её (не до конца) в гримёрной, вылетает на сцену, поёт «Что наша жизнь – игра» и режет себе горло (тоже не до конца). В конце фильма недодушенная чертовка София Майер забирает недорезанного Андрея с соревнований по русской рулетке, где он, потерявший голос, недозастрелился, – и увозит куда-то на своём «роллс-ройсе».
Тут, конечно, о житейских основаниях думать не приходится – как говорил один мой знакомый ребёнок, это «навороченный накрут». Певцы – скопища пороков, помешанные на деньгах и игре? Что-то мне не везло на таких, все известные мне музыканты, если и носили в себе пороки, то какие-то лёгонькие, в основном связанные с обострённой чувственностью. Павел Лунгин в интервью часто говорит о необходимости русского социально-аналитического кино, которое воспитывало бы нацию. Но получается, как в юмористическом стихе драматурга Е. Шварца: «На душе моей темно, братцы, что ж это такое – я писать люблю одно, а читать люблю другое!» Сам Лунгин бесконечно далёк от какого бы то ни было социального анализа. Он любит снимать про необыкновенных, творческих людей. Но на этот раз в них нет ничего привлекательного, кроме внешности (талант оперного певца в кино показать трудно: актёры поют под чужую фонограмму). А спектакль, «Пиковая дама»-то, в постановке Софии Майер-то, фрагменты из которого мы видим на экране, такого сорта (обычная квазиевропейская мура, персонажи ползают по огромному белому холсту, к примеру), что, думаешь, зря роковая София не провела всё время в казино и отвлекалась на театр.
Иван Янковский хорош собой, но как актёр ещё неразвит: мимика небогата, глаза тусклы. Ксения Раппопорт – другое дело, она, конечно, сверкает и переливается. Но тут вот какое обстоятельство. Фильм снят в особой манере – камера захватывает в основном только лица героев и части их тел, пространство вокруг берётся разве на метр-два. Так что атмосферы России, театра, дома того или иного, мы не почувствуем. Тесный, «душный» кадр. И огромные сверхкрупные планы героев утомляют. Даже Ксения Раппопорт пресыщает, точно объелся вареньем. К тому же герои не меняются – какими явились, такими и удаляются. Ноль развития.
К странностям картины Лунгина можно отнести и многократно звучащую в ней арию Далилы из оперы Сен-Санса. Совсем недавно эта ария фигурировала в «Солнечном ударе» Михалкова. Это привет «старшему брату» или пародия? О, какая тонкая и замысловатая игра.
Вообще фильмы про оперных певцов – это один из самых дохлых отсеков кинематографа. Спасти такой фильм может, например, жанр. Скажем, мастер ужасов Дарио Ардженто снял «Макбета», где кровавые кошмары творятся на премьере оперы Верди, и роскошная оперная фальшь отлично сливается с нарядными изобретательными ужасами. Или можно замутить какую-то особо изысканную эстетизацию, подпустить нечеловеческой уже красотищи.
Ни жанра, ни изысканной эстетизации в «Даме Пик» Лунгина нет. И дыхания жизни нет. Есть «игра для игры». Есть картонные герои, в которых нет ни таланта, ни ума, ни подлинной страсти к своему делу. Так на что они нам сдались? Пошли они в утиль! Герои больше всего на свете любят деньги? Так снимите деньги крупными планами на два часа. О, будет новация!
Вздохнём напоследок: как остроумна маленькая повесть Пушкина. И как скучны её интерпретации. Вот и ещё одна. И ещё будет, и ещё… Культурной революции с лозунгом «режиссёров на фонарь!» не предвидится.