«О, удивительно, удивительно, удивительнейшим образом удивительно!» – восклицает у Шекспира один персонаж. «Золотая маска» за лучший спектакль ушла в этом году точно по адресу – в «Мастерскую Фоменко», к «Сну в летнюю ночь» Шекспира в великолепной постановке Ивана Поповски. Огромные и очевидные достоинства спектакля, явные самому неискушённому зрителю, покорили даже этот бастион театрального «авангарда», претендующий на управление театральным процессом.
Между тем Иван Поповски (русский режиссёр родом из Македонии, ученик Петра Фоменко, работает в «Мастерской», в «Театре музыки и поэзии» Е. Камбуровой и за рубежом) совершил страшное. Легко и весело, простодушно и вместе с тем хитро улыбаясь, он обрушил шарлатанскую башню, которую наспех воздвигли «кураторы» театра. Башню, сложенную, в шутку говоря, из «могучих жолдаков».
Чем обрушил? Да по старинке – талантом и трудом, а как её ещё обрушишь? В «Сне в летнюю ночь» нет ни одного модного выверта – мы слышим почти полностью текст автора в переводе О. Сороки, «высокие технологии» в виде бесконечных видеопроекций игнорированы, вместо них – вечная материя театра, дерево и шёлк. А актёры, вместо того чтобы орать и кривляться, исполняют роли, украшенные виртуозными акробатическими и гимнастическими трюками, позаимствованными у «соседа» по миру искусств – цирка. И втягиваясь в историю двух пар молодых афинян, попавших в заколдованный лес в лапы к эльфам, зритель с радостью убеждается, что молодёжная комедия кисти Шекспира – гораздо увлекательнее молодёжных комедий на ТНТ. Умнее, богаче, искристее. Как бы ни звали того, кто известен нам под именем Шекспира, пьесу он написал упоительную, сложил целый мир, пронизанный любовными играми и раздорами.
Столетия назад люди верили в любовные напитки, в сок волшебного цветка, который может пробудить любовь к первому встречному – нынче нам толкуют о гормонах дофамине и окситоцине, а суть дела изменилась мало: страстная влюблённость по-прежнему неподвластна рассудку человека. В «Сне в летнюю ночь» «Мастерской Фоменко» нет ничего сладенько-нарядного, умильно-восторженного, «ах, любовь-любовь», в нём боги (эльфы) смеются над людьми, но смех богов – равнодушно-издевательский, а улыбка автора – всё-таки сочувственная. Однако полная симпатия отдана в спектакле не молодым влюблённым, а группе простых ремесленников, отважно репетирующих к свадьбе афинского герцога какую-то немыслимую ахинею под названием «Трагедия о Пираме и Фисбе». Тут зритель стонет и плачет от смеха, потому что в ролях ремесленников – первачи «Мастерской», умеющие самые отважные комедийные краски сделать не вульгарными и аляповатыми, а нежными и ласковыми. Эти простецы со своей дурацкой трагедией (не пародировал ли Шекспир какую-то «новую драму» своего времени?) играют сами, тогда как злосчастными влюблёнными играют боги. Так что самое примитивное искусство – всё-таки средство освобождения людей от рока, судьбы, богов или как там ещё именуют тех, кто недобро играет нами…
Лёгкость, царящая в «Мастерской» вообще и в «Сне в летнюю ночь» в частности, – обманчивая, воистину «эльфическая», существующая разве что в восприятии зрителя. Спектакль неимоверно сложен, но сложен он мастерами своего дела, понимающими толк и в звуке, и в свете, и в сценическом движении. Этой постановке не нужны «кураторы», объясняющие растерянному зрителю, что тухлая селёдка – это ландыш серебристый. Даже критики не нужны. Нужен только зритель, чтобы его, этого зрителя, осчастливить почти на четыре часа. Подарить ему не убогое и ущербное мировоззрение некоего индивидуума, для которого мир – помойка (и за это ещё и немалые деньги слупить за билет!), а богатое и творческое мироощущение мастера.
Казалось бы, очевидно, что «лучшая режиссура» – это режиссура лучшего спектакля. Но фестивали всего мира, не только наша «Золотая маска», неутомимо играют в свои игры, и лучшим спектаклем (или фильмом) оказывается одно произведение, а носителем лучшей режиссуры – другое. Каким-то головоломным химическим способом вычисляется, значит, «лучшее» из нелучшего. Балеты эти пляшутся оттого, что призов мало, а надо (кому надо?) «поддержать» многих, будто перед нами бедные калеки, а не здоровенные самоуверенные парни, каковыми являются почти все режиссёры. В этом году носителем «лучшей режиссуры» оказался опус БДТ «Пьяные» в постановке А. Могучего. Я не химик и вычислить «лучшую режиссуру» в этом ничтожном произведении не в силах. Желающие могут сравнить хотя бы пластику эльфа Робина (А. Кабанян) в «Сне в летнюю ночь» и пластику персонажей «Пьяных». И ответить на вопрос – где настоящее, вдохновенное, остроумное мастерство, оживляющее шекспировского эльфа, а где раскрашивание глупого текста с помощью хореографа?
Впрочем, тревоги были бы уместны в случае игнорирования «Золотой маской» спектакля «Мастерской Фоменко». Это бы означало полный разрыв театральной премии с театральной действительностью. А так – у нас ситуация здорового соревнования. Вот, скажем, в номинациях этого года оказался спектакль А. Жолдака под названием «Zholdak dreams: похитители чувств». То есть «Сны Жолдака». Мне кажется, фамилия знаменитого «новатора» уже носит символический характер, и всех театральных режиссёров по их страсти к безудержному и бесформенному самовыражению можно разделить на три группы – жолдаки, полужолдаки и антижолдаки. Иван Поповски у нас по этой классификации – антижолдак.
Вот зритель вправе и выбрать сам – какие сны ему больше интересны и нужны. Сон Жолдака или «Сон в летнюю ночь» Шекспира, сделанный мастерами драматического театра?
Поскольку мы ещё не в блаженной вечности и время и деньги у нас ограничены, я посоветовала бы зрителю поступить разумно.