Грядёт очередной премиальный цикл для отечественного кино: зимой «Золотой орёл», весной «Ника». Решила посмотреть пропущенные за год отечественные фильмы, которые якобы «лучшие», – предчувствовала, что будут мучения, но не подозревала какие!
«Про любовь» – не первый фильм режиссёра Анны Меликян – смелым оказался только по названию (чтоб не сказать: нахальным). Обычно лучшие сочинения про любовь козырного слова в названии не имеют («Ромео и Джульетта», «Евгений Онегин», «Бесприданница», «Анна Каренина»). Но в данном случае использование слова оправдано центральным приёмом – сквозь всю картину проходят фрагменты лекции «про любовь» некоего профессора. Профессор евроремонтного вида, в очках, с маленькими сощуренными глазками, в деловом костюме. Это Рената Литвинова.
Изуродованная Рената (Богиня! Почему сама не пишешь и не снимаешь, на что тратишь время!!) произносит квазинаучные тексты о химических процессах, протекающих в телах влюблённых, о гормонах любви и счастья по имени дофамин и окситоцин. А в качестве развлекательных иллюстраций мы видим короткие сценки с участием М и Ж. Парень и девушка, играющие в персонажей японского аниме, решают встретиться друг с другом в своём обычном состоянии, но как обычные люди не испытывают ни малейшего влечения. Бизнесмен предлагает своей секретарше интим, потому что в кризис у него нет никакого времени для романов. Японская девушка, увлекающаяся русской культурой, приезжает в Москву выбрать жениха, но из шести кандидатов никто не знает ни Шолохова, ни Маяковского (враньё: Маяковского все знают, он в школьной программе, и есть станция метро). Свободный художник, ненавидящий за уродство памятник Петру работы Церетели, спит попеременно то с блондинкой, то с брюнеткой, рисуя их портреты на стенах заброшенных домов…
Мало сказать, что рассказ ведётся не про любовь, так даже дофамин и окситоцин тут ни при чём. Дофамин и окситоцин актуальны для человекообразных. Но они сильно эволюционировали с доисторических времён. У самок и самцов нередки бурные и страстные взаимоотношения. Они вполне способны на сильные чувства.
Это не о героях фильма «Про любовь». Перед нами и не люди, и не человекообразные – перед нами персонажи дизайна. Кино «Про любовь» вполне можно смотреть на планшете без потери впечатления, потому что оно всё пронизано эстетикой интернет-сайтов и социальных сетей, состоит из лёгкой, модненькой, необременительной визуальности. У персонажей нет ни детей, ни родителей, ни важных занятий, ни настоящих проблем. Главная проблема свободного художника, объекта женских вожделений (разумеется, в этой роли снят Евгений Цыганов, с его сонными глазами персидского шаха, только что обошедшего свой гарем) – московский памятник Петру.
Возможно, более высокий уровень социальной критики нынешний Фонд кино просто блокирует, но то, что наш протестант рисует на стенах, как бы делая мир более прекрасным, ничем не лучше трудов Церетели. Даже хуже – Церетели всё-таки профессионал, а то, что предъявлено в фильме «Про любовь» в качестве вдохновенных работ художника, является аляповатой дилетантской мазнёй. Но разбирать мотивы поведения персонажей бесполезно – их задача не создавать иллюзию жизни, а помелькать на экране в качестве красивой картинки. Велика ль проблема для секретарши раздеться перед боссом, если босс у нас – Владимир Машков? Он ещё и денег на квартиру обещал. Никакого сочувствия девушка не вызывает.
Нарядная, весёлая, чистенькая, сверкающая стеклом и гранитом Москва – просто-таки город-курорт. Сытые, здоровые, модно одетые люди, все сплошь с гаджетами. (В окончательный ужас меня привела машинка в руках брюнетки-любовницы художника: это специальное приспособление… для разбивания яиц!) В общем, живи не хочу – были бы деньги. Ага. Мы и нащупали нерв картины.
Всё, что курлыкала страшная Литвинова, махая скрюченными пальчиками, Литвинова, потерявшая свои звёздные глаза и ослепительные губы для пустой роли профессора, все маленькие анекдотические ситуации, которые никак не развивались, – это дизайнерский хлам. А вот главное: в конце фильма Литвинова всё-таки превратилась в себя настоящую и куда-то зацокала каблучками по переулочкам. Она думала – тайное свидание, а это её разыграл богатый бывший муж (Михаил Ефремов). Он вздумал жениться на студентке и просит бывшую жену дать ему психологическую консультацию – не обманывает ли его невеста. Та, под снотворным, спит, а Литвинова быстро оценивает её дизайн: конечно, никакая не провинциальная невинность, а хитрая хищница, потратившая на пластику и косметику тысячи долларов. За консультацию муж платит жене 300 000 у.е., лежащих приятным грузом в полиэтиленовом пакете.
В плащике на голое тело, с весомым пакетом, Литвинова выходит на улицы прекрасной Москвы в прекрасном настроении. Вот этому поверить можно. Фильм даже не притворялся «искусством кино», являясь чистым образцом «кинематического дизайна», но стоило ли так беспечно и так попусту тревожить тему любви? Можно сказать – ах, это от молодости, но создатели картины скорее молодятся – ведь и режиссёру под сорок, и Марии Шалаевой, которая сыграла юную девушку-аниме, за тридцать, и Литвиновой не скажу сколько, сами знаете. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что нынешние двадцатилетние гораздо спокойнее и проще относятся к новым технологиям, чем те, на чью молодость они обрушились. Наигранная моложавость авторов фильма нагружена восторженным преклонением пред технологиями, гаджет-бешенством. «Про любовь» относится к тому типу современного кино, которое не охраняет свои границы и собственные средства выразительности, а полностью капитулирует перед банальной, плоской, элементарной визуальностью, ставшей буднями всякого обывателя. Подумаешь – кино снять, сегодня кто угодно может снять кино. Кто угодно и снимает, кстати…
Но «Про любовь» получает Гран-при «Кинотавра». Картина фигурирует в номинациях «Золотого орла». Хотя максимум, что следовало бы сделать, на мой взгляд, – это поставить данному сочинению двойку с пометкой «тема не раскрыта» (не доказано, что любовь есть, не доказано, что любви нет) и утопить в омуте забвения.