Когда вышел первый номер «Аргументов недели», на его страницах мы задавались вопросом – чего ради снесён целый квартал в историческом центре Санкт-Петербурга? Прошло семь лет, и здание Второй сцены Мариинского театра – «шедевр» безликости и бездарности – предстало перед ошеломлёнными россиянами. Я решила осмотреть чудовище снаружи и внутри. Рассказываю.
Мариинка-2 превышает все находящиеся рядом сооружения и подавляет всё вокруг. Сходство этого застеклённого кубика с брежневским Домом быта, который расположен невдалеке по улице Декабристов, разительное – но тот старенький новодел выглядит куда скромнее. (Как скромнее были плакаты «Слава труду/ КПСС» в сравнении с нынешними рекламными щитами и перетяжками.)
Правда, новый памятник деньгам налогоплательщиков (22 млрд. рублей) облицован неким «юрским мрамором» светло-бежевого колера, но юрский мрамор никакой не мрамор, а всего лишь плотный полирующийся известняк. На расстоянии смотрится как пожилой бетон.
Над Крюковым каналом, полностью перекрывая вид с улицы Декабристов на дивную колокольню Никольского собора, сооружён застеклённый мост-галерея, соединяющий старое здание Мариинского театра с новым. Прелесть этого моста в том, что он никуда не ведёт: тот конец, что прилеплен к тыльной стороне старой Мариинки, упирается в глухую стену. Там пока нет никакой двери, не прорубили. Но когда и если таковую дыру просверлят, загадкой века станет вопрос – для чего? Мост узкий, никаких декораций не пронесёшь, разве бутафорию. Наверное, Валерий Гергиев задумал как-нибудь продирижировать одновременно в обоих залах, так он, видимо, и будет бегать по этой галерее туда и обратно, на ходу освежая в памяти партитуру.
Пространство внутри удручающе банально, в фойе ничто не выдаёт принадлежности к миру искусства – эскалаторы, лестницы, окна. Хоть бы скульптурку какую поставили или фотографии развесили. Когда приезжал Путин, застеклённую часть прикрывали громадными серыми занавесками, которые раздёрнули, но оставили пока висеть (может, Путин приедет ещё раз, а без занавесок здание очень уж хорошо простреливается).
Ониксовые стены между фойе и залом, на которые почему-то так напирал худрук Мариинки как на ценность, ничем не удивляют, оникс – довольно дешёвый поделочный камень. Лучше бы озаботились проблемами будущих зрителей – при зале в 2 тыс. человек женский туалет, к примеру, крошечный и тесный, предвидятся километровые очереди.
Репертуара у Мариинки-2 пока нет, представления идут не каждый день. 9 мая, когда я и отправилась выполнять долг журналиста, обещали дать кантату Карла Орфа «Кармина бурана» (дирижировал не Гергиев). Немецкое сочинение 1936 года – странноватый выбор для 9 Мая, хотя к самой кантате претензий быть не может, она великолепна. Слышала я её раза четыре, ну, думаю, выдержу ещё раз. Тем более обещаны чудеса сценических возможностей и пиршество акустики.
Нет, обошлись без чудес. Хор смирно выстроился на фоне занавеса, оркестр укрылся в неимоверно огромной яме – и без особого вдохновения, но пропели-проиграли «Кармину бурану» где-то на три с плюсом. Акустика не поражала – напротив, отрезанные от зала чудо-ямой хористы и солисты посылали звук с усилием, ничем не вознаграждённым. Несколько раз хор разошёлся с оркестром, который там, в ямище, вообще жил какой-то своей отдельной и не слишком обустроенной жизнью. Неприятно удивил занавес – на нём изображены два окантованных красным фестона, точно рты монстров, а из этих фестонов высовывается нечто остренькое и розовое. Вот точно тебе кто-то язык показывает!
Люди в зале, такое впечатление, пришли в театр впервые – они даже не знали, что не принято аплодировать между частями музыкального произведения. Наверное, их зрительский багаж состоял из посещений эстрадных концертов, где певцы всегда умоляют публику хлопать. А тут почему-то нельзя – непонятно! Вот таких зрителей нынче призвана окормлять Мариинка-2, и она их, конечно, окормит…
Экскурсоводши прогулочных корабликов, проплывая мимо новой сцены, верещат: «Перед вами самый известный долгострой Петербурга…» Да нет, дорогуша. Самый известный долгострой Петербурга – Исаакиевский собор. А это – позор Петербурга.
Мариинкой-2 огорошены и оскорблены не сотни и не тысячи – сотни тысяч, а может, и миллионы людей. Многие требуют фамилий: кто виноват, кто ответит?
Да никто не ответит. Виноват – дух времени. Вот он таков, какова Мариинка‑2: агрессивный, нахальный, жестокий к прошлому, презирающий людей, не чувствующий красоты и не нуждающийся в ней, бездарный абсолютно, питающийся деньгами, деньгами, деньгами. И душами, ему запроданными. И диким, нечеловеческим самолюбием и честолюбием своих героев.
Валерий Гергиев, что бы ни говорили недоброжелатели (и часто не без оснований), – выдающийся дирижёр. Правда, о нём на родине давно не спорят и выступлений его не анализируют, а это плохой знак. Но дело не в том, просто одни способности часто развиваются за счёт других. Для Гергиева весь смысл жизни в музыке, он «живёт ушами». Он всегда был довольно безразличен к тому, что происходит на сцене, – к декорациям, к режиссуре. Он вполне простодушно «не видит» материального мира и совершенно искренне огорчён, когда ругают его дорогую Мариинку-2. Она ему нравится как арена его будущих подвигов, как удобное место для музыки. Всё это очень мило, но слепым людям, как правило, не доверяют шить пальто или красить забор…
Кто спорит, Мариинский театр и Валерий Гергиев – это ценность. Но Санкт-Петербург – ещё большая ценность. Его интересы должны быть превыше всего, превыше любых личных амбиций и грандиозных проектов. И не может такого быть, чтобы мнение коренных ленинградцев-петербуржцев, которые схоронили здесь своих отцов и дедов, которые продолжают любить, творить и оберегать свой город, было пустым звуком! Да, скажу совсем уж с последней прямотой: тем, кто не имеет корней в городе, следует вести себя в нём осторожно, почтительно и с оглядкой. Если дело касается не их личной профессиональной деятельности, но связано с обликом и образом города, они обязаны слушать голос общества, учитывать мнение горожан.
А подавляющее большинство коренных жителей против ЛЮБОГО вмешательства в исторический центр Петербурга.
…Что ж, долг я выполнила, и дальнейшие посещения Мариинки-2 мне не грозят. Потому что друзья убитого всё-таки не ходят в гости к убийцам, как бы те ни были радушны и хлебосольны. Как-то не принято. (А я в данном случае друг «убитого» кусочка старого Петербурга.) Если мне захочется в оперу, я пойду в Москве – к Д. Бертману в «Геликон-оперу», в Петербурге – к А. Петрову в театр «Зазеркалье». Там будут не дутый пафос, не фальшивые новации – а настоящий спокойный профессионализм, достоинство, юмор и подлинная музыка. Открою тайну: чтобы делать настоящее дело, вовсе не обязательно лихорадочно таращить глаза в искусственной ажитации и сверкать интеллектуально небритым подбородком…
Что до Мариинки-2, то кое-что исправить можно было бы прямо сейчас: срочно демонтировать никуда не ведущий мост-галерею и что-то придумать с унынием фасадов (может, спроецировать на них хорошие фотографии с видами старого Питера или знаменитых артистов оперы и балета). Однако никто ничего исправлять не собирается. Путину будто бы понравилось, так что вроде бы приказано ликовать и хвалить, и русский праздник Холуин по поводу Мариинки-2 в разгаре.
Ничего не поделаешь – уничтожают Петербург. Дух времени пока таков. Но смириться, пожать плечами, махнуть рукой? О, нет. Нельзя прощать этого в сердце своём – и наше совокупное «не приемлем!» со временем превратится в грозное оружие. Жалкая наша жизнь подсвечена только лучиком-напоминанием о небесной гармонии, проблеском возможной красоты. Никакие властные самодуры не вправе этот лучик гасить своими лапами. Они это делают, да. Но права такого они не имеют.
А потому напомню: «медленно мелют мельницы Господа, но они стирают всё в порошок».