В 1984 году, по мнению журнала «Мировой театр», народный артист России Вячеслав СПЕСИВЦЕВ был назван первым в списке пяти лучших режиссёров мира. Им созданы три театра – «Гайдар» в Текстильщиках, Молодёжный театр на Красной Пресне и Московский молодёжный театр Вячеслава Спесивцева. В последнем он служит с 1987 года и по сей день, преподаёт в Российской академии театрального искусства (РАТИ). В свои 70 он подтянут и подвижен и по-прежнему удивляет мир театральными экспериментами.
- Вячеслав Семёнович, в этом месяце вам исполнилось 70. С юбилеем! Прекрасно выглядите!
– Привычка следить за собой у меня с детства, её нам с сестрой, детям кузнеца-молотобойца, привила соседка – немецкая графиня Екатерина Тонфельд. Ей нечем было заняться на пенсии, и она взялась за наше воспитание. В шесть лет я знал всего Пушкина, был знаком с оперой. Графиня научила нас делать зарядку, закаляться, спать на жёсткой постели.
– Многие известные артисты считают вас своим учителем, в том числе Геннадий Хазанов, хотя он младше вас всего на два года.
– В 19 лет я стал преподавать на эстрадном отделении родного циркового училища. Моими студентами были не только Хазанов, но и Жанна Бичевская, Юрий Куклачёв.
– Говорят, это вы подали Куклачёву идею работать с кошками.
– Как-то я сказал Юре: «А что если сделать номер с какой-нибудь смешной тварью?» И его озарило: «Кошка!» Он первым в мире сумел совладать с самым непокорным животным. Сегодня Юра Куклачёв активно сотрудничает со мной на фестивале юных преступников «Амнистия души». Мы вместе с ним, Дмитрием и Матвеем Шпаро, Никасом Сафроновым, Иосифом Кобзоном и другими неравнодушными людьми ездим по колониям и открываем таланты. Одна девушка так проникновенно пела песню про маму, что мы все рыдали. Оказалось, она сидит в колонии за убийство матери. Другую девчушку после освобождения я взял к себе на курс, но она быстро вышла замуж, родила детей и забросила театр. Но в любом случае он помог ей выплыть с дна. Многие лауреаты фестиваля вышли на свободу досрочно.
– Вам не бывает совестно за проделки своих учеников? Например, Алексея Панина, довольно часто появляющегося в скандальной хронике?
– Лёша закончил мою студию, потому что из ГИТИСа (РАТИ) его отчислили с первого курса. Да, он всем говорит, что я его учитель, как будто я должен отвечать за его проделки. Но что касается творчества – вы видели его в фильме «Звезда»? Это не роль, а поступок. Лёша – не артист, он типаж. И кроме того – личность, как и Высоцкий, который играл и Гамлета, и Лопахина со своим лицом – грим не накладывал, бороду не клеил.
– Вы были дружны с Высоцким?
– Мы вместе много выпили, спели и доверили друг другу разных тайн, но с гением дружить нельзя, он всегда одинок. Было время, когда Высоцкого не пускали в приличные дома, но его спас и открыл Юрий Любимов. Когда в Театре на Таганке случился конфликт и Любимова свергли, я сказал Валерию Золотухину, занявшему его место: «Ты не прав, нельзя так было с Юрием Петровичем. Это – твой учитель, отец, он сделал из тебя человека, он дал тебе твою любимую женщину!» Что бы он ни сделал, отрекаться нельзя.
– Вы считаете это предательством?
– Это заложено в актёрской сути. Актёрского братства никогда не было и не будет. То, что актёры любят друг друга, – байки. Кстати, хлопать, когда хоронят артистов, придумал Эльдар Рязанов. Впервые он опробовал это на моём учителе Игоре Ильинском («Карнавальная ночь», «Гусарская баллада». – Прим. авт.).
– Вашими учителями были лучшие комики – Ильинский и Никулин...
– Ильинский, будучи народным артистом, Героем Соцтруда, лауреатом Госпремии, безумно боялся власти. Я удивлялся: «Игорь Владимирович, вам-то чего опасаться?!» – «Слава, будешь в моём возрасте – поймёшь». Он пригласил меня на своё 70-летие, я тогда был на втором курсе Щепкинского училища. За столом сидели Ростропович, Эйзенштейн, Шостакович, Солженицын, совсем тогда молодой Рязанов. Мне приятно, что он высоко оценил мой спектакль «Ромео и Джульетта», хотя очень не одобрял, что я ушёл из актёрства в режиссуру.
– Как вы познакомились с Маркесом, нобелевским лауреатом?
– Я поставил «Сто лет одиночества», и Никита Михалков предложил пригласить на Московский кинофестиваль Маркеса. Габо – очень откровенный человек, он безумно ругался, увидев, что сделали с его романом в Советском Союзе: повырезали огромные куски. Потом он узнал, что «какой-то идиот» ещё и поставил роман на сцене. Негодовал страшно, но всё же приехал ко мне в театр и посмотрел спектакль. Три часа сидел смирно, потом попросил бумагу, ручку и написал: «Разрешаю Спесивцеву – единственному в СССР – делать с моими произведениями всё, что он посчитает нужным. Г. Маркес».
– Что вы не поделили с создательницей «Сумерек» Стефани Майер?
– В одной из телепрограмм я говорил, что 12-летняя девочка покончила с собой из-за любви к оборотню Джейкобу из киносаги «Сумерки», а виновата в этом именно Майер, её надо судить за вампирские романы. Я стал читать и пришёл в ужас: она описывает, как в туалете девочка сосёт кровь у другой девочки. Разве можно для неподготовленных сердец выпускать эту Майер?! Представители литераторши в России сообщили ей об этом, и теперь она хочет меня засудить.