Как эксперт я участвовал и в другой истории возвращения в Россию старинных икон. Она в корне отличается от рощинской благотворительности. Группа людей, связанных с иконным бизнесом, объединилась вокруг случайной коллекции икон, вывезенных контрабандистами на Запад. К снятой по разным причинам с аукционных торгов паре сотен досок XVI–XVIII вв. был приложен десяток церковных древностей эпохи раннего христианства и расцвета византийского искусства. Я делал предварительное описание коллекции по цветным ксерокопиям, представленным мне в Лондоне. И с грустью узнавал на многих отпечатках иконы, проходившие через руки моих коллег-реставраторов, раскрывавших их от поздних записей. Отдельные житийные образа для удобства транспортировки распиливались в Москве торговцами на мелкие фрагменты. А перед сдачей на комиссию монтировались западными «умельцами».
Показывал я полный каталог фотографий продаваемой коллекции тогдашнему руководству Верховного Совета РФ – председателю Р. Хасбулатову и председателю Комитета по культуре Ф. Поленову. Мне казалось, что раннехристианские предметы существенно дополнят собрание Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. А остальные могут быть распределены между провинциальными галереями, где иконописные разделы отсутствуют вообще или слабо укомплектованы. Но к Белому дому вскоре подтянулись «доблестные» войска Верховного командующего, и о коллекции пришлось забыть.
Через некоторое время совсем другие люди снова предложили мне принять участие в ее возврате на Родину. Но, услышав, что за этой сделкой стоят ельцинские янычары, я, как говорится, умыл руки. Ибо не приемлю римский постулат об отсутствии тлетворного запаха денег.
Несколько лет я работал в Президиуме Советского фонда культуры. И тогда с огромным удовольствием принимал участие в программе «Возвращение». Горжусь, что удалось способствовать привозу в Россию редких памятников отечественного искусства. Но к гордости этой примешивается горечь за сорванные планы возврата домой творческого наследия Зинаиды Серебряковой, Федора Стравинского, Бориса Григорьева, Михаила Вербова и других художественных ценностей. Не вписался я в круг фаворитов Дмитрия Лихачева. Под разными предлогами прошла распродажа на западных аукционах вышеуказанных собраний, помеченных к отправке в Россию.
Я мог бы рассказать о других историях и судьбах, связанных с бытованием отечественных художественных ценностей в разных уголках планеты. Но сегодня мне хочется всячески приветствовать инициативу сотрудников «Частного музея русской иконы» по устройству в Третьяковской галерее выставки «Возвращенное достояние». Хотя предвижу скепсис отдельных специалистов, считающих иконы XVII–XIX веков – основной костяк нынешней экспозиции – не заслуживающими внимания собирателей, а тем паче музейных хранителей.
Признаюсь, что в студенческие годы я и мои однокашники, находясь под влиянием блестящего ученого В.Н. Лазарева, все иконы, написанные позже XV века, ернически называли «частушками». Но на то она и молодость, чтобы «парить поверх барьеров». А уже лет через десять мне посчастливилось организовать в музее им. Андрея Рублева выставку «Русская живопись XVII–XVIII веков. Из собраний Государственного Русского музея, Государственной Третьяковской галереи, Музея древнерусского искусства им. Андрея Рублева». Во вступлении к ее каталогу я написал: «Живописцы XVII–XIX веков, освоившие навыки «парусного письма», художники петровского и более позднего времени постоянно черпали из неиссякаемого родника иконописного искусства, сознательно или несознательно заимствуя все лучшее, что было создано его талантливыми мастерами».
Приобретенные у различных владельцев на Западе и возвращенные в Россию старанием хозяина «Частного музея русской иконы» Михаила Абрамова; коллекционером и знатоком Михаилом Елизаветиным и собирателем Сергеем Ходорковским, иконы в основном датируются XVIII и началом XIX века.
Украшением выставки, безусловно, являются древние иконописные образцы, восходящие к XV–XVI векам. «Рождество Христово с избранными святыми», «Богоматерь Коневская с избранными святыми», ждущие тщательного изучения «Царские врата», возможно, написанные в XIV в., редкие образчики византийского прикладного искусства VII–IX вв. относятся к самым удачным приобретениям Михаила Абрамова и его сотрудников. Никогда не опускающий заданную планку качества и неповторимости собираемых произведений иконописи Михаил Елизаветин по праву может гордиться классическим вариантом «Богоматери Грузинской», скорее всего, принадлежащим кисти новгородского мастера конца XV века.
Не один десяток больших и малых выставок древнерусского искусства довелось мне собрать и показать людям. Каждая из них по-своему дорога и близка мне. И сегодня я испытываю чувство радости и гордости за тех людей, которые не только вернули в Россию ценные сокровища, но и делятся своими приобретениями со всеми, кому небезразлична русская культура и ее древняя иконопись.