Российская сверхсмерстность в эпидемию Ковида была в т.ч. обусловлена обвалом медицинской системы во время страшной неолиберальной реформы отрасли в 2010-е годы. Об этом пишут Владимир Иванов и Анатолий Суворов из ИНП РАН («Проблемы прогнозирования», №1, 2022). Некоторые выдержки из их работы.
«В зарубежных странах процесс реструктуризации систем медицинского обслуживания не носил «обвального» характера, как это имело место в России. В США, например, за 1990-2018 гг. число больниц сократилось на 9%, а среднегодовые темпы сокращения числа больничных коек составляли менее 1%. В Германии за 2000-2017 гг. число больниц уменьшилось на 7%, а число больничных коек – на 12%. При этом сокращение больничных коек сопровождалось не сокращением численности персонала больниц, а её ростом. В США, например, численность занятых в больничном секторе возросла за 1990-2018 гг. на 43%.
В отличие от других отраслей экономики современные технологии в здравоохранении не являются трудосберегающими
В России численность занятых в амбулаторно-поликлинических организациях составляла в 2018 г. 564 тысячи, или всего 38 на 10 тыс. чел. населения. В то время как в амбулаторном секторе Германии было занято более 130 на 10 тыс. жителей, в США – более 200.
«Оптимизация» больничного сектора проводилась и в больших городах, включая столицу. В Москве за период с 2012 по 2018 г. были сокращены 58 из 211 больничных организаций, а число больничных коек снизилось на 30 тыс., или на 36%.
Число пациентов, умерших в стационарах, увеличилось за 2005-2018 гг. на 125 тыс. человек, а уровень больничной летальности возрос с 1,4 до 1,9%. В рассматриваемый период общая смертность населения снизилась почти на 500 тыс. человек.
Для российского здравоохранения характерен также более низкий по сравнению с большинством других стран показатель отношения численности среднего медицинского персонала к численности врачей. В 2018 г. он составлял в России всего 2,2, в то время как в Германии он равнялся 3,0, во Франции – 3,1, в Австралии – 3,2, США – 4,0. В результате избыточная нагрузка российских врачей обусловлена и тем, что они вынуждены выполнять работы, которые могут быть поручены менее квалифицированному персоналу. Общеизвестным фактом является то, что значительную часть рабочего времени многие российские амбулаторные врачи тратят на заполнение разного рода медицинской документации.
За период с 2000 по 2017 г. в среднем по странам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) численность занятых в здравоохранении и социальном обслуживании увеличилась с 8 до 10,1% в общей численности занятых в экономике, а в таких странах, как Великобритания, Германия, США, Франция, Япония, она возросла до 12-14%. В России же в результате «оптимизации» наблюдалась прямо противоположная тенденция: в общей численности занятых в экономике численность занятых в здравоохранении и социальном обслуживании снизилась с 6,8% в 2000 г. до 6,0% в 2019 г.
Судя по величине прироста смертности в 2020 г., можно высказать предположение, что российское здравоохранение оказалось неэффективным в борьбе с Ковидом. Например, в ходе «оптимизации» здравоохранения была свёрнута сеть инфекционных больниц, а число коек для инфекционных больных сократилось более, чем на 80 тыс.
Обращает на себя внимание и тот факт, что в Норвегии, Южной Корее и Японии вообще удалось избежать роста смертности населения. Небезынтересно отметить в этой связи, что Южная Корея, как и Япония, значительно опережает другие страны по обеспеченности населения больничными койками. А Норвегия является безусловным мировым лидером по уровню занятости в здравоохранении (на здравоохранение и социальное обеспечение приходится 20% общей занятости в экономике Норвегии)».