Осуждены на три месяца тюремного заключения и лишены прав...

Эта почтовая открытка или, как тогда писали «открытое письмо», случайно обнаружилась в домашнем архиве среди фотографий и бумаг деда моей жены Маши, Алексея Карповича Дживилегова. Человек неординарный, историк университетской выучки, публицист, чьими статьями начала прошлого века о правовом государстве и правах человека я увлекался в аспирантские годы; он при советском режиме совершенное отошел от политики и стал одним из крупнейших специалистов по итальянскому Возрождению.

И вот среди красивых видовых открыток, датированных десятыми годами прошлого века, с адресованными родственникам и друзьям обыденными словами о погоде, делах и самочувствии, нашлась одна, разительно отличавшаяся от прочих. Во-первых, оборотная сторона ее была совершенно чистой, в том смысле, что не было на ней ни адресов получателя и отправителя, ни вообще каких-либо рукописных надписей. Только стандартный типографский текст, свидетельствующий о том, что перед нами именно почтовая открытка, а не что-то иное: «ВСЕМIРНЫЙ ПОЧТОВЫЙ СОЮЗЪ. РОССIЯ.» и так далее.

Во-вторых, лицевая сторона открытки представляла собой не фотографию, а карандашный рисунок. В этом не было бы ничего особенного, если бы не сюжет рисунка – на нем была изображена тюремная камера-одиночка. Зарешеченное окно, табуретка, пристегнутая к стене шконка… Увы, мало что изменилось за минувший век в подобном интерьере.

Наконец, в-третьих, в нижней части рисунка поверх карандашной штриховки шли полтора десятка подписей, рядом с которыми стояли цифры «77», «78», «82»…

Вооружившись лупой, я довольно легко разобрал хорошо различимую подпись, стоявшую наискосок в правом углу — «Г. Шершеневичъ 73». Разумеется, эта фамилия была мне хорошо знакома: Габриэль Феликсович Шершеневич – один из классиков российской науки гражданского права; его монография по авторскому праву, изданная им в конце XIX века в годы преподавания в Казанском университете, всегда поражала меня ясностью мысли и непривычной для советской юриспруденции образностью изложения.

Но при чем здесь тюремная камера? В поисках ответа я обратился к интернету. Википедия всё объяснила: «Преподавательская деятельность Шершеневича прервалась в конце 1905 года в связи с избранием в 1-ю Государственную Думу от г. Казани (от кадетской партии). В 1906 году он переехал из Казани в Санкт-Петебург. Придерживаясь либеральных взглядов, протестовал против роспуска Думы и подписал Выборгское воззвание ряда депутатов с призывом к населению отказаться платить налоги и исполнять воинскую повинность до созыва Думы. После роспуска Думы переехал в Москву, где вместе с некоторыми другими депутатами некоторое время сидел в Таганской тюрьме в связи с этим призывом».

Теперь оставалось проверить другие подписи. Верхнюю строчку слева занимала подпись, состоявшая из трех частей: размашистая «К», переходящая в кажущуюся латинской «n» с последующей точкой, одинокая «С» с точкой и далее роспись, начинающаяся, видимо, с «Ур». Интуиция подсказала: «Кн[язь] С[ергей] Урусов». Проверяю в Википедии. Действительно, князь Сергей Дмитриевич Урусов, в недавнем прошлом тверской губернатор и заместитель министра внутренних дел, «в 1906 г. был избран депутатом Государственной Думы от Калужской губернии и активно участвовал в работе вплоть до её роспуска. Вступил в Партию демократических реформ. …Как депутат, подписавший Выборгское воззвание, был приговорён к тюремному заключению, которое отбыл в 1908 году в Таганской тюрьме».

Дальше пошло легче, поскольку в Википедии есть почти полный список депутатов, подписавших Выборгское воззвание. Конечно, на открытке стоят подписи лишь небольшой части подписантов, но зато каких: Павел Александрович Садырин, Михаил Герасимович Комиссаров, Федор Игоревич Иваницкий, Вячеслав Евгеньевич Якушкин, Сергей Андреевич Муромцев, Виктор Саввич Нечаев, Федор Федорович Кокошкин, Виктор Петрович Обнинский, Михаил Дмитриевич Лебедев, Владимир Оболенский, князь Петр Дмитриевич Долгоруков. Одну подпись мне так и не удалось расшифровать.

Не поленитесь, дорогой читатель, справиться в Википедии, что это было за люди. И перед Вами предстанет весь спектр думающего российского общества начала прошлого века: государственные деятели, правоведы, врачи, лидеры земского движения, специалисты в области местного самоуправления и земельного вопроса…

Итак, всё сошлось: рисунок тюремной камеры, подписи сидельцев, двузначные цифры рядом с подписями – по всей видимости, номера тюремных камер. Стало понятно и то, почему открытка оказалась в нашем семейном архиве: дело в том, что Алексей Карпович Дживилегов, хотя и не был депутатом I Государственной Думы, но входил в руководство партии кадетов и, кажется, в 1908 году отбывал месячный срок в Таганской тюрьме за одну из своих газетных статей.

Что же вменялось бывшим депутатам, составившим и подписавшим 9 (22) июля 1906 года так называемое Выборгское воззвание? Для ответа на этот вопрос пройдемся сначала по тексту самого воззвания. «Граждане! Стойте крепко за попранные права народного представительства, стойте за Государственную Думу. Ни одного дня Россия не должна оставаться без народного представительства. У вас есть способ добиться этого: Правительство не имеет права без согласия народного представительства ни собирать налоги с народа, ни призывать народ на военную службу. А потому теперь, когда Правительство распустило Государственную Думу, вы вправе не давать ему ни солдат, ни денег».

В рассуждениях бывших депутатов была железная логика: согласно Высочайшему манифесту об усовершенствовании государственного управления от 17 (30) октября 1905 года без согласия Думы не мог вступить в силу ни один закон.

Однако у властей была своя логика и 167 бывших депутатов были преданы суду Особого присутствия Санкт-Петербургской судебной палаты.

Подписантам вменялась статья 129, ч. 1, п.п. 51 и 3 Уголовного Уложения:

«Виновный в произнесении или чтении, публично, речи или сочинения или в распространении или публичном выставлении сочинения или изображения, возбуждающих:

1) к учинению бунтовщического или изменнического деяния;
2) к ниспровержению существующего в государстве общественного строя;
3) к неповиновению или противодействию закону, или обязательному постановлению или законному распоряжению власти;
4) к учинению тяжкого, кроме указанных выше, преступления,
наказывается:
за возбуждение, пунктами первым или вторым сей статьи предусмотренное, — ссылкою на поселение;
за возбуждение, пунктами третьим или четвертым сей статьи предусмотренное, — заключением в исправительном доме на срок не свыше трех лет».

Говоря языком современного российского уголовного кодекса, депутатов обвиняли в экстремизме. Упоминание в формуле обвинения пунктов 3 и 51 Уголовного уложения указывало на категорию совершенного деяния и наличие соучастия.

Однако, если вдуматься, то легко согласиться с адвокатами подсудимых: во-первых, депутаты были виновны лишь в составлении и подписании, но не в распространении воззвания; а во-вторых, текст воззвания не содержал призыва ни к бунту, ни к свержению строя, ни к неповиновению закону. С точки зрения уголовного права здесь была громадная разница: одно лишь «составление и подписание» воззвания не могло образовать состав преступления. Но на суд эти доводы не подействовали: у политических процессов своя логика, не имеющая ничего общего с логикой юридической.

Подавляющее большинство преданных суду депутатов были осуждены на три месяца тюремного заключения и лишены права заниматься политической и общественной деятельностью, а также состоять на государственной службе. Отбывали наказание депутаты в Таганской тюрьме с 13 мая по 11 августа 1908 года. Видимо, тогда же был сделан и карандашный рисунок, вскорости воплотившийся в почтовую открытку. Автор рисунка так и остался неизвестен, но зато место его создания указано точно: Москва, Каменщики, 9а. Как известно, в 1958 году знаменитую тюрьму снесли. Но воспоминания остались.

Кстати, как утверждает Википедия, из осужденных депутатов только один кадет Е. И. Кедрин исполнил наказ Выборгского воззвания, отказавшись платить налоги.

Источник: https://echo.msk.ru/blog/fedotov_m/2543433-echo/