Европу в очередной раз лихорадит на фоне прибывающих в страну мигрантов, количество которых бьёт самые впечатляющие рекорды прошлых лет. Причём поток беженцев из Украины нынче относительно невелик. Зато «проснулись» после пандемии коронавируса требовательные жители Африки и Ближнего Востока, считающие Европу обязанной их принимать и обеспечивать. Их можно понять, но почему среди самих европейцев нет единства в миграционном вопросе.

Умом Европу не понять

В июле ушло в отставку правительство премьер-министра Нидерландов Марка Рютте – политического долгожителя, бывшего политическим лидером страны последние 13 лет. Внешне власть 56-летнего Рютте не испортила – премьер до последнего продолжал ездить на работу на велосипеде и сам убирал за собой пролитый кофе. С одной стороны, долгожитель был очень гибок, вступая в коалиции с самыми разными силами, включая «Партию свободы» ультраправого политика Герта Вилдерса. При этом у журналистов Рютте получил прозвище «Мистер Нет» за жёсткую позицию по принципиальным вопросам. Он категорически отказывался за счёт голландских финансов выручать «слабых» членов ЕС из Восточной Европы. И последовательно противился наращиванию иммиграционного потока. Именно этот процесс вызвал политический кризис и привёл к отставке Рютте.

Иммиграционная служба уже не справлялась даже с обработкой запросов на получение беженцами документов. Шутка ли сказать, в 2022 г. количество заявлений выросло до 46 тыс., а к нынешнему декабрю ожидается более 70 тыс. – как в рекордном 2015 году. Напомним: Нидерланды – небольшая страна площадью с половину Ленинградской области, где к настоящему моменту уже проживают 16 млн человек (даже в Китае мало где встретишь подобную плотность). Если поток приезжих продолжит хлестать нынешними темпами, то за 10 лет иммиграция даст прирост населению страны на 500–700 тыс. человек.

И если в прошлом году в Нидерланды приехали тысячи украинцев, то в 2023-м их не более 10% от общего числа прибывающих в страну беженцев. Даже из Сомали и Эритреи приехало больше, а 40% прибыли из Сирии. В разгар войны в этой стране Европа принимала сирийцев практически без ограничений, а сегодня они, имея гражданство или вид на жительство, тянут за собой родню. С одной стороны, препятствовать воссоединению семей жестоко и аморально, с другой – в Сирии ещё остаются 23 млн жителей. А в странах Африки – и вовсе 1, 4 миллиарда. Нельзя же их всех переселить в Европу только потому, что там хорошая социальная система и можно не работать.

Парламентская партия, в которую входил и Рютте, внесла инициативу, которая усложнила бы процесс воссоединения семей для беженцев: не более 200 в месяц и не менее двух лет ожидания для каждого. Но две крупнейшие левые партии в парламенте отказались поддержать законопроект – и это стоило Рютте карьеры.

Более того, Европарламент поддержал проект реформы, вводящей для каждой страны ЕС обязательные квоты по приёму беженцев. Правда, и тут нашла коса на камень: в начале февраля перед очередным саммитом ЕС Австрия, Дания, Венгрия, Эстония, Литва, Латвия и Греция потребовали усилить пограничный контроль и укрепить границы от беженцев. Главе Еврокомиссии Урсуле фон дер Ляйен пришлось назвать усиление внешних границ приоритетом в борьбе с нелегалами. Но тут же Бригитт Зиппель, депутат Европарламента от социал-демократов, сказала: «Право на убежище должно уважаться, а строительство стен – это не решение». В итоге по линии Евросоюза на строительство приграничных заборов не дали ни цента, но страны по собственной инициативе возвели их аж 2 тыс. километров в 2022 г. – в 6 раз больше, чем годом ранее.

Со стороны всё это выглядит как вполне цивилизованный политический процесс. Власти государств ориентируются на мнения своих избирателей, а бюрократы в Брюсселе лавируют, стремясь не допустить глобальной перепалки внутри Евросоюза. Но если присмотреться, то создаётся впечатление, что от беженцев задыхаются буквально все. Однако и политики, и обычные граждане очень боятся высказать по миграционному вопросу непопулярное мнение и столкнуться с травлей. И травить будут даже те, кто сам думает так же.

Конформисты Старого Света

В 1978 г. диссидент и будущий президент Чехии Вацлав Гавел, гуляя по Праге, обратил внимание на зеленщиков – держателей овощных лавок. У всех них в витринах наблюдались какие-нибудь прокоммунистические лозунги или портреты вождей. Хотя ещё не забылась Пражская весна. Так зачем же мелкие частники размещают у себя то, что явно не понравится их покупателям? Они же де-юре самостоятельны, им нельзя приказать.

Гавел начал расспрашивать зеленщиков. Ярых коммунистов среди них не оказалось ни одного. Всем «наглядную агитацию» привозили вместе с морковкой, и они, вздохнув, размещали её в витрине. Почему? Разве риск подвергнуться гонениям за пустяковое проявление нелояльности был столь велик, что человек, по сути, сигнализирует соседям, что он унижен режимом и подчиняется ему? Нет, никто не знал прецедентов, чтобы бакалейщик оставил витрину чистой (были такие случаи), а за ним потом пришли в шесть утра. Большинство подчинялось просто по принципу «как бы чего не вышло».

Гавел написал об этой особенности психологии жителей авторитарных режимов знаменитое эссе «Сила бессильных»: «Они должны жить во лжи. Им не обязательно принимать ложь. Им достаточно принять свою жизнь с ней и в ней. Ибо самим этим фактом индивидуумы подтверждают систему, выполняют систему, создают систему, являются системой». Но жить с таким грузом не очень-то комфортно, и человек начинает искать оправдания системе. Собираясь на ужин с такими же зеленщиками, они все соглашаются, что их уровень жизни постепенно растёт, что коррупции вокруг всё меньше, что страна движется в правильном направлении. Хотя на самом деле это не так, а люди лишь ищут оправдания своему конформизму. И разумеется, находят их, начиная всерьёз относиться к вранью государственных медиа.

Нечто подобное происходит и сегодня в странах Евросоюза вокруг дебатов по миграционному вопросу. Граждане постепенно превращаются в «зеленщиков», убеждающих себя, что мигранты нужны экономике. Хотя на самом деле избыток рабочей силы для промышленности обеспечен давно и на много лет вперёд. Они утверждают, что, принимая толпы мигрантов, «спасают» их. Хотя в реальности забирают у беднейших стран энергию её наиболее пассионарных жителей. Наконец, они уверяют, что в каждой стране должны жить люди разных этносов, чтобы «не повторился нацизм». Хотя нацизм как раз и стал возможным на фоне межэтнической розни в отдельно взятом национальном государстве. Равно как и любой другой геноцид.

Ещё есть такая штука: люди с большой неохотой меняют выученные представления о мире. Более того, должно произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы человек стал хотя бы подвергать сомнению свои выводы о том, «как должно быть». Для большинства немцев после Второй мировой войны поводом пересматривать взгляды не стали даже экскурсии в концлагеря. Они так и доживали жизнь с представлением «одна нация – один фюрер».

Но их дети выросли совсем другими. Молодые далеко не первый раз в истории принимают идеи в пику старикам. К тому же вся школьная идеология в Западной Европе была зато-
чена на антифашизм, а студенты поколения 1968-го полны идеалистических левацких настроений. Поначалу и приглашение во Францию и ФРГ иностранных рабочих было необходимостью. На север и запад потянулись сначала итальянцы и португальцы, потом – поляки и турки, а потом все, кто смог пробраться в развитый мир нелегальным путём.

Иммиграционные волны ласкали левые настроения европейцев, пока не вызвали наводнение. Седые бюргеры чаще ворчат в очередях, что всю жизнь работали на медицинскую страховку, а сейчас им приходится ждать в адских очередях из тунисцев, ангольцев и турок, которые ни дня в Германии не работали, плюются на пол и курят перед кабинетом врача. В пригородах мегаполисов образовались этнические гетто, где патрульные машины порой забрасывают камнями и «коктейлями Молотова». И куда врачи «скорой» выезжают на вызовы в бронежилетах. Уже никого не удивляют жалобы жительницы какого-нибудь тихого городка, где ещё недавно была почти нулевая преступность: «Они окружили меня, указали на машину и попытались затащить в автомобиль».

Но смена убеждений под влиянием опыта – непростой процесс. Европейские «зеленщики» продолжают убеждать себя, что это всё издержки адаптации. Да и должна же Европа хоть немного пострадать за века колониальной политики. И главное – чтобы не повторился Гитлер. Хотя условия для его возвращения зреют на глазах.

Беженцы без границ

«АН» не раз рассказывали, что Европа правеет на глазах. В элитных подразделениях бундесвера оказались сплошь праворадикалы, приветствующие друг друга зигой. Ещё недавно гостеприимная Германия выдворяет по 80 тыс. приезжих, чьё прошение о предоставлении убежища было отклонено. Помимо Германии мигрантов массово высылают Норвегия, Швеция, Финляндия и Австрия. 94% чехов хотели бы депортировать всех беженцев до одного. А Литва и Польша ввели в приграничных районах чуть ли не чрезвычайное положение. «Соглашаясь принимать беженцев, предыдущее правительство поставило под нас тикающую бомбу, – сказал министр внутренних дел Польши Мариуш Блащак. – Мы обезвреживаем эту бомбу».

Шведские социалисты царили в политике XX века. Они нарожали феерические законы: каждому, кто получил статус беженца, автоматом полагались жильё, вид на жительство и право воссоединиться с семьёй. Вожделенный статус наверняка получали несовершеннолетние без сопровождения взрослых, коих в Швецию прибывало 20 тыс. за год. При этом скандинавы давно замечали, что многие ребята выглядят не по годам взрослыми, а у некоторых даже проступает седина. Однако принятые левыми законы запрещают унижать достоинство беженца проверками. Говорит дядька, что ему 14 лет, – значит, надо верить. А артрит, целлюлит, гипертония и гнилые зубы у мальчика от тяжёлой жизни. Стоит ли удивляться, что ныне на выборах побеждает правая партия «Шведские демократы», ратующая за выдворение из страны нелегальных мигрантов.

Однако большинство европейцев по-прежнему называет фашистами всех, кто против «спасения» мигрантов в Европе. Сформировалось и мощнейшее лобби, осваивающее на «спасении» миллиарды евро. В Германии, например, до недавнего времени на мигрантов тратили в полтора раза больше денег, чем на национальную оборону. Да и сами недавние беженцы уже стали в Европе электоратом (в Германии, Австрии и Швеции их 18–20% населения), всегда голосующим против любых преград на границах.