Двадцатое столетие, возможно, поспешили назвать «веком тревоги». Относительно спокойный послевоенный период оставил безработным инстинкт самосохранения человека, эволюционно приспособленный выискивать опасность и реагировать по принципу «бей или беги». Люди научились бояться инфарктов или полётов на самолёте, но это до поры было их личной проблемой. Хитом XXI века становится экотревожность, с которой редко ходят к психотерапевту, но которая уже влияет на политический, экономический, демографический выбор всей цивилизации.
Мясо стыда
«АН» уже рассказывали, что человек разумный придумал себе новый вид невроза: испытывать стыд за собственные технические достижения. В Европе модной становится массовая неловкость за полёты на самолётах, которые оставляют «углеродный след». В Швеции, родине малолетней экоактивистки Греты Тунберг, в 2018 г. по просьбам граждан введён авианалог, количество пассажиров упало на 4%, стали набирать популярность концепция «в отпуск на поезде» и лозунг «Я остаюсь на земле». Финны тоже собрали 54 тыс. подписей за авианалог, а их правительство спешно пересаживается на автомобили-гибриды: ездят на электрическом заряде, пока не кончится батарейка.
Миллионы европейцев подсчитывают на калькуляторе свой углеродный след: у кого-то он составляет 2–3 тонны в год, у кого-то 10 тонн. Некоторые семьи переселяются в дома меньшей площади, чтобы экономить энергию на их обслуживание. А заодно ограничивают количество вещей. Один из идеологов экоистов финский депутат Лео Страниус имеет всего 310 вещей и ездит зимой на велосипеде, чтобы подать «благоприятный пример» жителям развивающихся стран.
Но всё это милые причуды на фоне отказа от детей ради сохранения планеты. В начале 2022 г. газета The Guardian рассказала о том, что всё больше британских мужчин решаются на добровольную вазэктомию – операцию, после которой они теряют возможность иметь потомство. В статье приводится рассказ австралийского доктора Ника Демедьюка: примерно 5% мужчин соглашаются на вазэктомию, чтобы не перекладывать на плечи будущих поколений «экологический груз».
Жару поддали японские и канадские учёные, насчитавшие, что отказ от автомобиля сокращает выбросы на 2, 4 тонны углерода в год, а отказ от ребёнка – сразу на 58, 6 тонны. Откуда они это взяли, умом не понять, ведь человек оставляет «углеродный след» в зависимости от своего уровня потребления. А он в богатых странах куда больше, чем в бедных. Самая высокая рождаемость – в странах Африки южнее Сахары, но и самый низкий уровень выбросов CO2 тоже там. Тем не менее опросы показывают, что почти 38% американцев в возрасте от 18 до 29 лет считают, что пары должны учитывать климатический фактор при планировании семьи. А треть граждан 20–45 лет считают изменение климата причиной, повлиявшей на их решение завести меньше детей.
Многие становятся чайлдфри не от стыда за выброшенные полиэтиленовые пакеты, а просто боятся привести ребёнка в мир, где он будет страдать из-за климатических катастроф. Хотя ситуация с выбросами в развитых странах улучшается. Согласно современным исследованиям, наша планета способна пережить обмен ядерными ударами между Россией и США, а не то что след от самолёта в голубом небе. Тем более оценки выбросов углерода в расчёте на ребёнка «гуляют»: у одних исследователей – 60 тонн в год, а у других – 4 тонны.
Так или иначе, сегодня на выборах голосует молодёжь, которая боится климатической катастрофы с раннего детства. Их ссоры с родителями происходят не из-за короткой юбки, а из-за сортировки мусора и питания. До половины экотревожных людей избегают есть рыбу и мясо. Они не покупают шоколадку, чтобы не утилизировать фольгу, и парятся на вечеринке, куда деть пустую стеклотару.
Около 75% подростков и молодых людей боятся будущего из-за последствий изменений климата – таков вывод учёных из Стэнфорда и британского Университета Бата. «У меня опускаются руки, нет желания что-то делать и вообще жить. Появляется ненависть к людям и их образу жизни», – описывает свои настроения одна юная дива. «Бывает, что я просто целый день лежу в кровати, опускаю жалюзи, чтобы не видеть то, что происходит снаружи, и не выхожу из дома», – вторит ей сверстник. И это в том возрасте, когда сексуальное желание овладевает юношами даже при виде профиля Её Величества на монете.
Их голос и кумир – шведская экоактивистка Грета Тунберг. Близкие любят рассказывать, как в 8 лет Грета впервые услышала об изменении климата и впала в депрессию, не понимая, почему люди не пытаются каждодневно решать эту первейшую проблему. Свой путь в Большую Политику (а Грета сегодня влиятельный политик без всяких шуток) она начала в 12 лет, перестав есть мясо и выиграв приз шведской газеты Svenska Dagbladet резким эссе об изменении климата. В 15 лет одна-одинёшенька встала возле риксдага с плакатом «Школьная забастовка за климат». С ноября 2018 г. каждую пятницу к её акции начали массово присоединяться школьники по всему миру, а в начале 2019-го 224 учёных подписали письмо в её поддержку. И пошло-поехало.
Бывший президент США Барак Обама написал о Грете: «Она один из величайших защитников нашей планеты». С ней встретился папа римский Франциск: «Храни тебя Господь. Продолжай делать то, что делаешь. Иди вперёд!» Выступая на Генассамблее ООН, осмелевшая Грета назвала всех мировых лидеров «предателями»: «Своими пустыми речами вы украли мои мечты и моё детство. Начинается массовое вымирание, но всё, о чём вы можете говорить, – это деньги и сказки о бесконечном экономическом росте. Как вы смеете!»
Грета требует нового мирового порядка, на который даже у самых богатых держав никогда не будет денег. Впрочем, ребёнок может и не знать, что прижать бизнес означает остановить экономический рост и вызвать голод в беднейших странах. Но это хорошо понимают люди постарше.
Климатический экстремизм
До начала 1990-х годов считалось, что периоды колебания температуры Земли совпадали с солнечными циклами. Сравнительно тёплое 30-летие соответствовало активному солнцу, а холодное – спокойному. Гитлеровское нашествие совпало с холодами, при которых бензин замерзал в баках танков, а по льду Ладоги прокладывали железнодорожные рельсы. Что вряд ли пришло бы в голову сегодня, когда МЧС умоляет рыбаков не выходить на лёд. До 1970 г. учёные даже пугали человечество Глобальным Похолоданием, но тогда в моде были другие страхи: коммунизм, ядерная война и т.д.
В 1990-е советская угроза обанкротилась, а левый истеблишмент обнаружил, что никому не интересно бороться против капиталистической эксплуатации. Тут очень кстати выяснилось, что «климат сошёл с ума». При ООН возник бюрократический спрут IPCC (Международной комиссии по изменению климата), а климатолог Майкл Манн прославился «хоккейной клюшкой».
В 1999 г. мало кому известный 34-летний Манн показал углеродное загрязнение на графике, напоминавшем по форме клюшку – после столетий неторопливого пике кривая резко взмывает вверх. Утверждалось, что никакого следования за солнечными циклами больше нет. И если человечество срочно не примет экстренных мер, апокалипсис станет необратим. Соратники Манна, организовавшиеся вокруг IPCC, объявлялись «независимыми учёными», а все, кто с ними не согласен, – дезинформаторами и наймитами сырьевого бизнеса.
Мало-помалу теория «глобального потепления» стала походить на Евангелие. И только в октябре 2019 г. 500 учёных (химики, физики, метеорологи) решились направить в ООН декларацию против «климатического экстремизма»: «Климатической науке следует стать менее политизированной, а политике в области климата – более научной», – пишут авторы.
Пять сотен диссидентов обратили внимание, что люди производят лишь 5% парниковых газов. А остальные 95% – океаны, вулканы, флора. Один только исландский вулкан Эйяфьядлайёкюдль за 4 дня «начадил» больше, чем всё человечество за пять лет. Но ничего страшного не произошло, потому что климат на Земле менялся всегда. Потепление конца XVII – начала XVIII века было в два раза более быстрым и сильным, чем нынешнее. А сам по себе углекислый газ не загрязняет окружающую среду – наоборот, на его круговороте основана жизнь на Земле. И если бы его было в 4–5 раз больше, леса и урожаи росли бы намного быстрее.
Учёные и журналисты стали смелее после 2009 г., когда хакеры взломали переписку климатологов и ооновских бюрократов. И грянул «климатгейт». Мы узнали, как один из ведущих экспертов IPCC пишет геологу Дэвиду Демингу: «Мы должны избавиться от Средневекового Тёплого периода». Палеоклиматолог Кейт Бриффа с коллегами обсуждал, как лучше подделать научные данные. «Вероятно, сейчас так же тепло, как тысячу лет назад», – признавал Бриффа в беседе с посвящёнными. Хотя публично он горячо доказывал, что климат резко отклонился от некоей «нормы».
Во времена Эйнштейна и Резерфорда открытия учёных обращались к просвещённой прослойке, а нынче исследователям приходится искать популярности в массах, поскольку путь к высокому статусу и грантам лежит через телевидение и обложки журналов. Эффективнее всего напугать обывателя какой-нибудь разновидностью апокалипсиса. Надо только умолчать, что исчезновение Арала связано с забором вод из питающих его рек, а шапка Килиманджаро исчезает из-за вырубки окрестных лесов. И встроить эти картинки в свои теории.
Из этого не следует, что вся теория «глобального потепления» – фейк. Возможно, нефтяники тоже заказывают научные исследования и публикации в СМИ. А чадящие заводы и выхлопные трубы авто когда-нибудь вызовут серьёзный коллапс. Но недоверие к науке обойдётся человечеству дороже любого парникового эффекта. Цена – одичание.
Короли научпопа Джаред Даймонд и Юваль Харари продвигают «зелёную» мысль, что величайшей ошибкой является сам переход человечества от охоты и собирательства к сельскому хозяйству. Именно это событие позволило нам создавать излишки продовольствия и расплодиться до нынешних 8 млрд особей. А жили бы сбором ягод и охотой на бизонов – глядишь, были бы счастливее и здоровее. Вместе с земледелием в нашу жизнь пришли неравенство, налоги и тяжёлый изнурительный труд. Даймонд цитирует бушмена, который не хочет пахать землю по примеру соседнего племени: «А почему мы должны это делать, ведь в мире так много орехов монгонго?»