В ходе визита во Францию премьер-министра РФ Дмитрия Медведева российская сторона подписала целый пакет соглашений, касающихся гарантий по взаимным инвестициям и развитию совместных проектов в транспортной сфере. В частности, ОАО РЖД и французская компания «ПСА Пежо-Ситроен» заключили соглашение по управлению транспортно-логистической компанией «ЖЕФКО», а также договорились о подготовке менеджмента в сфере экономики.
Кроме того, Дмитрий Медведев, по сути, подтвердил прежние обещания российского руководства поддержать экономику Евросоюза за счет сохранения 42% российских активов в евро.
Продемонстрировал Дмитрий Медведев и готовность решать острые политические вопросы. В первую очередь, речь идет о сирийской проблеме. Несмотря на то, что официальные СМИ трактовали позицию Дмитрия Медведева по сирийскому вопросу как демонстрацию несогласия России с целенаправленными попытками свержения дружественного ей режима Асада, реально смысл послания Дмитрия Медведева французскому руководству по Сирии представляется совсем иным.
В первую очередь, следует заметить, что он уже не отстаивал столь категорично, как ранее, прежнюю позицию Кремля в отношении последнего и единственного на настоящий момент по-настоящему союзного России арабского режима. Несмотря на то, что российский премьер на словах осудил силовые попытки свержения Башара Асада, одновременно он сделал открытый намек относительно того, что Россия не будет любой ценой поддерживать Асада: «В наши задачи не входит поддержание такого рода режимов во что бы то ни стало».
Говоря о том, что «претензии можно послать и президенту Асаду и оппозиции» на том основании, «что кровь есть и на тех, и на других» и что «они несут равную ответственность», Дмитрий Медведев откровенно показал, что с точки зрения легитимности правящий сирийский режим уже не рассматривается Россией как единственная законая власть в стране.
Ключевым моментом стало его заявление, согласно которому «у России нет никаких особых отношений с Асадом. Такие отношения, какие были у Советского Союза с его отцом, у нашей страны с действующим президентом отсутствуют…»
Принципиальным моментом было следующее: Дмитрий Медведев ясно дал понять, что ситуация 1982 г., когда Сирии также пришлось столкнуться с вызовом со стороны вооруженной оппозиции, заметно отличается от происходящего сейчас. И смысл подобного заявления состоит именно в том, что российское руководство делает сознательный выбор в пользу хороших отношений с Западом вообще и Францией в частности. Однако по сути, это выглядит лишь как слегка завуалированное предложение по обсуждению условий сдачи сирийского руководства с Францией (страной, идущей в авангарде самых агрессивных противников Асада).
Заявление Дмитрия Медведева служит крайне важным знаком для противников Башара Асада, которые уже не исключают при определенных обстоятельствах проведение силовой операции. И её начало может заметно ускорить подобная уступчивость со стороны России. Тем более, что судя по всему, такое послание не является проявлением излишней самостоятельности премьера, поскольку каких-то серьезных контрдействий со стороны президента Владимира Путина так и не последовало.
Вопрос в том, чего именно хочет российское руководство, уступок ли Парижа и Брюсселя на пространстве СНГ, гарантий сохранности личных вкладов и собственности за рубежом или прекращения критики за нарушения прав человека и отхода от демократических норм, в данном случае вторичен. Хотя он, безусловно, интересен.
Важно, что сирийский вопрос далеко не единственный в списке нерешенных проблем во взаимоотношениях России и Франции. Во всяком случае, визит Дмитрия Медведева не раскрыл и других аспектов будущего российско-французского сотрудничества. В частности, по проблеме военно-технического сотрудничества (ВТС).
После скандальной отставки министра обороны Анатолия Сердюкова остается неясной судьба дальнейших контрактов по вертолетоносцам «Мистраль», которые касаются не только закупки корпусов кораблей, но и строительства для них соответствующей инфраструктуры, а также перспектив приобретения стрелкового оружия и образцов бронетехники. О возможности их приобретения Россией у Франции ранее сообщали СМИ. Подобные, ничем не оправданные сделки в ущерб нашему собственному ВПК до сих пор почему-то не стали предметом пристального разбирательства со стороны российского руководства, что наводит на размышления относительно заинтересованности в подобных соглашениях конкретных лиц, принимавших решения.
Но вероятно, наиболее резонансным в будущем для двусторонних отношений может стать политика французского руководства по Алжиру, куда в начале декабря должен состояться визит президента Франции Франсуа Олланда. Париж не скрывает своего желания добиться от алжирского руководства многомиллиардных контрактов не только в энергетической сфере, но и по ВТС. До недавнего времени сначала СССР, а затем и Россия считались фактически монопольными поставщиками оружия Алжиру, но после скандала 2007-08 гг. с поставкой контрафактных МиГ-29 ситуация на алжирском рынке стала меняться не в пользу Москвы.
Подобным промахом тут же воспользовались иностранные конкуренты для продвижения своих интересов. И хотя Франции до сих пор не удалось заключить с Алжиром особенно крупные соглашения по ВТС, Россия уже утратила свое прежде монопольное положение на местном рынке вооружений. В первую очередь это относится к ВМФ. В последние три года большинство контрактов на общую сумму почти в 20 млрд долларов заключили компании из Германии, Италии и Китая.
Нестабильным остается после скандала 2008 г. и положение России как поставщика авиатехники. Не случайно, что именно французские источники делают вбросы относительно качества поставляемых Москвой Алжиру истребителей Су-30МКА, на которых российские конкуренты «неожиданно» обнаружили компоненты авионики, выпускаемой компаниями из Израиля (речь в данном случае идет о продукции Elbit), с которым алжирское руководство находится в крайне натянутых отношениях из-за Марокко и «кабильского вопроса».
Причина такого внимания состоит в стремлении французского руководства заключить крупный контракт на поставку истребителей Rafale компании Dassault. До сих пор подобные попытки проваливались ввиду франкофобии правящей алжирской элиты. Её представители, включая самого президента Абдельазиза Бутефлику, успели повоевать с французами во время Войны на независимость 1954-62 гг. Однако смена престарелых лидеров Алжира не за горами, а их вероятные преемники уже не являются столь безаппеляционными противниками углубления сотрудничества с Францией.
Понятно, что для Олланда с его во многом провальной внутренней политикой усиление активности на внешнем фронте является едва ли не единственным способом сохранить заметно пошатнувшееся к нему доверие граждан. Однако в данном случае делается это во многом за счет наступления на стратегические интересы России, руководство которой готово пренебречь ими во имя сохранения хороших отношений с Западом, который не без успеха зачищает от союзных и дружественных России режимов, а также пытается вытеснить её из перспективных рынков.