К концу первого десятилетия XXI века произошло очередное серьезное обострение отношений России с США и странами Запада в целом. Одна из причин – взятый Россией курс на изменение «правил игры», которые сложились в 90-е годы прошлого века, и нежелание Запада, прежде всего США, принять это.
Неустойчивый вектор
Парадигма 90-х годов, когда Москва просто шла в фарватере курса США, а с ее интересами не считались, теперь для России абсолютно неприемлема.
Ныне выросли самоуверенность и национальная гордость новой российской политической элиты. Отсюда повышенная дипломатическая активность Москвы на всех континентах, установление или возобновление связей со странами, бросающими политический вызов американскому доминированию. В августе 2008-го впервые за многие годы Москва применила военную силу на Кавказе.
Другая причина трений кроется в последствиях политики Запада в последние полтора десятилетия. После исчезновения биполярности и окончания холодной войны у Вашингтона был уникальный исторический шанс утвердить на мировой арене верховенство правовых норм, ведущую роль легитимных международных институтов (прежде всего ООН и ОБСЕ), примат дипломатии в разрешении конфликтов. Однако они этот шанс бездарно упустили.
Неожиданно ощутив себя «единственной мировой сверхдержавой» и пребывая во власти эйфории, Соединенные Штаты все более подменяли международное право правом сильного, легитимные решения Совета Безопасности ООН – директивами американского Совета национальной безопасности, а прерогативы ОБСЕ – действиями НАТО. Наиболее яркое и трагическое выражение такая политика получила в военной операции против Югославии весной 1999-го. После смены администрации в 2001 г. и чудовищного шока, вызванного террористическими актами 11 сентября, эта линия была возведена в абсолют. США вторглись в Ирак (под надуманным предлогом и без санкции ООН), намереваясь в дальнейшем «переформатировать» весь Ближний Восток под свои военно-политические интересы.
В 90-е годы, вместо того чтобы вмешиваться во внутренние дела России, США и НАТО следовало бы обеспечить Москве максимально благоприятные условия и вовлекать ее в военно-политические и экономические институты Запада.
Но все было сделано «с точностью до наоборот»: Запад спешил в максимальной степени воспользоваться слабостью РФ, чтобы «застолбить» как можно больше преимуществ. При этом к России относились как к стране, проигравшей холодную войну.
Стратегия Запада выразилась в расширении НАТО на восток, в односторонней позиции Североатлантического альянса по югославским конфликтам, приведшей к массированным авиационно-ракетным ударам по Сербии и массовому изгнанию сербов из Косова. Все это предпринималось вопреки протестам Москвы, с которыми в западных столицах всерьез не считались.
Смена руководства США в 2001 г. повлекла еще более жесткий курс в отношении России. После террористических актов 11 сентября Владимир Путин сделал значительный шаг навстречу Соединенным Штатам. Вопреки настрою большей части российской политической элиты Кремль оказал полную и безоговорочную поддержку в создании антитеррористической коалиции, вооружении Северного альянса и проведении военной операции в Афганистане.
В ответ на это Россия получила выход США из Договора по противоракетной обороне, войну в Ираке (ликвидацию там крупнейших российских нефтяных концессий), а также новое продвижение НАТО на восток, включая территорию бывшего СССР (прием в альянс стран Балтии). Одновременно продолжались мелочный торг с РФ вокруг ее вступления в ВТО и абсурдное упрямство конгресса, цеплявшегося за ископаемую поправку Джексона – Вэника от 1974 года.
Неудивительно, что в конце концов Россия оставила надежды на процесс интеграции с Западом на основе равноправия. Она обратилась к поиску более заинтересованных и менее привередливых партнеров на юге и востоке.
Последней каплей, переполнившей чашу, стала активная поддержка лидерами ряда ведущих государств Запада «цветных революций» в Грузии и на Украине с целью приведения к власти наиболее антироссийских политиков в 2004–2006 годах. К этому добавились обнародованные планы ускоренного втягивания Киева и Тбилиси в НАТО, обвинения России в «энергетическом шантаже» и проект строительства объектов американской стратегической ПРО в Польше и Чехии.
Речь Путина в Мюнхене в 2007 г. явилась сигналом Западу о том, что Россия больше не намерена играть по старым правилам. Однако потребовался вооруженный конфликт в Грузии в августе 2008-го, чтобы на Западе поняли: Москва говорит всерьез и готова подтвердить свои слова делами. Отношения с РФ оказались на грани военного противостояния и небывалой со времен холодной войны политической напряженности.
О важности уроков истории
В итоге геополитических перемен в мире и Европе произошла стремительная реорганизация всей конструкции европейской безопасности. Сам факт сохранения блока НАТО превратился в одну из важнейших претензий, которую Москва постоянно адресовала Западу. Кроме того, осуществляемое с начала 90-х годов расширение альянса на восток служило перманентным раздражителем двусторонних отношений.
В России продвижение НАТО к ее границам однозначно воспринимали как нарушение обещаний, данных ранее на самом высоком уровне. Еще в конце 1994 г. Борис Ельцин предупредил Запад о возможности наступления «холодного мира».
В ситуации безостановочного зачисления в блок новых государств Москва пыталась установить некие «правила», которые позволили бы заручиться гарантиями соблюдения интересов собственной безопасности.
Одним из самых чувствительных для российского общества моментов в отношениях России и НАТО стала военная акция альянса против Югославии в 1999 г., начавшаяся вне рамок международного права. Российские политики и эксперты были практически едины во мнении, что позиция США сыграла здесь центральную роль.
В устойчивый негативный контекст двусторонних отношений вплелась и тема американской противоракетной обороны. Еще одной темой, ставшей серьезным препятствием на пути налаживания отношений, была кампания по подготовке принятия в блок Украины и Грузии. Она нанесла заметный урон двусторонним отношениям Москвы и Брюсселя и, как считают многие эксперты, способствовала приближению трагической развязки в виде «грузинского конфликта».
Трагические события августа 2008-го отбросили отношения России и НАТО далеко назад. В Москве и Брюсселе до сих пор сохраняются диаметрально противоположные взгляды на фактологическую и юридическую стороны пятидневной войны. Крайняя опасность «грузинского конфликта» состояла и в том, что в его ходе возникла реальная вероятность прямого вооруженного столкновения сил России и альянса (например, во время демонстративных проходов натовских кораблей по Черному морю в грузинские порты).
Итогом конфликта стало возникновение двух новых суверенных государств – Южной Осетии и Абхазии, которые на сегодня признаны лишь очень небольшим числом стран. Однако нет сомнений, что процесс обретения независимости этими республиками явился прямым следствием подталкиваемого США и Большой Европой предоставления суверенитета Косову.
Несмотря на неоднократно декларированное партнерство России с НАТО, реальная острота противоречий за все время двусторонних отношений не уменьшалась. Выработались некие «правила хорошего тона», предполагающие, что на высоком политическом уровне российская сторона старается избегать открытой и резкой критики НАТО. Зато на различных мероприятиях «для внутреннего пользования» политика и действия альянса оцениваются в Москве не просто критически, но и как представляющие прямую угрозу национальной безопасности России.
Президенты РФ, каждый в свое время, в публичных выступлениях абсолютно прозрачно намекали на возможность вступления России в НАТО.
Однако лидеры Запада спокойно прошли мимо таких сигналов. К сожалению, эти, как и многие другие ситуации, вполне могут оказаться упущенным историческим шансом для решительного изменения самой природы отношений Москвы и Североатлантического альянса.