Октябрьский визит иранского президента Ахмадинежада в Ливан свидетельствует: Ближневосточный регион движется к масштабному вооруженному противоборству.
Кризис в исламской республике
После разгрома альянсом религиозных «неоконсерваторов» и силовиков «зеленого движения» либералов и прагматиков в Иране началось противостояние между Ахмадинежадом и верховным аятоллой рахбаром Хаменеи. Симптомом его стало назначение президентом в сентябре вопреки воле рахбара шести советников по внешней политике, отвечающих за Ближний Восток, Азию, Афганистан, Каспий, Африку и Латинскую Америку.
Этот демарш ослабил позиции Хаменеи и поддерживающих его соперников президента в консервативном лагере. В первую очередь спикера иранского парламента и экс-кандидата в президенты ИРИ Али Лариджани. Активная внешняя политика в «шиитском поясе», поддержка террористических движений в арабском мире и режимов за его пределами, декларирующих необходимость противостояния Западу; гонка вооружений и конфликты с соседями в Персидском заливе, силовое противостояние с Израилем, экспансия во внешней торговле – следствия соревнования иранских властных элит за контроль над страной.
Иранский национализм имеет все шансы на доминирование над идеологией исламской революции, лозунги которой он успешно освоил. Война – единственная возможная развязка иранского внутриполитического кризиса. Прямой конфликт с Израилем позволяет руководству ИРИ претендовать на статус лидера мусульманского мира, нейтрализуя враждебные ему арабские режимы за счет поддержки арабской улицы. По данным института Brookings, если в 2009 году лишь 29% арабов в Египте, Марокко, Ливане, Иордании, Саудовской Аравии и ОАЭ считали, что ядерное оружие Тегерана позитивно скажется на обстановке на Ближнем Востоке, то в 2010-м это мнение разделяют уже 57%.
Следствием освоения Ираном ядерных технологий стал эффект ближневосточного атомного домино. Десятилетия пассивного наблюдения стран региона за реализацией аналогичных программ в Израиле, Индии и Пакистане завершились. Развитие ядерной сферы – национальный приоритет для Турции, Саудовской Аравии, ОАЭ, Египта и Алжира. Активность в этом вопросе демонстрируют Иордания, Сирия, Кувейт, Ливия, Тунис и Марокко. Намерение заняться атомной энергетикой выразили Бахрейн, Ирак, Йемен и Ливан.
Разные стратегии
Подобная ситуация противоречит интересам ядерной «пятерки», включая Россию и Китай. Инициатива США, ратующих за переход к «глобальному ядерному нулю», не вдохновила страны, в отношении которых она должна была действовать. Вашингтон находится перед выбором: распространение ядерных технологий в мировых масштабах, в том числе в таких странах, близких ИРИ, как Венесуэла, или силовое ограничение ядерной программы Тегерана.
Иран, успешно развивая урановую и плутониевую программы, уже накопил, по мнению экспертов, достаточно расщепляющих материалов для создания 4–5 ядерных зарядов. Однако его ракеты-носители нуждаются в совершенствовании, а изготовление боеголовок займет от двух-трех (оценка израильтян) до пяти-шести (прогноз американцев) лет. Отсюда и разные антииранские стратегии Иерусалима и Вашингтона.
США добились от ООН введения против Тегерана санкций, призванных ослабить иранскую экономику, затормозить ядерную программу ИРИ и ослабить поддержку населением ее властей. Теперь Вашингтон стремится ужесточить меры воздействия на Иран и активизирует вывод американских войск из Ирака и Афганистана, который должен завершиться в течение двух лет, снижая уязвимость расквартированного в регионе экспедиционного корпуса США. Попутно Белый дом сдерживает Израиль, нанесение которым в ближайшем будущем удара по Ирану противоречит интересам Пентагона.
Барак Обама, попытки давления которого на правительство Нетаньяху не привели к успеху, ослабив позиции демократов в преддверии выборов в Конгресс, сделал ставку на широкомасштабный экспорт на Ближний Восток вооружений и военной техники.
Постановка через три-четыре года на боевое дежурство ПРО на территории Болгарии и Румынии прикроет с юго-востока Европу и обеспечит мониторинг ситуации со стороны РФ. Обсуждение участия в единой системе ПРО России призвано включить ее в перспективе в единое американо-европейское оборонное пространство.
Китайская дипломатия Москвы
Реакция ЕС и России помимо прочего объясняется провалом по вине Тегерана таких инициатив, призванных разблокировать конфликт ИРИ с мировым сообществом, как присоединение Ирана к депозитарию ядерного топлива в Ангарске. Подписанный Президентом РФ Дмитрием Медведевым 22 сентября 2010 года указ «О мерах по выполнению резолюции Совета Безопасности ООН №1929 от 9 июня 2010 года» фактически заморозил военно-техническое сотрудничество России с Ираном. Подсчеты упущенной при этом Москвой выгоды не учитывают, насколько сложным партнером был Тегеран, минимизировавший свои затраты даже по привлекательным для него контрактам.
Предлагавшийся Ираном РФ «союз» противопоставлял Россию не только США, ЕС и Израилю, но и арабскому миру, за немногими исключениями конфликтующему с ИРИ. Завершив вопреки внешнеполитическому давлению строительство АЭС в Бушере и сохранив экономические связи с Тегераном, Москва в отношении Ирана заняла позицию позитивного нейтралитета, более характерную для китайской дипломатии. В результате в отличие от аналогичных ситуаций первой половины 90-х годов наметился прорыв в ВТС России с Западом. Об этом свидетельствует, в частности, соглашение о поставке в РФ израильских беспилотников на сумму 400 млн. долларов, заключенное 12 октября Israel Aerospace Industries и Оборонпромом, включающее сборку дронов IAI в России.
Перспективы ВТС Москвы с монархиями Залива, в том числе в сфере ПРО (поскольку они крайне обеспокоены угрозами ИРИ разрушить нефтегазовые месторождения на их территории и блокировать Ормузский пролив), на порядок превышают возможные объемы поставок вооружений Тегерану. Кстати, израильский удар по Ирану превращает Россию в альтернативного поставщика энергоносителей на мировой рынок, торпедирует претензии ИРИ на 20% Каспийского бассейна, сегодня выдвигаемые Тегераном Москве, Астане и Баку.
Противники и союзники Тегерана
Большинство ведущих стран арабского мира заинтересованы в поражении Ирана, желательно в ходе его столкновения с Израилем. (Одновременно они надеются на ослабление последнего, что для них является оптимальным сценарием.) Правда, иной точки зрения придерживаются Мавритания (заинтересованная в финансовой помощи ИРИ), Алжир, противостоящий Марокко и соперничающий с Египтом. Позитивно нейтральную позицию в отношении Ирана занимают Судан (в пику Египту), Эритрея (у нее установлены прочные связи и с ИРИ, и с Израилем), Йемен (видит в Иране противовес влиянию на своей территории Саудовской Аравии), Катар (традиционный оппонент Бахрейна и соперник Эр-Рияда в сфере межарабского урегулирования) и отчасти Оман.
В случае военного столкновения с Израилем Тегеран может рассчитывать только на ХАМАС в Газе, «Хезболлу» в Южном Ливане и Сирию при возможной, но не гарантированной дипломатической поддержке Турции. Ирак, Афганистан и Пакистан, у которых налажены с ИРИ тесные экономические отношения, не могут, однако, обойтись без помощи Вашингтона. Опасающиеся идеологической экспансии и политического давления Ирана постсоветские республики Центральной Азии и Закавказья также заинтересованы в прочных контактах с США и Израилем.
Насколько прочен союз Ирана с Сирией – покажет время. Во всяком случае глава ливанского правительства Саад Харири отклонил предложение Ахмадинежада примкнуть к этому альянсу.
Среди открытых недоброжелателей ИРИ в арабском мире помимо Марокко, Египта и Бахрейна выделяются Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты.
Военная угроза со стороны Ирана заставила монархии Персидского залива заключить договоры в сфере обороны и безопасности с Великобританией, США и Францией. К американским и британским базам и пунктам материально-технического обеспечения в Кувейте, Саудовской Аравии, Катаре, Омане и Бахрейне в 2009 году прибавилась французская военная база в Абу-Даби.
К противоборству готовы
Израиль, опасающийся завершения иранской ядерной программы и возможного использования против него ядерного оружия заинтересован в скорейшей ликвидации этой угрозы. При необходимости он готов действовать самостоятельно, отдавая себе отчет в том, что в отличие от удара США атака ЦАХАЛ не уничтожит проблему, но лишь отсрочит ее на пять-восемь лет.
В противостоянии с Ираном Израиль заинтересован в военной или хотя бы политической поддержке США и до определенного предела готов ее ждать. Но ожидание не является пассивным. Армия перевооружается и проводит интенсивные тренировки.