12 июня, в День России, непременно вспомнят, что за рубежом постоянно проживает до 30 млн русских – две с лишним Москвы. Это сравнительно новый тренд: в СССР всех эмигрантов считали предателями и отщепенцами, но нынче Россия всерьёз заинтересовалась заграничными диаспорами, особенно вдрызг разругавшись с Западом. В 2015 г. глава МИД Сергей Лавров призвал к консолидации российских диаспор, а во Всемирном конгрессе соотечественников приняли участие более 400 человек из 97 стран. Правда, запланированного увеличения бюджета Россотрудничества до 9,5 млрд рублей не произошло, и заграничные русские этим фактом сильно раздосадованы. Впрочем, русские диаспоры организованы иначе, чем грузинские или ирландские. Это не удивительно: волны эмиграции, уезжавшие после крушения империи, во времена Союза или сегодня, совсем разные. Родину их представители любят каждый по-своему, но мало кому интересно участвовать в вечной российской показухе.
Жизнь за царя
Кто бы мог подумать, что крупная русская диаспора существует в Тунисе. На ум сразу приходят так называемые русские жёны, бывшие в 1990-е ходовым товаром на Востоке. Но они-то как раз нигде диаспор не образуют и за свои корни не держатся, полностью растворяясь в принявшем их этносе. А в Тунисе произошла одна из исторических метаморфоз: в 1920 г. в порт г. Бизерта из Севастополя прибыли корабли с остатками разбитой армии Врангеля – больше 6 тысяч русских. Пришельцы жили на своих миноносцах, нанимались на работу к местным – кто гувернёром, кто землемером, а кто военным. В свою очередь местные организовали вокруг русских кораблей настоящие рынки. Белая гвардия надеялась, что большевики вот-вот падут: поддерживалась военная дисциплина, офицеры штопали форму. И продолжалась такая жизнь 4 года – почти вдвое дольше Гражданской войны.
Затем Франция, протекторатом которой являлся Тунис, признала Советскую Россию. Часть русского флота забрали в счёт погашения «врангелевского долга Антанте», часть отправили на металлолом. Только тут народ начал уезжать – преимущественно в Париж. Но ведь кто-то уже пообтёрся в Тунисе, а у кого-то просто не было денег на дорогу. С тех времён до XXI века дожила дочка капитана миноносца «Жаркий» Анастасия Ширинская, всю жизнь дававшая в Бизерте частные уроки математики. Одним из её учеников был Бертран Делано, будущий мэр Парижа на протяжении 13 лет и на высоком посту поддерживавший с Ширинской добрые отношения. Её не брали в колледжи из-за отсутствия французского или тунисского паспорта. А Ширинская его принципиально не хотела получать: она же русская! И вот в 1997 г. на борту парусника «Седов» 85-летняя учительница приняла первый в жизни паспорт – российский. Собственно, через её историю стало известно, что в Бизерте стоит без священника православный храм, где на Пасху собирается до 600 человек!
И это не только потомки белоэмигрантов. Во время Второй мировой с армией немецкого генерала Роммеля в Тунис прибыли 22 тыс. советских военнопленных. Союзники потом отправили оставшихся в живых узников в Союз. Но ведь многие побоялись лагерей и НКВД, а бывшие ротмистры прятали у себя в Бизерте коммунистов, да потом ещё хлопотали, чтобы справить им документы. Ходят легенды, что часть русских пленных бежали вглубь Африки – на юг Туниса. И теперь там видят семьи с русыми волосами и голубыми глазами.
Что показательно, многие русские эмигранты в Тунисе в войну воевали против Гитлера на стороне союзников. На французском военном кладбище полно русских фамилий. Однако не секрет, что большинство осевших в Европе белоэмигрантов молились на фюрера, чтобы он сверг ненавистных им большевиков. Бароны и атаманы пополнили ряды Русской освободительной армии, а наследник престола Владимир Кириллович щеголял в форме дивизии СС «Руссланд».
В Латинской Америке русские диаспоры и сегодня представляют собой гремучую смесь из людей, чьи отцы и деды воевали друг против друга. В Аргентине насчитали около 300 тыс. русских и их потомков, из которых лишь 100 тыс. владеют русским языком в той или иной степени. Это типичная ситуация для русских: они так устали от общинности и «консолидации» на родине, что землячества мало где являются центром притяжения. В Аргентине сплочёнными выглядят разве что община старообрядцев в Патагонии да потомки белоэмигрантов в Буэнос-Айресе. Даже те, кто ещё придерживается православия, не очень-то ладят между собой. Свято-Троицкий храм построен ещё в 1901 г., среди жертвователей – сам Николай II. Его прихожане не признали революцию, а во Вторую мировую некоторые одели форму вермахта. Более того, в 2007 г. они отвергли Акт о каноническом общении, а РПЦ здесь считают филиалом КГБ. Московская патриархия обосновалась в Благовещенском соборе на улице Булнес, в ответ обзывает критиков раскольниками и сектантами. Но её паства, состоящая преимущественно из эмигрантов последней волны, к вере относится без фанатизма, живёт своей жизнью.
А ведь какие страсти кипели! Буэнос-Айрес был оплотом боевого крыла белой эмиграции. Община пополнялась соратниками царского генерала Ивана Беляева, участника Первой мировой войны и войны Гражданской в России. В эмиграции он стал начальником Генерального штаба соседнего Парагвая в войне с Боливией (так называемая Чакская война). Кстати, Парагвай, втрое уступавший по населению, победил. А Беляев впоследствии стал выдающимся этнографом, исследователем культуры индейцев Чако-Бореаль и лично возил их творческие коллективы в Буэнос-Айресе. Во Вторую мировую поддерживал СССР. В 1957 г. Парагвай хоронил Беляева как национального героя, в стране был объявлен трёхдневный траур.
После 1948 г. президент Хуан Доминго Перон издал указ о привлечении иммигрантов, и в Аргентину приехало немало бывших советских граждан. Ведь в суматохе после окончания войны кто только не «дёргал» на Запад – в первую очередь освобождённые союзниками военнопленные.
Или вот такой срез: после Советско-польской войны 1921 г. в составе Польши оказались земли с русским, белорусским и украинским населением. СССР, которого эти крестьяне толком не знали, грезился им родной и справедливой страной. В Союз их, понятно, не выпускали, зато в 1930-е годы представилась возможность отправиться по программе переселения в Канаду или Латинскую Америку. Так в Аргентине оказались тысячи просоветски настроенных русских фермеров, которые во время войны отправляли в Москву тёплые вещи и последние серебряные серёжки. А на одной с ними улице жили семьи дворян, воевавших за генерала Власова. Можно ли после этого назвать аргентинских русских сильной сплочённой диаспорой?
– Чаще всего русские диаспоры структурно и ментально отличаются от греческих или ирландских, – говорит историк Сергей Ачильдиев. – Например, потомков ирландцев в мире – 80 миллионов, из них в Ирландии живут 8 миллионов. Уже 300 лет соотечественники расползаются по миру, в Канаде или Австралии есть мощные диаспоры. Во-первых, это помогает сохраниться кельтской культуре и диалектам. Во-вторых, трудоустроиться через своих гораздо удобнее. В-третьих, диаспора является неким центром власти, где можно получить справедливое решение по спорным вопросам. И если ирландца обидели итальянцы, за него заступятся свои. Для русских диаспор все три пункта применимы с множеством оговорок. Сохранение культуры? Так она совсем разная для оставивших Родину в 1920, 1980 или 2015 годах. Трудоустроиться? Далеко не факт: многие эмигранты очень обособленны и даже в Москве предпочитают нанимать более дешёвых рабочих. Кроме того, «русские» – это часто собирательный образ, за которым множество народов – татары, украинцы, чеченцы. Их объединяет страна выбытия и русский язык. «Русская мафия», ставшая главным пугалом в США в 1970–1980-е годы, на 90% состояла тогда из бывших советских евреев.
Чужие и близкие
Если принять на веру цифру в 30 млн русских и их потомков, проживающих за границей, то их окажется примерно поровну в республиках бывшего Союза и дальнем зарубежье. По статистике, сопоставима численность русских в США и Германии, с одной стороны, и в Казахстане и Украине, с другой.
В 1902 г. первый секретарь посольства в Вашингтоне докладывал в Петербург, что 30 лет назад в графстве Элмис штата Канзас основана обособленная русская колония, насчитывающая уже свыше 4 тыс. участников: «В начале русские жили в мазанках, крытых соломой, и представляли разительный контраст со своими соседями-американцами; теперь они строят дома на американский лад, употребляют усовершенствованные орудия земледелия и облачились в суконные платья. Особенно бросается в глаза перемена, произошедшая в женщинах. Раньше американские семейства были осаждаемы русскими девушками, нанимавшимися в качестве прислуги; в настоящее время такую прислугу нельзя получить ни за какие деньги; работая в поле не покладая рук, русские женщины в услужение больше не идут. Старухи ещё повязаны платками и одеты в сарафаны; молодёжь же тщательно следит за модами. Колония, как говорят, процветает и распродаёт очень много хлеба».
Сегодня уже трудно выяснить, кто были эти люди. В те же годы сообщается о прибытии 41 тыс. «русских переселенцев» в Германию. Вице-консул в Гамбурге докладывает, что около 48% из них приходилось на долю католиков, остальные 52% распределялись приблизительно поровну между евреями и сектантами – меннонитами, духоборами, штундистами, молоканами, субботниками. Тогда же число русскоподданных в Бразилии определялось в 60 тыс. человек. Начало русского переселения в эту страну относят к 1888 г., когда там освободили чернокожих рабов и приняли решение привлекать рабочую силу из Европы. В Старом Свете велась мощная реклама переселения, иммигрантам оплачивали дорогу. Но вплоть до 1905 г. русские крестьяне не имели права отправиться в Америку. «Выправить паспорт» и уехать за границу могли только евреи, поляки, финны, прибалты, немецкие колонисты, сектанты. К русским до революции относили великороссов, украинцев и белорусов, им разрешалось эмигрировать разве что по политическим причинам. Или какого-нибудь моряка судьба закрутила. Путешественник Николай Крюков пишет в начале XX века, что выходцев из России в Аргентине насчитывается 85 тыс. человек: «Но, само собой разумеется, это не русские люди, а главным образом евреи, частью поляки и только ничтожное количество приходится на собственно русских». Вероятно, среди сегодняшних 300 тыс. русских немало потомков той первой волны.
Тем не менее все выходцы из России сегодня считаются Москвой частью «Русского мира». Три года назад содержание этого термина чётко раскрыто в постановлении Совета Федерации: «Русский мир» объединяет соотечественников, проживающих за рубежом, а также иностранных граждан, получивших образование в России, связанных с ней семейными, культурными, духовными узами и позитивно настроенных к ней». Разумеется, не всех такое объяснение устроило. Батька Лукашенко, например, категорически отказался считать Беларусь частью «Русского мира», поскольку это значит чуть ли не признать себя вассалом России: «Мы русские люди, но это не значит, что мы россияне. Мы белорусы…»
После присоединения в 2014 г. Крыма в русских диаспорах произошёл крутой раскол из-за взглядов на ситуацию. Действия Кремля всячески поддерживает Международный совет российских соотечественников (МСРС), объединяющий 137 организаций из 52 стран. В 2015–2016 гг. в Москве собрали два Всемирных конгресса соотечественников, на которые приехали рекордное число гостей. Под эгидой МСРС провели кучу других мероприятий: форум «Зарубежная диаспора – интеллектуальный потенциал России»; Международный спортивный юношеский фестиваль российских соотечественников зарубежья; Международный фестиваль «Русская песня» и т.д. В Москве на базе Дома Солженицына возник масштабный Музей русского зарубежья, основу которого составили документы, полученные автором книги «Архипелаг ГУЛАГ» в ответ на призыв присылать документальные свидетельства эпохи.
Разумеется, не все поддерживают курс Москвы: многие ведь из-за этого курса и эмигрировали. В 2016 г. состоялось сразу два «Форума свободной России»: в Вильнюсе, в Брюсселе и Берлине прошли конференции памяти Бориса Немцова. Вместо одной «антикремлёвской» редакции «Радио Свобода» в Праге сегодня – десятки «открытых редакций». И не столь важно, какая из сторон права и кто в какой степени ангажирован. Важно, что русские диаспоры, и раньше не слишком консолидированные, стали ареной нового раскола. Но многие выходцы из России просто держатся от них подальше.
Русский вклад
Громкие имена русских эмигрантов XX века известны всему миру: Шаляпин, Зворыкин, Бунин, Набоков, Сикорский, Стравинский, Рахманинов, Барышников, Солженицын. Однако в веке нынешнем среди выходцев из России тоже немало выдающихся людей, о которых мы мало что знаем. Чаще всего это учёные. И они вполне могли бы составить славу отечественной науки, если бы система была устроена иначе.
Бывшему москвичу Максиму Концевичу не было и 40 лет, когда он доказал гипотезу Виттена, открыл интеграл имени себя, за что получил премии Пуанкаре, Крафорда и математическую премию Филдса. Сегодня он живёт в Париже и отдаёт дань прошлому: «До перестройки по концентрации математических мозгов Москва, безусловно, была главным городом на планете. Далее шёл Париж, потом Бостон, Чикаго. Сейчас, на мой взгляд, лидирует Париж. Много хороших университетов в Америке, но там они разбросаны по всей стране. Сегодня математика бурно развивается, жизнь кипит: каждые 15 лет всё совершенно меняется». Это к тому, что нам не нужно подкрашивать муляжи и надувать щёки – это отнимает последние силы, с этого начинается любое отставание.
Нынешний профессор Стэнфорда Андрей Линде – выходец с физического факультета МГУ. До Линде считалось, что Вселенная образовалась в результате большого взрыва и постоянно расширяется, но однажды прекратит своё существование. Москвич своими космологическими теориями доказал, что определённые квантовые процессы делают Вселенную вечно существующей и самовоспроизводящейся. Линде стал лауреатом премий Фонда Питера Грубера и Фонда Поля Дирака, получил медаль Оскара Клейна в области физики от Стокгольмского университета, премию Робинсона по космологии Университета Ньюкасла, медаль Института астрофизики в Париже и т.д. А что он получил бы в нынешней России? Не исключено, что его теории оскорбили бы религиозные чувства каких-нибудь казаков.
Уроженец Сочи Андрей Гейм теперь может официально прибавлять к своему имени титул «сэр»: королева Великобритании присвоила ему звание рыцаря-бакалавра. В 2010 г. Гейм получил Нобелевскую премию по физике, приз «Еврофизика», премию Мотта международного Института физики, награды Джона Карти Национальной академии США, медали имени Хьюза Королевского общества Великобритании. Учёный и его коллега Константин Новосёлов изучили свойства графена – слой графита толщиной всего в один атом. Гейма, разумеется, приглашали в «Сколково», на что учёный ответил: «На фига, извините за выражение, я России нужен? Я получил свою Нобелевскую премию, мне 50 лет. Вам нужно искать не нобелевских лауреатов, а поддерживать тех молодых ребят, которые могут открыть что-то новое».
Трудности перевода
Александр и Анна Смирновы (фамилия изменена) иммигрировали в Австралию сразу после распада СССР. Две их маленькие дочки ныне – взрослые барышни, одна уже вышла замуж. Однако, прожив в Австралии 25 лет, семья по-прежнему верна России, народ которой – самый добрый, возвышенный и интеллектуально развитый. Не в пример рациональным австралийцам, с которыми только по делам можно пересекаться, а посидеть-поговорить о Боге, цивилизации и театре глупо и бессмысленно.
При этом Смирновы за 25 лет ни разу в России не были. Хотя неоднократно летали в Латвию, где у них с советских времён домик в 30 километрах от границы Псковской области. Семья не скрывает: боятся пересечь границу и испытать разочарование.
– Девочки хорошо говорят по-русски, дома мы на английском почти не общаемся, – говорит Александр. – Хотя после эмиграции дети ни разу не были в России, у нас культ прекрасной родины: прочитана вся литературная классика, ходим на гастроли российских театров. Свадьбу старшей дочери праздновали в Таиланде, чтобы гостям из России было удобно добираться. Мы общаемся с 5–6 семьями бывших москвичей и ленинградцев, иногда в Интернете переписываемся с другими русскими. Какой-то политической функции у нашей диаспоры нет. У ливанцев и малайцев вон свои депутаты в парламенте.
Русские сегодня живут по всему миру. Например, в Намибии – самой редконаселённой стране мира, первой в Африке отменившей для россиян визы. В городке Уолфиш-Бей ловят рыбу около 25 русских судов. Здесь вывески в магазинах на кириллице, русские врачи, лётчики, продавцы сувениров, лоцман и даже капитан порта – около тысячи человек. На Карибах есть островное государство – Тринидад и Тобаго. И в Интернете можно найти здесь рабочие вакансии для русских. Численность диаспоры неизвестна: судя по всему, люди тут не имеют потребности собираться вместе и вспоминать подмосковные вечера. Более тысячи русских насчитали в Эфиопии.
– Мы уехали в Словению, потому что здесь прекрасная экология, горы, продвинутое образование для детей, – рассказывает москвичка Елена из Любляны. – И это чуть ли не единственная страна Европы, где нет толп незаконных мигрантов из Африки и Ближнего Востока. Социальная система устроена таким образом, что для здоровых дармоедов нет никакой халявы, а словенские политики не боятся прослыть неполиткорректными, препятствуя превращению страны в зверинец. Русские здесь приживаются прекрасно: они вкладывают в страну деньги, у большинства свой бизнес, собственные дома. Почти все перебрались за последние 10 лет, когда в России ухудшились условия для предпринимательства, из всех щелей повылезали мракобесы. Какой ещё «Русский мир»? Мы не хотим быть ничьей массовкой!
Но далеко не все выходцы из России настроены скептически к нашему «особому пути». Русскоговорящих в Ливане – более 25 тысяч, и недавно здесь с большим успехом прошёл фестиваль российского кино. Более 5 тысяч зрителей смотрели не только «Экипаж» и «Ледокол», но и документалку «Её война: женщины против ИГ» (ИГ – запрещённая в РФ организация), где рассказывают о подготовке курдских девушек к войне с террористами. Сирия граничит с Ливаном, и люди от очевидцев знают, что Россия там не только бомбит, но и предотвращает гуманитарную катастрофу.
Другой пример: в Австрии не менее 6 тыс. русских. Для трудоустройства желательно иметь дефицитную специальность либо конкурентное преимущество перед местными. Для многих это русский язык, поскольку в Вене полно крупных компаний и международных организаций, нацеленных на работу в России. Но в последние годы работа сворачивается, русские иммигранты остаются не у дел. Но мало кто винит в этом Москву.
– После Крыма тут началась настоящая антироссийская истерия, все наперебой осуждали действия Москвы, – говорит биолог Игорь. – На телевидение в качестве экспертов приглашают либо российских оппозиционеров, либо украинских патриотов. Где тут хвалёная демократия и объективность? Именно враньё и нежелание слушать другую сторону повысило в иммигрантской среде симпатии к политике Путина. Кстати, соотечественники тут очень общительны и аполитичны. Можно кинуть на русскоязычном форуме клич: дескать, кто из Граца, отзовитесь. И оказывается, что десятки людей в 300‑тысячном городе готовы с вами встретится, чтобы просто поболтать о том о сём. Но почти у всех аллергия на официальные мероприятия в «центре русской культуры» или каком-нибудь «клубе соотечественников».
По всей видимости, «консолидировать диаспоры» по привычным лекалам у Москвы не получится. Но из этого не следует, что из иммигрантов совсем выветрился былой патриотизм. Как правило, им до фонаря, что будет с российской экономикой под руководством кабинета Медведева. Но большинство из них переживали за жертв теракта в Питере. А в футбол и хоккей болеют «за наших», т.е. за российских спортсменов. Судя по записям на форумах, практичные «русские австрийцы» способны даже ссориться с коллегами по работе, защищая Россию от совсем уж наглого поклёпа. И из них может получиться настоящий, а не показушный «русский мир».
Это произойдёт, когда русскоязычный француз или бельгиец захочет приехать в Москву не для того, чтобы выпить с однокурсниками водки. А чтобы показать детям процветающую и разумно организованную страну. Когда он увезёт домой не ту же водку с икрой, а контракт на поставки с российским производителем. Когда с дипломом московского вуза можно будет запросто устроиться на работу в Париже. И «подтянуться» ради этого должен не иммигрант, а страна.