На первый взгляд для нас всё плохо. «Газпром» потерял туркменский газ, а сопротивляться его поставкам в Европу в обход России сил уже нет. Китай запускает в регионе грандиозный проект Шёлкового пути, который может забрать потоки Транссиба – и снова нечем крыть. Поднебесная уже сегодня – самый перспективный торговый партнёр Узбекистана, Таджикистана, Казахстана, Киргизии и Туркмении. С другой стороны, как эти страны могут экономически не зависеть от России, если переводы трудовых мигрантов ещё недавно составляли 30–40% их ВВП? Если каждый пятый житель Казахстана русский? Если самым высокотехнологичным предприятием Средней Азии остаётся наш Байконур? Однако России предстоит переосмысление своей политики в регионе: насколько старые подходы адекватны новым вызовам.
Откровенное ханство
По данным МВФ, казахстанский ВВП на душу населения в 2015 г. был чуть больше российского – 9,7 тыс. против 9 тыс. долларов. Это на уровне Мексики, Малайзии, Турции, но значительно выше среднеазитских республик. Только богатая газом Туркмения имеет на каждого жителя 6,6 тыс. долларов. Узбекистан, Киргизия и Таджикистан – это самое дно рейтинга: 2,2 тыс., 1,1 тыс. и 0,9 тыс. долларов за целый год. Всего за 25 лет после распада СССР республики Центральной Азии прошли собственный путь, определивший отличие в уровне жизни в 10 раз!
Казахстан вышел из Союза, имея четвёртый по мощности ядерный потенциал в мире. А либерализация цен привела к гиперинфляции, которая в 1992 г. превысила 2500 %. Тем не менее бывший первый секретарь ЦК Компартии Казахской ССР Нурсултан Назарбаев сумел удержать власть, избежав гражданской войны, в отличие от соседнего Таджикистана. Имея официальный титул «отец нации», Назарбаев сумел отказаться от обожествления по примеру туркменского секретаря ЦК Сапармурата Ниязова. И даже в 2008 г. претендовал на Нобелевскую премию мира за вклад в нераспространение ядерного оружия.
Как Казахстану удалось стать самым благополучным государством региона? Да вроде бы простые вещи, например, Назарбаев разогнал престарелых партийцев, окружил себя головастыми молодыми экономистами. А в 1990-е ввели свою валюту – тенге, погасили инфляцию, за счёт дешевизны рабочей силы начало расти производство. Национализировали львиную долю газа и нефтянку, не отдали иностранцам на разграбление богатую металлургию. В обмен на лояльность к внешнеполитическому курсу России получили от Москвы дешёвую электроэнергию, выгодные кредиты.И благополучно дожили до XXI века, когда и нефть и большинство металлов сказочно подорожали. С 2000 по 2007 г. казахстанская экономика росла на 10% ежегодно – круче всех на пространстве Союза. В 1995–2009 гг. товарооборот России и Казахстана вырос с 5,2 до 12,8 млрд долларов.
Назарбаев ни разу не создал Кремлю проблем по ключевым вопросам. Хотите забрать ядерное оружие? Пожалуйста, забирайте бесплатно. Байконур России передали сразу до 2050 г. по умеренной цене – 5 млрд рублей в год. А когда в 1999 г. образовалась задолженность за космодром и военные объекты в 50 млрд рублей, Назарбаев не шумел на весь мир, а согласился на рассрочку до 2004 года. Часть суммы и вовсе принял по бартеру: самолётами и железнодорожными вагонами. «Я с пониманием отношусь к позиции российского руководства», – говорил он о действиях Кремля после присоединения Крыма. Неудивительно, что за те четверть века, что Назарбаев находится у власти, Москва так и не выставила ему своего Януковича. Наоборот, Россия всячески помогала «отцу нации» сохранить власть, не претендуя на пирог.
А пирог хорош. На Казахстан приходится 6% мировых запасов железной руды (8-е место в мире), причём три четверти кладовых легко извлекаемы. Доля Казахстана в мировых запасах урана составляет 18%, хрома – 10%, свинца – 9%, цинка – 8%, серебра – 5%, марганца – 5%, меди – 5%. В стране зарегистрировано свыше 170 золотоносных месторождений, но наибольший удельный вес в доходах бюджета даёт нефть – 35%.
Не пустить в нефтянку чужаков Назарбаев не мог: Казахстан не производит сложного оборудования, он не потянул бы астрономические инвестиции в добычу. Но дело даже не в этом: Астана сознательно взяла курс на встраивание в мировые экономические схемы. Сегодня в стране присутствуют транснациональные Chevron, Total, ExxonMobil, Royal Dutch Shell. Однако доля американских и европейских нефтяных компаний на нефтяном рынке Казахстана составляет 40–45%. Российские ЛУКОЙЛ и «Роснефть» добывают в Каракудуке, Армане, северном Кумколе около 5%. Ещё 15% извлекают китайцы, но на государственную казахстанскую компанию «Казмунайгаз» всё равно приходится не менее трети.
Говоря о госкомпаниях, не нужно забывать, что это Восток и бывший Союз. Согласно спискам Forbes, самый богатый в Казахстане человек – Владимир Ким, глава компании «Казахмыс», занимающей 11-е место в мире по выплавке меди (90% производства в Казахстане). Состояние Кима оценивают в 3,5 млрд долларов, однако правозащитная организация Global Witness уверяет, будто «Казахмыс» принадлежит лично президенту Казахстана. А бывший зять Назарбаева Рахат Алиев заявлял, что «отец нации» тайно владеет долями в урановой и нефтегазовой промышленности, ему принадлежит сеть офшорных банковских счетов.Поклёп? Но ведь в списках ведущих казахстанских олигархов дочери Назарбаева Динара и Дарига, а также зять Тимур Кулибаев. Динару и Тимура связывают с холдингом «Алмэкс», которому принадлежит 73% акций Народного банка Казахстана с 500 филиалами и 66 тысячами сотрудников.
– Казахстанские лидеры видят свою страну «новым Сингапуром», входящим в «тридцатку» наиболее развитых государств мира, – говорит директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев. – Даже если это преувеличения, в казахстанском опыте есть немало уроков для России. Вместо характерных для Москвы обид на Запад, власти в Астане решили подниматься в глобальных индексах, повышать качество и транспарентность государственного управления, ориентироваться на результат, а не на процесс. Пока в России рассуждали о необходимости «слезания с сырьевой иглы», соседи добились роста добычи сырья. По сравнению с союзными временами в 2014 г. в Казахстане добыли в 2,4 раза больше цветных металлов, в 3 раза больше газа, в 3,3 раза больше нефти и в 15 раза больше урана. Вместо шатаний от поддержки «национальных чемпионов» к «информатизации» и «инновациям» Казахстан сделал ставку на поступательный путь: сначала развиваем сырьевой сектор, затем проводим современную индустриализацию, потом задумываемся об инновационной экономике. Основным проводником этих перемен названы не государственные монополии, а малый и средний бизнес. В 2014 г. совокупная налоговая нагрузка в Казахстане снизилась до 27,6% ВВП, а в России – выросла до 36,9%. В 2013–2014 гг. в стране построено 3300 км автомобильных и 1400 км железных дорог, тогда как в России – 1100 и 170 км соответственно. Астана реализует модель индустриализации, принятую в Юго-Восточной Азии: неудивительно, что китайский бизнес инвестирует в Казахстан в 10,5 раза больше, чем в Россию.
Аргумент к сведению
Де-юре Средняя Азия и Центральная Азия – не синонимы. В советские времена про регион говорили Средняя Азия и Казахстан, и Астана сегодня настаивает именно на таком разграничении. Хотя в документах российского МИДа под Средней Азией нередко подразумевают все союзные республики региона.
Газ – всему голова
Говоря о роли России в Средней Азии нельзя забывать, что после распада СССР в регионе осталось не менее 10 млн русских. Особенно несладко им пришлось в Таджикистане, где вспыхнула гражданская война, и в Узбекистане, где обыденным явлением стали антирусские погромы. В 1989 г. в Узбекистане проживало 1,6 млн русских, составлявших более трети населения Ташкента, а к 2013 г. их стало вдвое меньше. В Киргизии русское население за тот же период сократилось втрое, хотя в послевоенные годы оно превышало 30%, а 40% не были даже большинством. В Таджикистане к началу нулевых осталось лишь 68 тыс. русских из 400 тыс. в перестроечные годы.
Надо признать, что Москва никогда всерьёз не грозила республикам военным вмешательством, если произвол не прекратится, – ей хватало проблем на Кавказе. Однако даже в спокойном Казахстане власти всегда понимали вероятность донбасского сценария на севере страны. В Петропавловске, Костанае, Павлодаре русские и сегодня составляют большинство, хотя их численность в Казахстане сократилась с 6 до 3,7 млн человек. Северный Казахстан – это та самая целина, которую весь Союз поднимал при Хрущёве, плюс мощный горнорудный пояс. И вероятность получить здесь движение пророссийских сепаратистов дополнительно мотивировало Назарбаева быть лояльным к Москве. В нулевые годы, когда казахская экономика росла высокими темпами, в Казахстан ехали специалисты из России – уникальный пример для всего региона.
До поры России легко было решать вопросы со среднеазиатскими баями, подавляющее большинство которых были бывшими партийцами.И даже когда Ленина на постаментах сменили Чингисхан, Тамерлан и Тимур, гибкость сформированная во времена «хлопковых дел», никуда не исчезла. Как Узбекистан, Таджикистан или Киргизия пережили бы 1995–2005 гг., если бы Россия ввела с ними визовый режим? В условиях развала экономики миллионы здешних мужчин могли рассчитывать на заработки только в России. В 2013 г. президент Таджикистана Эмомали Рахмон признал, что поступления из России составляют 50% национального ВВП, то есть порядка 3,6 млрд долларов в год. А количество работающих в нашей стране жителей Таджикистана оценивалось в 1,1 млн человек при общем населении 7,5 миллиона. Означает ли это политическую зависимость? В 2011 г., когда таджикский суд вынес приговор российскому лётчику Владимиру Садовничему, Кремль пригрозил ввести визовый режим с Таджикистаном. Угроза подействовала незамедлительно: суд Душанбе отменил свой приговор. В 2009 г. за продление аренды 201-й российской военной базы в Таджикистане ещё на 30 лет таджики требовали у Москвы 300 млн долларов. Но едва Россия заикнулась про визовый режим, как президент Рахмон подписал соглашение о базе без предварительных условий и дополнительной оплаты.
Среди бывших республик Средней Азии особняком стоит Туркмения. Туркменские гастарбайтеры в России – большая редкость, потому что в эпоху Туркменбаши граждане не могли просто взять и куда-то поехать без разрешения. Полтора десятилетия из страны почти не поступало новостей. Кто-то рассказывал, что там царят репрессии сталинского накала на фоне золотых статуй Туркменбаши, которые вращаются вслед за солнцем. А кто-то, наоборот, отмечал невиданные социальные достижения: бензин по 36 копеек за литр, хлеб по рублю за буханку, символическая квартплата, свет, газ и вода, которые вовсе бесплатны в рамках определённого лимита. Все министерства строят жильё для своих сотрудников: половину стоимости оплачивает профсоюз, половину – жилец в рассрочку на 15 лет. Пенсия для ветеранов войны, и так самая большая среди союзных республик, удваивается каждый год после 80-летия пенсионера. Причина изобилия – газ.
После распада Союза ещё не было открыто газовое месторождение Галкыныш, сделавшее страну 4-й в мире по запасам природного газа, но уже тогда в республике добывалась треть союзного объёма. А власть упала в 1992 г. в руки Сапармурата Ниязова, который хоть и являлся первым секретарём республики, но не прошёл все ступени номенклатурной лестницы, замеченный Михаилом Горбачёвым в роли обычного обкомовского инструктора. Уже через несколько лет скромный закомплексованный партиец, над которым подшучивали соседи Гейдар Алиев и Ислам Каримов, стал богоравным и «пожизненным президентом» у себя в стране. Но за её пределами шага не мог ступить без «Газпрома».
В начале девяностых российские газовики забирали весь туркменский газ, не давая Ниязову ни цента от валютной выручки. А он претендовал на её треть, пропорционально объёму. Ему объясняли, что в Европу за валюту идёт только российский газ, а его продукция – только в Грузию, Армению и Украину за рубли. Как его отличали внутри трубы – непонятно. Казалось бы, договаривайся с Ираном и Азербайджаном, привлекай западные компании и строй свою трубу. Но влияние России на соседние страны было таково, что всё равно пришлось продавать весь добытый газ на границе россиянам, которые переправляли его потребителям в Европе в 6 раз дороже. Великий Туркменбаши злился, что его разводят с помощью хитро встроенных в схему посредников. Он требовал от Москвы работать напрямую с «Газпромом». Та вроде соглашалась, но сразу же выяснялось, что в трубе на Запад совсем нет места и можно гнать газ только в обход с колоссальными издержками. А при таком раскладе на «золотые статуи» будет выходить ещё меньше нала.
Эту стену Ниязов так и не пробил за 15 лет, хотя и старался. Да и охотников до туркменского газа хватало, особенно в Европе, которая мечтала не зависеть от «Газпрома» и иметь альтернативный транскаспийский канал. Но Москва продолжала закупать туркменский газ оптом и по дешёвке, не скрывая, что это и есть её стратегическая цель. Говорит ли это о решающем влиянии России в регионе? Если да, то в 2015 г. «Газпром» не купил ни единого кубометра из Туркмении. Ашхабад активно размещает заказы на строительство трубопровода в Европу, не подпуская к нему российских подрядчиков. Что случилось? Изменился расклад сил.
– В чём интересы России в регионе? Было официально сформулировано, что Средняя Азия остаётся нашим задним двором, буферной зоной, которая предохраняет наши южные границы от заразы экстремизма и наркотрафика, – говорит эксперт по Центральной Азии Аркадий Дубнов. – Но реально политика России в регионе была сфокусирована исключительно на газовых интересах, которые заслоняли все остальные. Что нам с эксклюзивного права потреблять среднеазиатский газ? Кредит Киргизии предоставили только после решения киргизских властей о выводе со своей территории американской военной базы. Опять же имиджевый выигрыш Москвы никакого принципиального усиления не даёт. Скорее, наоборот, может спровоцировать грызню между великими державами. А истинный интерес состоит в том, чтобы народы региона рассматривали Россию как матку у пчёл, к которой стоит тянуться. Она и естественный рынок, и предмет приложения интеллектуальных сил. Это присутствовало в политике Российской империи, у которой местные ханства искали защиты от других восточных деспотий. Сегодня это центростремительное движение к России, к «белому царю» во многом утрачено. Можно было бы создавать политические партии, продвигать их. А мы вместо гражданского общества поддерживаем правящие режимы, которые нас же потом и кинут. В рамках ШОС мы стараемся не дать китайцам проводить свои экономические интересы. Но китайцы планируют на тысячелетия вперёд, а мы – на 2–3 года.
Бремя русского человека
В апреле 1867 г. император Александр II утвердил проект Особого комитета об образовании Туркестанского генерал-губернаторства – Туркестанского края. В циркулярах того времени краю предназначалась роль плацдарма, обеспечивающего дальнейшее продвижение России в регионе. И это был намёк на Индию.
С Кокандом и Бухарой заключили торговый договор, де-факто делавший эти ханства вассалами России. Покорённому населению оставили свободу вероисповеданий, шариат, выборных из своей среды. Переписка с «туземными» властями велась на местном языке. Британский дипломат и историк лорд Керзон писал по этому поводу: «Русский братается в полном смысле слова. Он не уклоняется от социального и семейного общения с чуждыми и низшими расами».
Однако при Столыпине на уже освоенные угодья Казахстана переселили 500 тыс. крестьянских хозяйств, а казахов прогнали в степь. Сенатор Константин Палён в ходе инспекции Туркестана пишет: «Сторонники политики колонизации предложили разрушить более 5100 постоянных зимовок киргизов и выгнать из них более 30 тыс. человек с тем, чтобы высвободить примерно 250 тыс десятин орошаемых земель». В 1916 г. русскому населению Семиреченской области, составлявшему 6% населения, принадлежало 58% пригодных для обработки земель. А в циркуляре туркестанского генерал-губернатора Александра Самсонова говорится: «Местное население интересует для выполнения в будущем работ русских крестьян, поэтому необходимо впитать им в кровь почитание всех русских».
При Сталине в Казахстане началась усиленная индустриализация, а с началом германской агрессии в республику эвакуировали свыше 400 заводов и фабрик из европейской части СССР, многие из которых пустили здесь корни. Под них вся страна возводила города, дороги и мосты. При Хрущёве всесоюзными адресами стали Байконур и целинные земли на севере Казахстана. Правда, индустриализация не всегда шла на пользу: из-за бездумного забора воды из Амударьи и Сырдарьи с целью орошения практически погибло Аральское море.
Китайская грамота
В сентябре 2013 г. президент Китая Си Цзиньпин в новой казахстанской столице Астане объявил о создании «Экономического пояса Шёлкового пути». Путь из Китая в Европу занимает 14–16 дней, а по морю контейнеры возят больше месяца. «Шёлковый путь» – это не просто железная дорога, которая протянется из Китая в Европу через всю Центральную Азию. Амбициозные китайские инвесторы хотят создать вдоль всего пути даже не индустриальные зоны, а целые города. Что им это по силам, сомнений нет: у китайско-казахстанской границы в районе Хоргоса со стороны Поднебесной прямо в степи растут многоэтажные торговые центры. Правда, с казахстанской стороны пока видны лишь похожие на юрты магазинчики с чипсами и пивом.
По словам Александра Габуева из Московского центра Карнеги, объявление о новом мегапроекте напугало российское руководство. Под эгидой региональной Шанхайской организации сотрудничества Москва блокировала создание банка для развития инфраструктуры, но Пекин учредил банк в обход России. А чего ему опасаться, если на руках все тузы? По данным МВФ, торговый оборот между Китаем и пятью постсоветскими республиками вырос в 2001–2013 гг. с 1,8 млрд до 50 млрд долларов. Поднебесная вместо «Газпрома» стала главным покупателем туркменского газа – 61% экспорта. Это стало возможным в результате строительства газопровода Центральная Азия – Китай в 2009 году. Пекин уже оказывает военную помощь Кыргызстану и Таджикистану, хотя игры с оружием ему вроде бы чужды. В Таджикистан китайцы планируют инвестировать 6 млрд долларов, то есть две трети ВВП страны. И реакцию на эти события среднеазиатских элит лучше всех сформулировал министр иностранных дел Казахстана Ерлан Идрисов: «Наша философия проста: мы не должны упускать этот поезд. Мы хотим воспользоваться китайским ростом, и не видим в нём рисков для себя».
В 2014 г. Россия попыталась укрепить свои связи с регионом, создав Евразийский экономический союз вместе с Белоруссией, Арменией, Казахстаном и Киргизией. На всей территории этих стран теперь действуют жёсткие российские сертификационные стандарты. Некоторым китайским поставщикам эта мера спутала карты, но глобально на экспорт товаров с Востока повлиять уже не может. Российское понимание Евразии характеризуется прежде всего ностальгией по советским временам. А «Шёлковый путь» – это широкая и открытая форма международного сотрудничества, в которой участвуют 60 стран.
Однако, вопреки многим прогнозам, глобального обострения между Москвой и Пекином не наблюдается. Владимир Путин и Си Цзиньпин в 2015 г. встречались аж пять раз, и в июне 2016 г. подписали новый пакет документов. Россия ведь тоже собирается стать частью «Шёлкового пути», а «упустить шансы» в Средней Азии не может по определению: она сама является частью этого региона. А из ностальгии по прошлому неплохо бы извлечь уроки. Как гласит китайская поговорка, «Янцзы никогда не повернёт вспять, а человек не вернёт молодости».