Он проходил 5–8 (18–21) июня 1875 года в стенах Московского университета. Созван был по инициативе Министерства народного просвещения и двух крупных тогдашних правоведов, профессоров В. Лешкова и С. Баршева. Обсуждались вопросы… А вот здесь – самое любопытное.
Текущий момент
Любопытное – потому что вопросы можно назвать вполне рутинными. Например: где должен опротестовываться вексель, выданный на предъявителя, – по месту проживания предъявителя или векселедателя? С какого времени наследники могут распоряжаться имуществом безвестно исчезнувшего? И так далее.
Именно эту обыденность и хочется отметить. Всё уже было в порядке! Реформа свершилась, правовые механизмы работали, и собраться российские юристы решили не в силу какой-то чрезвычайщины, а для нормального обсуждения текущих проблем.
Но ведь ещё десять с небольшим лет назад в России вообще не было профессии юриста в её современном понимании! Независимый суд, адвокаты, судебные следователи, судебные приставы, прокуроры при судах, нотариусы – всё это и многое другое появилось у нас после великой Судебной реформы 1864 года. О значении её сегодня многие не задумываются. Между тем это одно из важнейших событий отечественной истории.
По крайней мере так считают известные российские юристы Сергей Шахрай и Константин Краковский, посвятившие реформе книгу «Суд скорый, правый, милостивый и равный для всех». Разговор о ней «АН» и положили в основу этого материала.
«Сии проекты»
Название книги – слова из «Указа Правительствующему Сенату» государя Александра II: «Рассмотрев сии проекты, Мы находим, что они вполне соответствуют желанию Нашему утвердить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех (…), возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе Нашем то уважение к закону, без которого невозможно общественное благосостояние». «Сии проекты» – это новые Судебные уставы, принятые 20 ноября 1864 года.
Не хочется перегружать читателя вышедшей из обихода терминологией, наименованиями канувших в прошлое документов и учреждений. Да простят нас профессионалы – попробуем изложить суть дела как можно проще.
В отечественной истории есть удивительный период – «великие Александровские реформы» 1860–1870-х годов. Крестьянская (отмена крепостного права), военная, финансовая, земская и городская (самоуправление) и т.д. Судебная – одна из них.
…Поражение в Крымской войне (1853–1856) показало: государственный организм Российской империи прогнил насквозь. Менять надо было всё – и вступивший на престол в 1856-м после смерти Николая I его сын Александр II оказался вынужден начать перемены. Одной из важнейших проблем являлись российские законы и состояние юридических механизмов.
Поразительно (в книге приводятся соответствующие цитаты): славянофилы и западники, либералы и державники, консерваторы и прогрессисты, все, в ком была хоть капля совести и здравого смысла, с равным негодованием описывали судебную систему николаевских времён. Судопроизводство – «тайное, канцелярское и безграмотное». Коррупция на каждом шагу. Кадры «из людей неразвитых и малограмотных». Какая-то безумная, неестественная волокита. Гоголевский судья Ляпкин-Тяпкин из «Ревизора» брал, как известно, взятки борзыми щенками и в служебные бумаги по пятнадцать лет не заглядывал. Писатель преувеличивал? А преувеличивал ли сам Николай I, когда, назначая человека в судейские структуры, предупреждал: «Вам придётся иметь дело с шайкой разбойников»?
В начале того самого 1864 года 561 судебное дело в стране находилось в производстве более 20 лет, 1466 дел рассматривалось 15–20 лет, около 7 тыс. – более десяти лет. Имелись дела, тянувшиеся свыше 50 лет. Сам министр юстиции (!) граф Панин через посредников давал взятку подчинённым, чтобы для его дочери судейский вопрос решился поскорее – иначе точно заволынят и концов не найдёшь.
Громкие дела
Разумеется, из судебных дел описываемого периода потомкам наиболее памятны политические: «процесс Каракозова», «процесс 193-х», «процесс Нечаева», «процесс народовольцев-первомартовцев» и т.д. Но ведь не политикой жила Россия! В книге разбираются и громкие уголовные процессы – например «дело Кроненберга», которому посвятил заметки Ф. Достоевский (банкир С. Кроненберг в «воспитательных целях» за кражу нескольких слив жестоко высек солдатскими розгами семилетнюю дочь).
Отдельная тема – процесс Веры Засулич (1878). Напомним: Засулич выстрелом из револьвера тяжело ранила петербургского градоначальника Трепова (мстила за телесное наказание, которому тот подверг политического арестанта Боголюбова) – и была оправдана судом присяжных. Эта история стала этапной в истории развития русского общества. Но одновременно печальной для судебной реформы – именно тогда власть решила, что надо «отыгрывать назад». Между тем немалая доля вины за провал дела лежит и на стороне обвинения: считая вину Засулич самоочевидной, прокурор Кессель совершенно не подготовился к процессу, не учёл, что действия Трепова вызвали всеобщее осуждение, а её поступок – симпатии. Чем и воспользовался в своей речи адвокат Александров.
За официальным названием
Законы – это, если хотите, «несущие стены» государства. С другой стороны, если назрела необходимость капремонта, то браться надо по уму, чтобы завтра не переделывать. То, что на официальном языке нейтрально именовалось «принятием Судебных уставов 1864 года», в реальности означало огромный комплекс мероприятий,в корне менявших систему права и правоприменения в стране. В книге С. Шахрая и К. Краковского приводятся биографии «отцов» реформы. Очень разные люди. Вот консерваторы – но сознающие необходимость перемен. Вот либералы – но понимающие, что у России своя специфика. Целая глава посвящена тогдашним «мозговым штурмам». Что брать за основу? Багаж, наработанный предшественниками, вроде знаменитого «преобразователя сверху» М. Сперанского? Зарубежный опыт?
Предложенные Уставы состояли из четырёх книг. Первая – «Учреждение судебных установлений», свод понятий о том, как, собственно, отныне в России должен вершиться суд (говоря современным языком, концепция судебной реформы). Вторая и третья – «Устав уголовного судопроизводства» и «Устав гражданского судопроизводства», два процессуальных кодекса. Четвёртая – «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» – так сказать, «малый Уголовный кодекс» для малозначительных правонарушений.
Первые шаги
Вообще, когда читаешь в книге С. Шахрая и К. Краковского, как «Уставы» претворялись в жизнь, думаешь, что это было похоже на армейскую операцию. Сначала продумывается задача и наносятся стрелы на штабные карты: куда пойдут войска, где нанесём главный удар. Дальше – планы реализации: откуда и как перебросим пехоту, где заправляться танкам, снаряды какого калибра понадобятся артиллерии и т.д. Так и здесь. Ведь что такое, например, объявить (и взять курс на исполнение обещания) – суд в России отныне будет гласный, открытый и состязательный. Значит, нужны судьи – причём новой формации (и их надо откуда-то взять). Нужны адвокаты – профессия, которой раньше не было. Нужны прокуроры, исходящие только из интересов закона… Помещения, деньги, юридическое образование, приучение общества к начавшимся переменам и многое-многое другое… А Россия – огромная держава, здесь одно дело – столицы, а другое – глубинка, Вологодская губерния не похожа на Кавказ, Царство Польское – на казачьи территории… Все, включая императора Александра, понимали: реализация реформы – дело долгое. Но это не значит, что его не надо делать.
Несколько любопытных моментов. Одним из важнейших событий 1866 г. стало посещение Александром II 14 апреля здания Петербургских судебных установлений – нового столичного суда. Государь лично хотел глянуть, как перестроен бывший арсенал на Литейном, удобно ли будет служащим и посетителям. А 19 мая новый Московский окружной суд рассмотрел первое дело. Аптекарь Астафий Гринталь одолжил у своей родственницы Елизаветы Бош 8,5 тыс. рублей и не возвращал. Так вот на рассмотрение вопроса, принятие решения (на имущество аптекаря наложили арест, пока не рассчитается) и оформление документов ушло три дня. Раньше растянулось бы на годы! Но ещё большей сенсацией стали дела фальшивомонетчика Собакина, троежёнца Фокина и квартирного вора, чьё имя кануло в Лету. Впервые даже этим очевидным преступникам (и, между прочим, выходцам из крестьянского сословия) были предоставлены адвокаты! И процессы проходили состязательные! Понаблюдать за новым… как сказать? явлением? зрелищем? – сбегалось чуть не пол-Москвы.
Немного об авторах
Шахрай Сергей Михайлович (р. 1956) – доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ. Один из создателей современной российской Конституции. Проректор МГУ им. Ломоносова, декан Высшей школы государственного аудита (факультет) МГУ, председатель Правления Российского исторического общества.
Краковский Константин Петрович (р. 1954) – доктор юридических наук, профессор. Автор более 150 научных работ, выходивших не только в России, но и в Англии, Польше, Франции. Член ряда авторитетных правозащитных организаций. Преподаёт в Институте государственной службы и управления РАНХ и ГС при Президенте РФ.
Продолжение во времени
Из беседы с Сергеем Шахраем:
– Сергей Михайлович, я понимаю, что вы юрист и дела юридические вам ближе. И всё же почему именно судебная реформа? Что, тогдашняя финансовая была менее важна? Военная? Отмена крепостного права, в конце концов?
– Понимаете, военная или финансовая реформа помогла решить задачи своего времени. Даже освобождение крестьян важно для нас сегодня просто как этапная историческая дата: сделали – и эта страница уже перелистнута. А вот судебная реформа…
Кстати, именно в её успех современники верили меньше всего. «Чужеродное растение на российской почве» – так говорили. А растение не то что прижилось – оно расцвело и оказалось неубиваемым. Его и выкорчёвывали, и историческими заморозками душили – а уничтожить под корень уже не получалось. И всё хорошее, что есть в нашей правовой системе сегодня, – оттуда.
При этом юридическая реформа оказалась не только юридической.
Александр II ставил тактическую задачу: в задуманной им обновлённой России должен появиться относительно независимый суд. Ничего более! Так к этому и отнеслись. Никто не собирался посягать на устои, менять строй, ограничивать власть монарха. Однако выяснилась интересная вещь. Раз суд независим – значит, он независим. Да, это иногда чревато решениями, которыми власть недовольна (как в деле Веры Засулич). При этом судью теперь не может уволить даже Его Величество САМ император! Закон, господа! О правилах игры мы уже условились! И по факту суд невольно стал претендовать на то, чтобы превратиться в самостоятельную ветвь власти. Задавался вектор перемен. Стало ясно, что раньше или позже государственная система будет вынуждена меняться, дрейфовать в сторону конституционной монархии. Отдельный разговор – почему перемены запоздали. Но, по сути, реформа судебная постепенно перерастала в реформу конституционную.
Дальше... Новым юридическим структурам нужны были кадры. Вообще появилась потребность в большем количестве образованных людей. При этом если с 1840 до 1863 года юридическое образование в стране получило чуть более 3,5 тыс. человек, к концу 1870-х чуть ли не половина студентов в российских университетах были юристами. И это не считая специализированных учебных заведений – Училища правоведения, Демидовского лицея, Николаевского, Александровского (Царскосельского), целенаправленно готовивших кадры для юридической сферы… То есть введение новых Судебных уставов обернулось масштабным образовательным проектом!
Далее… Я свои доклады о реформе 1864 года люблю иллюстрировать картинами русских живописцев-классиков – Репина, Маковского, Ярошенко, Савицкого… «Отказ от исповеди», «Арест пропагандиста», «Осуждённый», «Оправданная», «Беглый» – вы не задумывались, что с определённого момента именно такая тематика начинает вдохновлять наших лучших художников? И это находило отклик у зрителей! А литература? Толстой, Достоевский – они постоянно обращаются к юридическим сюжетам!
При этом судебные процессы – важнейшая сфера жизни во второй половине ХIX – начале ХХ века. За ними следила вся страна, имена знаменитых адвокатов – Спасовича, Плевако, Карабчевского, Маклакова, Грузенберга, Пассовера – знал каждый. Интерес к праву – уже общественное явление.
А теперь оценим. Изменения, которые принуждают власть эволюционировать... Качественно меняют население… Становятся частью, скажем так, культурного кода страны… Убеждён: судебная реформа 1864 года стала для России цивилизационной.
Косвенный показатель
Специалист должен знать своё дело, остальное – второстепенно. Но любопытно читать в книге С. Шахрая и К. Краковского биографии российских юристов – «отцов» реформы 1864 года. Красноречивые попадаются детали.
Например, граф Д. Блудов в юности участвовал в знаменитом литературном обществе «Арзамас», дружил с Жуковским, Карамзиным, Батюшковым. Сенатор С. Зарудный переводил Данте. Сенатор Д. Ровинский был знаменитым коллекционером, перед смертью собрание художественных произведений передал Эрмитажу, а все деньги – на устройство в России народных училищ. Глава Кассационного суда Н. Буцковский, уходя из жизни, свои сбережения (50 тыс. рублей), полностью, до копейки завещал на помощь пострадавшим от судебных ошибок (для чего был создан специальный фонд, который контролировали ведущие адвокаты России).
Список можно продолжать.
Русский маятник
Оттепель – заморозки, оттепель – заморозки… Извечный маятник российской истории. Вот и для российского права первая оттепель закончилась примерно через 20 лет (а фактически даже раньше).
Тут тоже была своя логика. Общее «смягчение нравов» обернулось «историческим нетерпением» радикальной молодёжи, вспышкой революционного террора. Пик его – убийство народовольцами 1 марта 1881 г. императора Александра II, того самого, что начинал с благотворных перемен, а в итоге навлёк на себя ненависть слева и раздражение справа. Доигрались! «Россию нужно подморозить!» – это была логика нового императора Александра III и его главного идеолога К. Победоносцева (кстати, тоже крупного правоведа).
Но дальше – тонкий момент. У нас всё начинается со здравых вещей – а куда заносит? Власть считала, что Уставы 1864 г. породили разгул либерализма, «адвокатский произвол», прежде всего в «политических» делах – и в итоге решила опять переподчинить юстицию не закону, а себе. Шаг за шагом начали вводиться меры, «корректирующие» правовые механизмы. Например, ограничение принципа несменяемости судей (ведь как на них давить, если уволить нельзя?)… Ограничение суда присяжных (больно мягок, судит «сердцем», хотя С. Шахрай и К. Краковский приводят статистику: в случаях реальных преступлений, например убийств, присяжные были даже жёстче профессионалов-юристов)… Ликвидация института мировых судей… Всё это получило в истории название судебной контрреформы. В 1894-м, через тридцать лет после принятия Уставов, приступает к работе специальная комиссия по их пересмотру. По сути, готовили новую (консервативную) судебную реформу.
Дело, однако, до конца доведено не было – Александр III умер. Тут оказалось, что не всё просто и с самой идеей закручивания гаек. В наглухо задраенном котле и давление возрастает до опасного уровня.
А дальше – всё тот же русский маятник. Неудачная Японская война, требования перемен – государство «вспоминает» про Уставы 1864 года. Первая русская революция влечёт ужесточение режима – идеи Великой Судебной реформы признаны несвоевременными. Напряжение спадает – к ним постепенно возвращаются вновь. Пауза в период Первой мировой войны: просто не до того. Февральская революция – и при Временном правительстве начинается полный и восторженный ренессанс идей реформы…
А дальше к власти приходят большевики, и здание русского права вообще превращают в руины.
Забытые уроки
Из беседы с С. Шахраем.
– Ну да, Сергей Михайлович, была в России полтора века назад такая замечательная реформа. А нам, сегодняшним, что от этого?
– Тогда были провозглашены принципы, к которым мы возвращаемся на каждом витке нашей истории. При этом выработаны конкретные механизмы по претворению этих принципов в реальность. Какие-то из тогдашних уроков мы вспомнили после 1991 года, закладывая основы правовой системы новой России. Какие-то стоит вспомнить сегодня – хотя бы для того, чтобы не изобретать заново велосипед.
Скажем, в конце прошлого года президент поручил Верховному суду рассмотреть вопрос о целесообразности создания института следственных судей. Такой судья, подчиняющийся не прокуратуре или Следственному комитету, а непосредственно суду, должен контролировать предварительное следствие, предотвращать злоупотребления и ошибки, назначать экспертизы, ещё до суда выслушивать доводы обвинения и адвокатов, принимать решение о мере пресечения. Но в дальнейшем судебном разбирательстве он не участвует – следовательно, нейтрален при принятии решений. Что это значит в реальной жизни? Ну вот вам вполне частая ситуация: в результате действий рейдеров или конкурентов на предпринимателя заводится дело, и на время следствия человек попадает в тюрьму. Нет, потом дело закрывается, но за эти несколько месяцев у него бизнес или оттяпан, или задушен. При следственном судье такие комбинации проворачивать уже много сложнее. А для нас в данном случае важно, что это возвращение к институту судебных следователей, одному из важнейших в юстиции дореволюционной России. Несменяемые, самостоятельные, назначавшиеся лично министром (а потом и лично царём) судебные следователи пресекали произвол полиции, следили за качеством и методами добычи доказательств.
Или ещё одна тогдашняя идея – «независимая нарезка» судебных округов. Реформа 1864 года «развела» границы судебных округов и губерний. Зачем? А чтобы суд не зависел от местного начальства, чисто территориально не был ему подчинён, следовательно – тяжелее было бы давить. Здраво? По-моему, вполне. Реально ли сегодня? Давайте думать.
Наконец, у реформы 1864 года был ещё один главный урок. Всё-таки после неё наступил «золотой век» отечественного правосудия. Да – ненадолго. Да – власть испугалась и быстро сделала большой шаг назад. И всё же… Когда читаешь записки современников (знаменитого юриста А. Кони, известной тогда судебной журналистки Е. Козлининой, многих других), когда разбираешь громкие процессы тех лет, то понимаешь – в короткие по историческим меркам сроки люди поверили в правосудие, в справедливое государство. Поверили, что есть закон, что правила едины для всех, что в суде можно добиться правды. Да, сегодня мы о таком доверии лишь мечтаем. Но тогда была не только задана высокая планка, но и доказано, что её можно взять.
Публичная лекция Сергея Шахрая в Санкт-Петербургском государственном университете 16 апреля с.г. «живьем» выложена на сайтах:
1. http://www.prlib.ru/Pages/default.aspx – Президентская библиотека имени Б.Н. Ельцина;
2. http://spbu.ru/ – Санкт-Петербургский государственный университет;
3. http://audit.msu.ru/ – Высшая школа (факультет) государственного аудита МГУ имени М.В. Ломоносова.