По данным социологов, на начало двухтысячных годов две трети школ в России (а это тысячи учебных заведений!) работали в сельской местности. К сегодняшнему дню их количество, благодаря «оптимизациям» и «модернизациям», существенно сократилось. Сторонники закрытия сельских школ не устают твердить о том, что поддерживать их существование якобы нерационально. Мол, и денег на них уходит слишком много, и учат там плохо, и педагоги там пожилые и несовременные. Узколобые «слуги народа» катастрофически не слышат голос тех, кто с полным правом может им возразить.
В защиту сельских школ высказываются и родители, которые по-прежнему отдают туда детей, и педагоги, которые рады возможности работать в маленьких классах, и ученики, которым всегда нужно внимание учителя. Если бы их услышали, стала бы понятна простая истина: «сельское» образование в России при грамотной его организации по качеству сегодня ничуть не уступает городскому.
Не чета столичным!
В научно-педагогической среде постоянно звучит вопрос: на какой конечный результат должна ориентироваться сельская школа? Самой распространённой точки зрения на этот счёт придерживается большинство тех, кто непосредственно проживает в сёлах и чьи дети учатся в этих школах. Они уверены: учебное заведение должно обеспечить качество знаний на таком уровне, чтобы дети смогли поступить в вуз наравне с городскими.
С одной стороны, всё логично и правильно и подавляющее большинство сельских школ успешно идут по этому пути: выигрывают российские и даже международные гранты, закупают компьютеры и интерактивные доски, осваивают инновационные программы. Например, школа в посёлке Якшур-Бодья (Удмуртия) имеет статус сельской гимназии иможет похвалиться достижениями, которые имеет не каждая городская школа. Например, дважды выигрывала президентские гранты по миллиону рублей. Школа в селе Коткозеро (Олонецкий район Республики Карелия) активно делится опытом «компьютеризации» образовательного процесса с коллегами из других образовательных учреждений, в том числе и городских. И таких примеров по стране – хоть отбавляй. При этом огромное количество выпускников таких школ поступают в вузы, успешно там учатся – и, к слову, дают преподавателям повод выделить выпускников сельских школ из «общей массы».
«У студентов, которые приехали учиться из сёл или маленьких городов, есть три особенности, которые отличают их от «мегаполисных» детей, – рассказывает Галина Георгиевна Силласте, доктор философских наук, заведующая кафедрой социологии Финансового университета при Правительстве Российской Федерации. – Во-первых, они всегда чётко знают, зачем им это нужно. Во-вторых, чётко осознают, что, кроме как на себя, им рассчитывать больше не на кого, и поступление в вуз – их главный и зачастую единственный шанс. Поэтому и учатся они прилежнее и усидчивее, и ведут себя скромнее. Что касается уровня знаний, то особых пробелов в подготовке я отметить не могу. Возможно, потому, что ребёнок из провинции, выбрав вуз, целенаправленно готовится поступать именно туда – и логично добивается высоких результатов».
Страницы прошлого
Одна из «изюминок», которой могут сегодня похвалиться сельские школы по сравнению с городскими, – богатейшая история. Фактически в каждом российском регионе наберётся, как минимум, десять школ, отпраздновавших 150-летний юбилей. Большинство из них расположены в сельской местности и ведут своё начало от одноклассных и двухклассных приходских училищ и земских школ, где обучение длилось три года. К слову, назывались такие школы не трёхлетними, а… «трёхзимними»: учебный год, как правило, длился от Покрова до Пасхи, когда начинаются полевые работы: тут уж не до учёбы. Однако 150-летие – возраст далеко не самый почтенный. В России есть учебные заведения, которые работают и 160, и 170, и даже… более 200 лет. Например, не так давно свой 216-й день рождения отметила общеобразовательная школа в селе Звериноголовское в Курганской области. Она ведёт свою историю с 1797 года, когда в крепости Звериноголовская по указанию императора Павла открылась гарнизонная школа для детей солдат. По свидетельству историков, школы в Челябинске и Кургане открылись позже, тогда как Звериноголовская гарнизонная школа (и сменившее её казачье двухклассное училище) почти 90 лет была главным поставщиком писарей для Троицкого и Челябинского уездов.
Здравствуй, учитель…
После окончания Великой Отечественной генералиссимус Сталин, перефразировав высказывание немецкого стратега Бисмарка, сказал, что войну выиграл русский сельский учитель. Как ни печально, но свою «войну» сельский учитель ведёт и сейчас. Это война с равнодушием со стороны власть имущих, с мизерными зарплатами, частой угрозой закрытия учебных заведений, копеечным финансированием. Но эту войну он тем не менее тоже выигрывает – как минимум потому, что ни одна школа в сельской местности за последние 10 лет не закрылась по той причине, что в ней некому работать.
– Какой он – современный сельский учитель? – рассуждает Нина Дмитриевна Разумова, директор методического кабинета отдела образования г. Нерехты (Костромская область). – В основном это человек в возрасте – старше сорока пяти лет: молодых учителей очень мало, так как заработная плата в большинстве сельских школ района остаётся на уровне 8–10 тысяч рублей. Лишь в двух-трёх сельских школах района с количеством учащихся более 100 человек учителя зарабатывают в среднем около 14 тысяч рублей, работая на двух ставках. Это достаточно тяжело, особенно для пожилых. И всё же, несмотря на то что всевозможные оптимизации образования заметно поубавили энтузиазм сельского учителя, он остаётся пока в основной массе верен своей школе. Он – не «урокодатель», а педагог и воспитатель. Словом, человек государственный и ответственный».
Надо сказать, что «государственным и ответственным» людям довольно часто приходится сталкиваться с глупостями отечественного законодательства. Например, из-за коллизий российского законодательства в глупой ситуации оказались учителя совсем маленьких школ, где один педагог одновременно занимается с детьми разного возраста и из разных классов (а так бывает, если в классах, например, по пятьшесть человек). Строго говоря, он проводит три урока одновременно, а оплату всё равно получает за один учебный час.
К законодательным глупостям зачастую «прилагается» ещё один печальный парадокс. Маленькие школы, завоёвывая заслуженный авторитет и повышая свою популярность, попадают в очень сложную ситуацию. Их здания, как правило, рассчитаны на небольшое количество учеников, а ресурсов для расширения зачастую нет.
«Мы сегодня не бедствуем, – рассказывает Татьяна Тимошина, директор школы в селе Николо-Урюпино в Красногорском районе Подмосковья. – У нас есть и нормальная мебель, и компьютеры, и интерактивные доски, и даже собственная «газель», чтобы возить детей из дальних посёлков. И педагоги у нас прекрасные. И дети замечательные. И желающих учиться очень много. Но взять всех мы, увы, не можем…»
Не хватает в этой школе одного – простора. Здание 1941 года постройки уже давно стало тесным для педагогов и детей, да и современным требованиям не отвечает: здании, например, нет актового и спортивного залов. Пристройку к школе обещают возвести уже много лет, но в дело слова пока, к сожалению, не воплощаются. А отсутствие места тянет за собой массу проблем. Например, директору очень хотелось бы открыть 10-е и 11-е классы (сейчас школа учит только до 9-го), набрать два класса «первачков», которых в этом году записалось уже больше двадцати пяти, перестать работать в две смены. Но всё это пока неосуществимо.
Но тем не менее педагоги не унывают. И даже ухитряются изобретать особые «воспитательные приёмы», которые, по их словам, превосходно работают!
«Помню День самоуправления в Григорцевской школе, – рассказывает Нина Дмитриевна Разумова. – Директор Валентина Ивановна Катилова сначала на полном серьёзе готовила себе замену из числа учеников, а потом внезапно предложила мне: «Давай сыграем роли самых наших непослушных детей». Видели бы вы, какой фурор мы с ней произвели сначала своим внешним видом, а затем и поведением на уроках! Ребята-то серьёзно готовились! Даже хулиганистые, не раз срывавшие уроки, стремились не ударить в грязь лицом, да ещё волнение давало о себе знать. А тут мы, подкидывающие друг другу шпаргалки, швыряющиеся бумагой! Некоторые на нас даже обиделись. Зато нарушений порядка на уроках стало заметно меньше».
Горькие плоды оптимизации
В феврале 2013 года в ходе встречи с сельскими педагогами министр образования Дмитрий Ливанов сообщил долгожданную новость: закрывать малокомплектные школы в сельской местности государство больше не планирует. Максимум, что может происходить, – формальное объединение, когда крупная школа становится головной, а небольшие учебные заведения на местах получают статус филиалов. Тем не менее, своё «чёрное дело» пресловутая оптимизация всё же сделала. Как признавал сам Ливанов, за последние 10 лет по всей стране число школ сократилось примерно на 17%. Правда, эксперты добавляют, что в разных регионах ситуация развивалась по-разному. Например, как ни парадоксально, территории с относительно благополучными бюджетами и развитой инфраструктурой от волны оптимизации пострадали сильнее прочих.
«Больнее всего оптимизация ударила по Центральной России, – рассказывает Марина Гурьянова, заместитель директора по науке Института социальной педагогики Российской академии наук. – Например, в Самарской области есть район, где после реформ осталась всего одна школа в сельской местности. Территория районов здесь довольно компактна, а дороги зачастую хорошие. Вот власти и решают, что детей выгоднее возить в крупную школу, чем учить на местах».
По словам Гурьяновой, ситуация в Сибири и на Дальнем Востоке развивалась несколько по-другому – прежде всего из-за огромных расстояний. «В Омской области есть очень показательный в этом плане район – Белореченский, – приводит пример эксперт. – Дистанция между его «крайними точками» составляет 250 километров. Понятно, что на такие огромные расстояния детей не повозишь, закрывать небольшие школы в населённых пунктах в такой ситуации – преступление. Поэтому здесь маленькие учебные заведения по большей части выжили».
Известный российский педагог, директор московского Центра образования Евгений Александрович Ямбург,говоря о необходимости сохранения сельских школ, часто рассказывает показательную историю. По его словам, в Финляндии некоторое время назад попытались провести такую же реформу, как в России, – с укрупнением школ и закрытием маленьких образовательных учреждений. Вскоре стало ясно, что эксперимент провалился. При этом тревогу забило… Министерство здравоохранения. По их данным, после начала оптимизации выявилен резкий рост алкоголизма среди населения страны. Реформу прекратили. Жаль, у наших власть имущих нервы куда крепче, чем у деликатных финнов: на них такое вряд ли подействует. И страшно себе представить, что же должно случиться…
Уехать или остаться?
Сегодня определение «сельская школа» зачастую обозначает только географическое положение да особый формальный статус. Он даёт педагогам право на льготы или надбавки (да и то далеко не везде, поскольку финансирование этих льгот давно перекинули на нищие муниципалитеты). И выпускники после окончания такой школы уезжают из села – чаще всего для того, чтобы больше никогда туда не вернуться.Возникает странный и печальный парадокс: получается, что самой лучшей сельской (!) школой сегодня становится та, которая настраивает своих выпускников как можно скорее уехать?
На этом фоне робко прорезаются голоса сторонников альтернативного взгляда на образовательный процесс в сельских школах.Они пытаются утверждать, что наряду с обеспечением качества знаний нужно делать так, чтобы школа была именно «сельской». То есть воспитывала чувство ответственности за ту территорию, где ты родился и вырос, а желающих приобщала к труду на земле, чем испокон веков занималась российская деревня. Только в этом случае удастся избежать того «вымирания русского села», о котором сегодня не твердит только ленивый. И примеры тому сегодня, к счастью, есть.
…Несколько лет назад в крошечной школе села Поповка Алексинского района Тульской области едва не сорвался праздник День знаний в начале учебного года. Причина стала до жути простой: из девятнадцати учеников школы начинать учебный год явились только пятеро. Когда педагоги начали выяснять, где же остальные, оказалось, что детей просто некому вести в школу: родители пребывали в состоянии глубокого алкогольного опьянения. Учителя поняли, что ситуацию надо спасать. В качестве «меры спасения» выбрали участие в экспериментальном проекте «Школа Л.Н. Толстого», который реализуется на базе Института переподготовки и повышения квалификации работников образования Тульской области. В основе этого проекта как раз и лежат приобщение детей к труду на земле, огромное внимание к нравственным вопросам и другие подобные вещи. Базовыми площадками для работы по экспериментальной программе стали несколько школ в Туле и Тульской области. Вошла в их число и поповская школа. Результат, по словам организаторов эксперимента, не заставил себя ждать.
«Случилась удивительная вещь: дети, которых мы стали учить по нашим экспериментальным программам, начали, приходя домой, воспитывать собственных родителей! – смеётся Виталий Борисович Ремизов, автор и руководитель проекта. – Сейчас – могу точно утверждать – пьянства в этой деревне практически нет. А школа обзавелась собственным огородным хозяйством, которое снабжает своей продукцией значительную часть Алексинского района, да ещё и деньги при этом зарабатывает!»
Тем не менее, как ни жаль, но абсолютно искренне порадоваться за успех поповской школы не получается. Можно произносить сколько угодно красивых слов о том, что сельская школа должна воспитывать «любовь к родной земле». Но что делать, если эта самая «земля» давным-давно скуплена и не обрабатывается, если нормальной работы не найти, а все крошечные школы, что бы ни говорил министр (см. «Горькие плоды оптимизации»), всё равно живут под дамокловым мечом возможного закрытия из-за «неэффективного расходования средств»? В такой ситуации даже самая лучшая сельская школа окажется оазисом в пустыне. Истина проста: начинать надо «сверху».
Да разве туда докричишься?..