Кто сбережет урожай?
Недостаток продовольствия во многом предопределил крах советской экономики. За 80-е годы великая держава – СССР, при наличии максимальных площадей в пересчете на душу населения, импортировала 375 млн. тонн зерна, а продавала на экспорт всего 12 млн.тонн. И это при том, что легендарной Продовольственной программой было намечено довести производство зерна до 250–255 млн. тонн. В сравнении с российскими 104,1 млн.тонн (в 1992 г.) и современными 62,7 млн. тонн (в 2005 г.) – выглядит впечатляюще. Главная проблема сельского хозяйства СССР, доставшаяся в наследство и российскому аграрному сектору, была не в том, как вырастить, а в том, как разумно сохранить и переработать урожай. Ведь при перевозках и хранении на грандиозных по размерам элеваторах советского периода терялось, по некоторым оценкам, до 70% реального урожая пшеницы.
Когда один из чиновников Минвнешторга СССР возил по селам специалиста-аграрника из Франции, то дотошный француз, глядя на бескрайние поля и пашни, все время спрашивал: а где же тут складские мощности – где и как непосредственно сохраняется урожай? Ведь через 8 часов после уборки тот же силосный рапс начинает портиться, через 24 часа загнивает кукуруза и так далее. Французу ответили, что весь урожай организованно свозится в районный центр – за 47 км от кромки поля. Там и ведется его дальнейшая переработка.
Сказанное удивило француза. Он бросился считать потери и риски. В результате заявил, что, как фермер, он не смог бы выжить в подобных условиях. Потери урожая оказались бы слишком велики и разорительны. Так у нас нет фермеров – у нас колхозы, ответили заморскому гостю.
Чем остановить продовольственную интервенцию?
Теперь в России есть свои фермеры. В 2005 году они произвели 18,3% зерна, 26,6% подсолнечника, 5,7% овощей. И только 2,1% картофеля, 2,5% производства мяса и 3% молока. Пока по объемам производства фермеры с коллективными хозяйствами конкурируют плохо.
Однако очевидно, что вступление страны в ВТО грозит разрушить эту и без того хрупкую фермерскую идиллию. Зарубежная продовольственная продукция окончательно вытеснит все российское с отечественных прилавков. Ведь в большинстве развитых стран, например G8, излишки продовольствия весьма значительны (см. таблицы 2 и 3).
На фоне членства в ВТО для России эта ситуация станет серьезным испытанием или даже политическим ударом по основным лоббистам и идеологам всемирной торговли.
Но вот что любопытно: не дожидаясь окончательного вступления России в ВТО, в ноябре нынешнего года глава Минэконоразвития Герман Греф и торговый представитель США Сюзан Шваб подписали «обменное письмо». И теперь американское аграрное лобби может непосредственно влиять на регистрацию заморских трансгенов и режим их маркировки в составе отечественных продуктов питания.
Для наших фермеров это означает возможность упрощенного появления на рынке конкурирующей сельскохозяйственной продукции американского производства по запредельным демпинговым ценам. Это может заставить отечественных производителей использовать аналогичные трансгенные технологии и повальную химизацию. Либо – разорит их окончательно и навсегда.
Уже сейчас под видом российских товаров на прилавках наших продовольственных магазинов, по причине доступности и дешевизны, оказываются продукты, содержащие исключительно зарубежные (главным образом – американские) компоненты. В итоге для отечественных потребителей ситуация оборачивается фактической продовольственной интервенцией.
Нельзя сказать, что Россия никак не борется с подобной перспективой. Недавно, например, мы вернули Турции несколько десятков тонн мандаринов, не пустили в страну зараженный рис. Отказались от крупной партии бракованной говядины из Аргентины и курятины из США. Запретили ввоз не отвечающих нормам консервов из Латвии, вин из Грузии и Молдовы. Ввели табу на импорт грузинской минеральной воды.
Однако сегодня Россия закупает продукты питания по всему миру. И полагать, что при реальном дефиците отечественного продовольствия публичные карантинные войны смогут остановить активные посягательства на систему продовольственной безопасности государства, по меньшей мере – наивно.
Но пока в России специалисты отмечают полное отсутствие понятия и норм продовольственной безопасности на законодательном поле федерального уровня.
Российских ветеринаров - в Америку, а нам - вернуть Госплан!
Сегодня главная проблема внутренней политики России – признание или непризнание обществом прав на имущество отечественных «олигархов». Именно ответ на этот вопрос в итоге предопределит историческую траекторию дальнейшего развития нашей страны. И многие из тех, кого в народе принято считать «олигархами», понимая это, сейчас готовы на компромисс.
Например, известный в прошлом бизнесмен и медиамагнат Сергей Лисовский ушел в сельское хозяйство. Теперь он вице-президент «Росптицесоюза» и заместитель председателя Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике. Сергей ЛИСОВСКИЙ согласился поговорить с корреспондентом «Аргументов неделi» на актуальную тему.
- Куда делось наше сельское хозяйство?
– Дело в том, что в современных условиях в нашем сельском хозяйстве объемы производства складываются стихийно. И они подвержены влиянию многих факторов, которые в нормальном государстве просто недопустимы. Для противодействия им во всем мире существует плановая экономика. Не бывает «неплановой» экономики.
Чтобы хоть как-то выправить ситуацию, по моему мнению, нужно просто закрыть Министерство экономического развития, которое является министерством «гибели российской экономики». И воссоздать в ранге министерства то, чем был в советское время Госплан.
Сейчас Минэкономразвития разрабатывает нормативы. И оно же отвечает за их выполнение. Да еще контролирует само себя. Поэтому, пока существует нынешняя система «управления» экономикой, ничего хорошего с российским рынком не произойдет.
– Как вы считаете, за годы рыночных реформ качество продуктов питания в России стало лучше или хуже по сравнению с советским периодом?
– Качество продуктов питания стало значительно хуже.
И самое главное – власть не стимулирует производство качественной продукции. Например, по мясу птицы разрыв качества у разных производителей не очень большой. Но если говорить о процессе переработки, то все стало значительно хуже. Например, раньше не перерабатывали замороженное мясо. Сейчас перерабатывают. Недавно даже в военной академии был случай заболевания брюшным тифом. Явно взяли неизвестно какое и откуда мясо, разморозили и приготовили.
Я уже направил несколько запросов Геннадию Онищенко в Роспотребнадзор – как это понимать, ведь в санитарных нормах прописано, что мясо без термообработки не может быть второй раз заморожено? Но в законах такой нормы нет. Вот и жду вразумительного ответа уже 6 месяцев. Пока ответ примерно такой – ваше письмо получено, рассматривается, разосланы запросы по регионам, мы вас проинформируем... Формальность исполнена – ответ пришел в течение месяца.
Тут надо понимать, что некачественное сырье – основной заработок санитарных врачей. На этом можно поймать любой мясокомбинат. Поэтому мясокомбинаты готовы за это платить. И если сейчас перекрыть «крантик», то мясокомбинаты потеряют дешевое сырье, а санитарные врачи лишатся своих «откатов».
– Вы хотите сказать, что в перспективе мы стоим на пороге массовых отравлений и эпидемий?
– Ну не всегда же доминирует тиф или что-то очень опасное. Доказать, что человек отравился или заразился конкретным продуктом, всегда очень сложно. Отравление может проявиться через день, два. Заражение – через неделю, месяц, годы. Где это произошло, когда? Может, виновата плохая вода? Это очень сложный процесс. И потом: один травится – другой нет. У кого-то организм сильнее, а у кого-то ослаблен.
– Если все это обобщить: какие критерии необходимо ввести уже сейчас?
– Первое: любая переработка мяса – только на бойне. Второе – маркировка производителя сырья. И третье – маркировка генетически модифицированной продукции. Это общеевропейские нормы, их следует ввести и в России.
– Видимо, для столь негативной ситуации есть и другие объективные причины: та же пищевая отрасль, которая эффективно работала в советское время, в России просто не существует?
– Да, сейчас ее нет. Теперь это так называемая глубокая переработка, которая вообще выпала из области госрегулирования. В итоге из спектра законодательного регулирования просто-напросто исчезла тема продовольственной безопасности.
– Что, пришла пора возрождения Минпищепрома? Это может существенно поднять качество продукции? В советское время сельское хозяйство соблюдало все регламенты вплоть до размера огурцов и цвета помидоров – на все были нормы. И отслеживалось все это довольно серьезно.
– Такую регламентацию, конечно, нужно вводить. Но я не сторонник увеличения количества министерств – оно и так у нас большое. Надо просто принять технические регламенты.
Например, у нас готовится регламент по молоку. Простая, казалось бы, очевидная норма: если в составе продукта более 1% сухого молока, то это не молоко, а молочный напиток. Но против нее борются все переработчики. И, скорее всего, победят.
– В последнее время за интересы отечественного птицепрома бороться стало тяжелее?
– Очень тяжело. Самое страшное, что сейчас нас не поддерживает собственное правительство. Поддерживает только Минсельхоз. Ирония в том, что в России за импорт продовольствия отвечает Минэкономразвития.
А Минсельхоз имеет лишь совещательный голос. При попустительстве Минэкономразвития властям США удалось «продавить» то, что наши ветеринары больше не будут проверять качество зарубежного мяса при его подготовке к отправке. Хотя это мировая практика.
А Минсельхоз имеет лишь совещательный голос. При попустительстве Минэкономразвития властям США удалось «продавить» то, что наши ветеринары больше не будут проверять качество зарубежного мяса при его подготовке к отправке. Хотя это мировая практика.
– За рубежом ветеринары проверять не будут. Но здесь-то, в России, будут?
– Здесь – будут. Но это гораздо сложнее – на пропускном пункте очень трудно понять, заражено мороженое мясо или нет. Не будешь же каждую тушу освидетельствовать. Это нереально. В России есть принцип, согласно которому – если животное не идет на бойню само, то его нельзя забивать. Значит, оно чем-то больно. Опасно или не опасно – другое дело. Но больно!
Но в США нет эффективной системы ветконтроля – там не обязательно присутствие ветеринарного врача на забое, если забой идет на экспорт (!). Это по их законам. За качество такой продукции отвечает производитель: он говорит – у меня скот хороший. И все этому должны верить.
Если же продукция идет на внутренний рынок, то ветеринар присутствует.
Эта ситуация очень опасна в своей перспективе. И мы еще получим много проблем от мяса, которое придет к нам из Америки без должного ветеринарного надзора.
Итальянские спагетти как мера ответственности правительства
В отечественном аграрном секторе есть немалые резервы. Главный из них – законодательная материализация ответственности правительственных чиновников за конкретные показатели.
Так считает член Комитета ГД РФ по аграрной политике, депутат Александр ФИЛИППОВ.
По оценкамспециалистов, сейчас в России в среднем по всему спектру продовольствия производится около 60%, а закупается примерно 40%. Это критичные цифры для продовольственной безопасности государства.
Но говорить о каких-либо реальных изменениях можно лишь в перспективе 5–7 лет. Сделать что-либо быстрее вряд ли получится.
Прежде всего нужны научные прогнозы, оценки и стратегия эффективного развития, оформленные как государственная программа.
Но правительство пока против подобных подходов. Поскольку такая постановка вопроса предполагает конкретную ответственность, в том числе и персональную. А сейчас никто ни за что подобное на уровне правительства не отвечает. Пожалуйста – сегодня 60% своего продовольствия. Завтра – 55%. Послезавтра – 40%. Ну и что? Нефти много – продадим ее «туда», купим продукты «сюда».
При этом каждый лишний процент завоза продовольствия из-за границы – это 2–3% падения производства у себя, а кроме того, разрушение сельского уклада, уничтожение деревень.
Конкурировать с Европой в области сельского хозяйства мы пока не можем. У нас всего-то дотируется из бюджета – за счет всех программ по сельскому хозяйству – не более 10%. Против европейских 40% – это «вне конкуренции».
Вот пример. Раньше по рецептуре в наших вареных колбасах было до 60% говядины. Сейчас мяса в них около 20%, а 30–40% замещается курятиной. В том числе и импортной – и это прекрасно проходит.
Сегодня России более всего необходимо защитить продовольственную продукцию от неконтролируемых скачков цен. Для этого нужна единая система продовольственных бирж – по зерну, мясу, молоку, птице. Но пока подобные решения есть только на уровне регионов. Да и то не везде.
Есть и другая беда. Россия вот уже года четыре является крупным экспортером зерна. Причем не только и не столько фуражного, а зерна высококачественного – продовольственного, которое, к примеру, идет на изготовление знаменитых итальянских спагетти. По традиции их уже нельзя сделать без нашей твердой пшеницы. Но почему сами не делаем конечный продукт?
А почему так происходит? Вопрос не ко мне – вопрос к правительству. Видимо, объективно назрели меры для ужесточения законов и персонализации ответственности правительственных чиновников.
Аргументы экологов
Действительный член РАН, профессор, депутат ГД РФ Михаил Залиханов:
«...Раньше мы сочувствовали неграм в Африке, теперь речь идет и о миллионах россиян, недоедающих, страдающих от холода, испытывающих нехватку чистой воды, гибнущих в техногенных катастрофах... Сегодня любой продукт питания может превратиться или быть превращен в биологическое оружие массового поражения...»