Корреспондент «Аргументов неделi» Сергей Плотников встретился с участковым врачом В. ЛЕВИНСКИМ,
в прошлом военврачом, принимавшим участие в ликвидации последствий землетрясений в Армении. В течение долгого времени Левинский опрашивал своих пациентов, среди которых были умирающие, прекрасно отдающие себе в этом отчет люди. Тема опроса - эвтаназия, или «легкая смерть». 1357 человек сказали врачу свое мнение об эвтаназии. Большинство - «за».
Есть ли разница между эвтаназией и самоубийством?
- Не надо закрывать глаза на назревшую проблему легального медицинского умерщвления. Ее надо обсудить всем обществом. И это не будет кощунством, - считает Левинский. - Инструкция предписывает участковому врачу раз в десять дней осматривать безнадежного больного. А больные часто расценивают наши взаимоотношения как злой эксперимент с целью изучить все стадии мучений.
Иногда даже просят родственников гнать участкового в шею. Они понимают, что врач не вернет здоровье и не ускорит смерть. Мне больные задают примерно такой вопрос: «Чем может помочь медицина, когда помочь ничем нельзя?» Причем задают часто. В нашей поликлинике, которая обслуживает несколько десятков тысяч человек, в среднем 60 человек ежегодно находятся в последней, неоперабельной стадии рака.
Левинский проштудировал имеющуюся медицинскую литературу и стал задавать вопросы сам. Для начала выяснил:
68 процентов больных за то, чтобы человек знал свой диагноз, даже безнадежный. Это разумно.
Узнав свой приговор, человек интересуется: связан ли его последний отрезок жизни со страданиями? Если да, то насколько велики будут страдания? Четвертая стадия рака обычно сопровождается страшными физическими мучениями.
- Большинство считает так: помучаюсь, но до тех пор, пока терплю, пока не сломлена воля, пока не превратился в ничтожество, отвратительное существо. И вот тогда наступает время последнего волеизъявления. Право на смерть, - продолжил Левинский. - Но наша Конституция гарантирует право на жизнь, а о праве на смерть ничего не говорится, как будто мы вечные. Главное - не путать эвтаназию с самоубийст-
вом. Разница огромная.
Самоубийство - это прерывание жизни, которая, при другом исходе душевного кризиса, возможно, была бы еще долгой и счастливой. Эвтаназия - это милосердное прерывание страданий. Конец уже предрешен. Иногда можно точно сказать, когда он наступит. Есть вполне точные критерии того, сколько дней остается прожить с опухолью.
Конечно, безнадежный больной сам может в любой момент свести счеты с жизнью, не дожидаясь, когда узаконят «легкую смерть». Самоубийство среди больных раком не редкость. Только оно становится ужасной трагедией для родственников!
В моей практике был случай: я наблюдал одного старика. Ветеран, бодрый, умный мужчина. Он еще показывал мне свою гимнастерку военных лет. Ему вырезали опухоль, и было видно, что он слабеет.
Как-то раз старик позвал соседа - помочь почистить старое ружье. Чистили вместе, он соседу и признался: «Знаешь, как безумно больно бывает ночами. Я уж молчу, не хочу родных беспокоить». Смазал ветеран ружье и снес себе полголовы из обоих стволов. Каково было его жене и детям?
То, что наша медицина не может предотвратить таких диких расправ людей над собой, и называется варварством.
Хочу умереть достойно
Бесплатные наркотические препараты для обезболивания, которые выписывают неизлечимым, психологически готовы принять не все больные. Некоторые отказываются по принципиальным соображениям. Им хорошо известно, что те, кто колется, попадают в наркотическую зависимость, и это унизительно. Принимая наркотики, разлагаться заживо физически и морально - означает терять свое человеческое достоинство.
Опрошенные Левинским сторонники эвтаназии говорили примерно одно: «Хочу умереть достойно». Да и родственники, бывает, обворовывают умирающих: колют морфин через раз. Остальное продают. Или обратный случай: больной сознательно терпит мучения, не колется, приваживает к дому наркоманов и продает им ампулы, чтобы в семье были хоть какие-то деньги.
Бог против
- Среди безнадежных больных попадались и яростные противники эвтаназии. Говорят - грех. Не по своей воле пришли - не по своей и уйдем. Христос терпел и нам велел. Я даже думал сначала, что надо уточнять, верующий человек или атеист, и если верующий, то какого вероисповедания. Оказалось, нет разницы. Вопрос о праве на смерть люди решают интуитивно, советуясь внутри себя с чем-то более глубоким, чем религия.
Тем не менее надо признать, что прерывание жизни, самостоятельное или с помощью врачей, идет вразрез с одним из основных постулатов христианства. Чем больше человек страдает на земле, тем легче ему придется на небесах. Своей волей прерывать страдания - значит обрекать себя на загробные муки.
Очевидно, что православная церковь приложит все усилия, чтобы не допустить принятия в России закона об эвтаназии. Однако законы страны рано или поздно надо приводить в соответствие с требованиями жизни и смерти.
Закон - сомневается
Юристов, по наблюдениям Левинского, тревожит другой аспект эвтаназии: вероятность того, что в случае ее легализации она может быть использована в преступных целях. Например - моральный прессинг на больных, доведение до самоубийства с целью завладеть тем же наследством.
- Юридически процедура эвтаназии должна быть очень сложной. Не просто так: с женой поругался, прибежал к врачу: «Я хочу умереть!» Нет. Я списывался с посольством Нидерландов и получил оттуда выдержки из законов страны и статистику. В Нидерландах закон таков: по требованию безнадежного больного собирается комиссия. Врач, психолог, юрист. Они решают вопрос о допустимости эвтаназии. Учитывается все: окончательный или сомнительный диагноз (а он должен быть от двух независимых специалистов), решимость клиента умереть, дееспособность, возможность прессинга со стороны заинтересованных лиц.
Воля умирающего документируется. Первое требование: клиент должен быть в здравом уме и твердой памяти. Никакие тети, дяди, племянники не имеют права настаивать на умерщвлении больного невменяемого родственника.
Свое мнение по вопросу об эвтаназии высказал заведующий кафедрой уголовного и уголовно-исполнительного права СГАП Аркадий Красиков:
- Перед нашими глазами пример западных стран, где этот вопрос разрешен правовым путем. Кроме того, историческая память хранит информацию о том, как поступали с больными в древних обществах в тяжелые времена. Ради выживания народа от больных освобождались.
Тем не менее запрет эвтаназии закреплен в Основах законодательства РФ об охране здоровья граждан, которые были приняты 22 июля 1993 года. Зато такое действие, как пособничество в самоубийстве путем предоставления совета или орудий, никак не оговорено в Уголовном кодексе, и наказание за него не предусмотрено.
Кстати
Один из основателей организации «Врачи без границ» Бернар Кушнер недавно признался, что помогал умереть тяжелораненым солдатам во время войн во Вьетнаме и Ливане.
В России эвтаназия уже была
В России уже был прецедент, когда легально применялась активная эвтаназия. В Уголовном кодексе 1922 года была статья 143, предусматривающая ответственность за убийство человека, но в примечании оговаривалось: «Убийство по настоянию больного из сострадания к нему не карается». Примечание действовало полгода, и был конкретный случай, когда больной был умерщвлен, составлен протокол, и врач, совершивший акт эвтаназии, не привлекался к ответственности.
Примечание отменили по настоянию тогдашнего наркома юстиции Дмитрия Курского. Он выразился так: «Трудно доказать чувство сострадания».
Практика эвтаназии дискредитирована событиями в Германии в 30-40-е годы. Вопрос о принудительной эвтаназии больных, в том числе и душевнобольных, был поставлен там в 1922 году на очень высоких философском и медицинском уровнях. В тот год вышла брошюра доктора философии права Карла Биндинга и доктора медицинских наук Альфреда Гоша. Она называлась «Формы, способы и пределы прекращения жизни» и взбудоражила всю Германию. Считать деньги народ там умеет, и многих устроило мнение, что больные - паразиты общества, подлежащие уничтожению. Дескать, душевнобольных содержат налогоплательщики и тому подобное...
У нас в России надо путем открытого обсуждения разъяснить населению отличие принудительной эвтаназии от добровольной, и впоследствии провести всенародный факультативный (т.е. по частному вопросу) референдум. Думаю, вопрос решится в пользу легализации эвтаназии. Ее запрет не в интересах человека.
По большому счету любой юрист может предъявить Минис-терству здравоохранения иск по поводу неправомерности запрещения эвтаназии. И он выиграет процесс.
Свое особое мнение об эвтаназии высказал и Василий Власов, доктор медицинских наук, профессор:
- Не секрет, что смерть обладает странной и мощной притягательностью. Люди боятся, но в мыслях возвращаются к ней. Пока они молоды и здоровы, им кажется, что, если у них возникнет тяжелая болезнь и принесет мучения, они своевременно уйдут из жизни. Но когда человек стареет и действительно начинает болеть, он привыкает к неудобствам болезни, приспосабливается к своим страданиям. Большинство людей все-таки живет до последней отпущенной им минуты.
Право на жизнь
Итальянский юрист Энрико Ферри сказал так: «Если человек имеет право на жизнь, то он имеет право и на смерть». Действительно, право ставится под сомнение только в том случае, если возникает конкуренция. А когда какой-то человек решил уйти из жизни, конкурентов у него нет и быть не может. Стало быть, государство не должно ущемлять человека в этом его естественном праве.
Теперь об участии в акте эвтаназии стороннего лица, например медика. Подсуден ли он? Еще римский юрист Ульпиан провозгласил: «При согласии нет правонарушения». Из этого выражения в юриспруденции родился институт согласия потерпевшего. В узаконенных формах он проявляется в России в виде трансплантации органов, участия людей в заведомо опасных экспериментах, занятий рискованными видами спорта и т.д. Эвтаназия - явление этого же порядка, но она почему-то запрещена.
Главное - не надо представлять себе акт эвтаназии как личный контакт умирающего и убивающего. В Австралии, например, смертельную инъекцию делает компьютер, им управляет сам больной. После соблюдения всех юридических формальностей: оповещения юристов, родственников, составления протоколов безнадежно больного помещают в специально оборудованный кабинет, где компьютер запрашивает у человека согласие на инъекцию. Больному надо только нажать на кнопку - «да» или «нет». Причем сначала вводится несмертельная доза препарата, и компьютер повторяет запрос. Еще одно согласие - и больной умирает.
Начиная с УК 1960 года исчезла статья за пособничество в самоубийстве.
Но нам важно уяснить другое: в процессе развития российского уголовного права уголовно наказуемым осталось только человекоубийство, совершенное против воли пострадавшего.
Кто хозяин тела больного, или главное - вовремя остановиться
Умерщвление страдающего человека по его просьбе эмоционально кажется оправданным. С точки зрения медицинской этики и по закону человек является хозяином своего тела. Почему же врачи отказываются от эвтаназии?
Первая проблема в том, что врач изначально спаситель жизни, выражаясь высоким стилем, и умерщвление противоречит этой основной задаче.
Второе - это религиозные традиции. Их нельзя отметать. В толковании многих религий мира жизнь есть дар, собственность Бога, и человек не имеет права ею распоряжаться.
Наконец, соображения «социальной безопасности». Для понимания неприемлемости эвтаназии важно четко знать - как только общество решит убивать, сразу появится желание убивать все новых и новых людей. Лишь абсолютная святость жизни препятствует распространению массовых убийств.
Главная причина, по которой эвтаназия не становится практикой, - это боязнь того, что не удастся защитить от умерщвления людей, которые этого не хотят.
Проблема эвтаназии в сознании всего мира связана с опытом все той же Германии. На Нюрнбергском процессе по делу немецких врачей американ-ский врач Лео Александер так сформулировал происхождение практики массовых убийств в Германии: «Все началось с того, что, дескать, есть такая штука, как жизнь никчемного человека, которая не стоит того, чтобы ей продолжаться. И ее надо прервать. Такой подход применяли сначала к тяжелым, хроническим больным. Постепенно круг включаемых в эту категорию расширялся: социально непродуктивные, инвалиды, нежелательные идеологически, коммунисты, расово нежелательные (евреи, цыгане) и, в конце концов, все не немцы.
Важно осознать, что тем малым сдвигом гирьки весов, который определил движение в этом направлении, было принятие жестокого подхода к неизлечимым больным. С этого начали, дальше остановки уже не было».
Важный аргумент сторонников эвтаназии таков: большие средства расходуются на бессмысленное поддержание жизни мучающихся людей. Умерщвляя больных, можно было бы высвободить средства и использовать их для действительно нуждающихся. Но этот резон не относится к нашему обществу. Лишь в идеальном мире люди равны и получают медицинскую помощь в полном объеме. В реальном, несправедливом мире колоссальная доля средств здравоохранения идет на содержание правительственного медицинского центра, других московских медицинских структур, где получают помощь «избранные». Вот на ком надо экономить, а не на бедной бабушке, предлагая сделать ей смертельную инъекцию.
Когда человек говорит, что возможно умерщвлять кого-то, чтобы сэкономить средства, он при этом имеет в виду не себя, а другого. В первую очередь предполагается убивать больных от рождения детей. Дефектных, дебильных, уродливых - называют их по-разному. Почему-то именно больные дети - самый популярный объект разговоров об умерщвлении. В Германии, к примеру, на них «экономили» с середины 30-х годов, и известно, к чему это привело.
Сегодня закон, Всемирная медицинская ассоциация, клятва Гиппократа, этические рекомендации всех мировых религий запрещают эвтаназию. Лишь жизненный опыт людей, опыт наблюдений за мучениями умирающих, заставляет возвращаться к мысли о том, что надо бы помогать людям умирать.
Именно поэтому во всех странах законопроекты о введении эвтаназии рассматриваются опять и опять. С 1984 года до 2,5 процента больных в Нидерландах умирают от эвтаназии. Иногда без соблюдения оговоренных судом правил - ясное сознание пациента, консультации второго врача, контрольная пауза между запросом на эвтаназию и ее осуществлением и прочее.
Многие пациенты были умерщвлены даже без их просьбы, по инициативе врача. В 2002 году был осужден голландский врач Филип Суториус. Доктор чересчур широко истолковал закон об эвтаназии и отравил уставшего от жизни старика. Налицо то, о чем предупреждают пессимисты: как только начинают умерщвлять, практика тут же начинает расти и изменяться.
Для российской и мировой медицины важна не столько проблема эвтаназии, сколько проблема ассистируемого врачом самоубийства больного. Ситуация с ассистируемым самоубийством отличается от ситуации с эвтаназией.
Человек сам убивает себя, а врач лишь дает ему совет или средства. Классикой ассистируемого самоубийства в медицинской истории является предоставление больному лекарств, которые при передозировке могут привести к смерти.
Например, добрый врач приносит пациенту пилюли и говорит, что для снятия боли нужно принимать по одной пилюле пять раз в день, а больше десяти ни в коем случае нельзя - можно умереть. После такой «консультации», если пациент захочет, он безболезненно и надежно заснет навеки. В медицинской практике скрытые ассистированные самоубийства всегда имели и имеют место, поскольку врачи не могут не сострадать своим пациентам.
Другие распространенные аналоги эвтаназии: рациональное ограничение лечения умирающих от хронических заболеваний, отказ от операций при раке ввиду невозможности провести их радикально, отказ от химиотерапии в терминальной стадии лейкоза, применение эффективного обезболивания, приводящего к сокращению жизни через подавление дыхания.
В связи с этим сторонники эвтаназии даже утверждают, что пассивная эвтаназия уже распространена. Вопрос только в том, что нужно решиться еще и на активную.
Но в российских условиях главное все же не это. Нас должна больше беспокоить невозможность для пациентов получать правильное, современное лечение при многих болезнях. Сегодня при ишемии сердца каждый пятый больной, по американским стандартам, должен получать не таблетки, а хирургическое лечение. Но оно у нас недоступно ни в Ленинске-Кузнецком, ни в Тамбове. Такое лечение доступно только богатым людям. Это - главная проблема, проблема справедливости в нашем обществе. Но разве можно и нужно ее решать умерщвлением тех, кому стало совсем плохо?