Предлагаем очередной рассказ профессора Православной академии Владимира Махнача. Он продолжает тему освоения русскими людьми далеких восточных земель, начатую в прошлом номере (АН №46). Сегодняшняя публикация посвящена нашим восточным соседям. Материал подготовлен под эгидой Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) и Клуба деловой политической элиты и посвящен русскому Дальнему Востоку.
Русский с китайцем – братья навек?
ЕСЛИ мы лишь едва заметно двинемся на Запад, то наше место начнут занимать. Китайцы – жители довольно теплой страны, они тоже не заинтересованы в мерзлотной зоне. Им интересна Южная Сибирь вплоть до байкальских земель. Там уютно.
И тогда не сотни тысяч русских, а миллионы китайцев разместятся на этом пространстве. Они к этому уже приступили, и демографический подпор у них большой, хотя не надо его преувеличивать. Нас пугают, что китайцев на самом деле больше миллиарда. А завтра будет два миллиарда. Но никто не знает, сколько китайцев на самом деле, – эти данные закрыты.
В Китае действует законодательство, по которому в семье может быть только один ребенок. В такой ситуации численность населения сокращается. Поэтому не так их много, как кажется. Просто они энергичные. А вся нация – молодая.
На протяжении более чем ста лет Китаем управляла монгольская династия Юань. Это был период Золотой Орды, когда ярлык на княжение ханы Орды получали в Китае, но у монголов.
Но прошли века, и уже монголы очень боятся китайцев. Поэтому больше тяготеют к России. Великая Степь: кто бы это ни был – тюрки, хунны – всегда противостояла Китаю. А Китай всегда презирал степняков-монголоидов, как варваров. Это следует учитывать.
Мы должны помнить, что проникновение китайцев в Россию идет и благодаря товарищу Сталину, который создал Великий Китай. А можно было и не создавать. Мы могли удержать мусульманский Синьцзян вне Китая. Могли бы удержать Маньчжурию, сделав ее народно-демократической республикой. Маньчжуры были бы только обязаны и благодарны нам.
А сейчас экспансия китайцев на Дальнем Востоке нарастает. Пока она не является результатом государственной политики. Если мы вышлем их завтра – Китай не сможет возражать. Но следует помнить, у нас никогда не будет ничего, если русские не будут владеть своей землей. Если будем говорить, что «черная» иммиграция – не мое дело, а дело милиции, мы обречены. Или мы сами защищаем себя, владеем Байкалом, Транссибом и «вкусно кушаем». Или вообще ничего не будет.
Считается, что приграничное соотношение на Дальнем Востоке таково: приблизительно 120 млн. в Китае против наших 7 млн. человек. И согласно законам физики, законам гравитации, китайцы в ближайшее время заселят Дальний Восток. Тут главное – воля.
Для освоения Дальнего Востока нам не хватает именно ее – воли. В этом «сакральный» смысл начала возрождения Дальнего Востока.
На обратной стороне французских пушек образца XVII века чеканили одну совершенно замечательную фразу. Она впоследствии стала крылатой: «последний довод короля». Это начали делать при Людовике XIV. И к этому в Европе относились довольно серьезно: лучше все-таки общаться с французским королем путем переговоров. У него есть последний довод!
И с нами будут дружить – чтобы не дай Бог, последний довод не выстрелил. Помните недавние испытания мощнейшей «вакуумной» бомбы? Это как раз «уничтожитель» людей. Лучше с нами дружить!
Маленький «конфуцианский изъян»
СЕГОДНЯ Россию в Китае считают представителем Запада, частью западной цивилизации. А к Западу в континентальном Китае отношение резко отрицательное.
Между тем в самом Китае специалисты наблюдают некоторые существенные перемены. Например, формирование единой американо-китайской экономики. К подобному выводу склоняются многие не только американские, но и китайские экономисты. Как же это возможно при отрицательном отношении китайцев к Западу?
Китайцы достаточно добрый и гостеприимный народ. Но дело в том, что у них есть один «конфуцианский изъян»: если китаец целую неделю никого не перехитрил – он больной. Никакой жути в этом нет. Но у русских так не принято.
Их конфуцианство – это религия без бога, где выше печки ничего нет. Поэтому в III веке до н.э. Китай чуть не стал буддистским, когда к ним прорвались буддисты. И китайцы начали успешно «буддировать».
А потом дважды Китай принимал христианство. Первый раз – на рубеже XVI–XVII веков. Тогда это были иезуиты, ученики великого миссионера Франциска Ксаверия, друга Игнатия Лойолы. А в другой раз – в XIX веке, когда миссионерами оказались мы.
Но первый раз процесс придавили маньчжуры. А второй раз – Мао Цзэдун. Сейчас христиане там есть, но их мало. А в конце 50-х годов там было даже три епархии. И одного из епископов звали преосвященный Симеон Ду.
Жить и соседствовать с китайцами можно, дружить тоже. Но родными мы не станем.
Эстетика – первопричина вероломства Русско-японской войны
ПОЧЕМУ англичане и американцы провоцировали против нас китайцев и японцев? В чем был смысл Русско-японской войны? В том, чтобы мы не сели на Тихом океане. Не протянулись по континенту. Не создали бы второй геополитический центр – Владивосток, условно сомасштабный Москве. И даже более отдаленный – Хабаровск.
Самое время вспомнить о самурайской чести. В кодекс «буси-до» (дословно «путь воина») не входит отказ от вероломства. Особо «хороши» синто-буддисты. Они гораздо хуже, чем просто буддисты. В синто все невыносимо красиво – это чистая эстетика, возведенная в ранг религии. А потому религия жестокая предельно. В том числе идеализирующая жестокость. Требования там завышены во всем неимоверно: все неизящное – отмирает. И надо все делать красиво – умирать, кушать и даже спать. Есть такое условие, по которому приличный японец может отвергнуть и выгнать свою супругу, – если она некрасиво спит.
Про мидовцев, проглядевших непочтительно чихающего японца
А ВЕРОЛОМСТВО – оно тоже может быть красивым. У японцев «надуть» можно кого угодно и когда угодно. Есть в этом своя особая эстетика.
В нашем императорском МИДе это должны были знать: японцы могут быть вероломными, не нарушая кодекса своей самурайской чести. Но допустили... И вели себя отвратительно. Виноваты были не русская армия, не флот, не государь-император. А дипломаты-мидовцы. Отношение японцев к нам становилось все более напряженным, а внутренних предостерегающих документов не было.
Государь Николай II был человеком миролюбивым – это общеизвестно. Среди больших политиков его можно назвать миротворцем той эпохи. И наши дипломаты, как холопы, отрабатывали миролюбивую политику своего императора. Но информировать и предостерегать они были обязаны. Более того, есть старинная европейская поговорка о том, что дипломат – это тот, кто благородно совершает неблагородные деяния.
Отрабатывать дипломатическую позицию надо было не раз в месяц, а каждый день – телеграфная линия ведь была. Отсылать данные императору можно было хоть каждый час. Они должны были информировать ежедневно и наместника на Дальнем Востоке — адмирала Алексеева. Например, о том, что на одной из встреч японский представитель непочтительно чихнул. Японец просто так непочтительно чихать не будет. Информировать надо было не только Петербург. И не по одной инстанции. А МИД, наместника, командующего эскадрой адмирала Старка, коменданта Порт-Артура генерала Стесселя –
отдельно. А не через адмирала Алексеева.
У нас был военный агент (сейчас это атташе) и военно-морской тоже был, – они должны были постоянно строчить отчеты о том, что эскадренные корабли «Сакебоно» или «Сазанами» красят в военную маскировочную, то есть серую, окраску. Императору это знать, может, и не нужно было, но все высшие местные чиновники были обязаны знать это и делать соответствующие выводы. Этой писаниной должны были заниматься с утра до ночи и зашифрованно отправлять.
Вообще-то в военном смысле мы не проиграли Русско-японскую войну. Мы просто уступили свой выигрыш японцам. Наша армия не понесла военного поражения. Главным театром там был морской, а вспомогательным – сухопутный. Россия могла воевать, потеряв флот. Но разница в том, что, если бы Россия выиграла на море, Япония капитулировала бы сразу.
А так Россия еще могла воевать – резервов у нас было предостаточно. Но предательство на переговорах в Портсмуте совершил граф Витте.
Уйдя с моря, надо было тем более укрепляться на Дальнем Востоке. Но до Транссиба это было невозможно. Невозможно было обеспечить настоящую переселенческую политику. Ее с блеском провалили Петр Аркадьевич Столыпин и главноуправляющий земледелием Кривошеин. Было слишком мало времени для развития исторической России.
Население надо создавать
ЧТО касается советской власти, то она Дальним Востоком не интересовалась. Переселенческой политики не вела. Город с заводами и промышленностью – Комсомольск-на-Амуре – построен заключенными. Но заселить город заключенными – нельзя. Возможно создать локальную цивилизацию ссыльных, как в Австралии, но не заключенных. В СССР этим не занимались.
По отношению к другим народам Дальнего Востока у нас не такие большие проблемы. Там не так много нерусского населения.
Но Сталин и здесь ухитрился создать нам проблемы. В результате поражения Японии мы вернули себе Сахалин. И после этого Сталин распорядился под гребенку убрать всех японцев. Но там были и японцы-коммунисты, которые хотели остаться на советском Сахалине. Однако их всех до единого выгнали. А оставили корейцев, про которых известно, что они японцев не любят. Среди корейцев многие хотели вернуться в Корею. Но вот корейцев – не отпустили.
В результате получилось: сейчас на Сахалине почти 300 тыс. населения. А единственный город, похожий на город, – Южно-Сахалинск. Там живет 150 тыс. жителей – почти половина населения области. Среди них 30 тыс. корейцев. Это не много? Хотя более половины из них говорят и думают по-русски, корейского языка не знают. Но они сбиваются в кучки.
Вся розничная торговля в Южно-Сахалинске – в корейских руках. А кто они этнически? Да, они не говорят по-корейски. Многие. Но там же, в университете, на факультете переводчиков около 60 студентов, из них около 50 человек — студентки-кореянки. Понятно, что они изучают язык, чтобы работать переводчиками на связи с Южной Кореей. А это уже похоже на ту самую «агентуру влияния». Они, что, будут радеть там за интересы нашего Отечества? А Южная Корея страна богатая – богаче, чем мы сейчас. Так что население надо создавать.
МНЕНИЯ
Кровью и войной достался нам этот край
АНДРЕЙ Иванович Суздальцев (доцент ГУ ВШЭ, коренной дальневосточник).
- Мы шли на Дальний Восток не стихийно, а целенаправленно. Так как были наследниками Золотой Орды и продвигались по следам тех народов, которые сами когда-то пришли в Россию. Было это не тихо и спокойно, шла тяжелая постоянная война. Мы стравливали якутов и эвенов. Якуты имели поддержку Китая, и территория постоянно контролировалась китайскими военизированными отрядами.
Освоение от Волги до верховьев Амура – сплошная «вестернизация», история нашего «Дикого Запада». Дальше верховьев Амура китайцы нас не пускали.
Кровью и войной доставался нам этот край.
Сейчас в Бурятию проникает китайский капитал, идут освоение и откровенный захват территории. Непонятно, почему это позволили и прозевали. Но сейчас, пока не поздно, любой ценой это надо убирать за хребты. Все закрывать и делать резервацию. По-другому мы край не спасем.
Но главная проблема не в экономике и не в Китае, который рядом. Основная проблема – это оторванность от центра: там ведь русская культура, живут русские люди. Но эти люди не видят центра десятилетиями. Уехать-приехать они просто не могут. Для одного человека цена поездки 1,5 тыс. долл., для семьи – около 5 тысяч. Очень многим невозможно собрать такие деньги. И получается, что они оторваны от остального мира навсегда. Это длится вечно.
На Дальнем Востоке много чего есть. Вопрос в том, чтобы развить там хоть какую-либо промышленность. Пока все привозится из Китая, Японии, Кореи. Но можно выращивать и персики, и виноград – на юге. Но никто не хочет ничего растить, потому что предпочитают отдавать землю в аренду китайцам.
Нужны дороги – в них вся геополитика. Только сейчас заканчивается строительство автострады до Читы. Но пока она грунтовая. А до этого дороги просто не было. Была только железная дорога.
«Мы вернемся сюда…» – и это настораживает
ЛАРИСА Николаевна Вдовиченко (профессор, доктор социологических наук):
- Если говорить о влиянии китайцев во Владивостоке, то там оно не сильно бросается в глаза. Но если взять Читу и Читинскую обл., то там китайское присутствие весьма ощутимо. И ему особо не сопротивляются. Потому что китайцы фактически производят основную продукцию сельского хозяйства, завозят предметы широкого потребления: одежду, обувь.
И вот что поразительно. В центре города площадь перед губернаторским домом устлана плиткой, на которой видны какие-то иероглифы. Мне перевели надпись, она гласит: «Мы вернемся сюда». Это было заказано одним из китайских бизнесменов. Китайцы привезли эту плитку и сами же ее мостили.
Нельзя сказать, что на Дальнем Востоке существует сепаратизм – но оторванность чувствуется. И она усиливается бытовыми и культурными проблемами. Вот на Чукотке владельцами предприятий являются корейцы и японцы. И те русские, кто там работает, вынуждены подчиняться их культурным приоритетам: работают по праздникам, когда в России не работают. И отмечают те, которые характерны для владельцев предприятий, – День Императора, например. То есть постепенно меняются мировоззрение и культурные установки тех людей, кто попадает в сферу деятельности японского, китайского или корейского бизнеса. Идет культурная привязка.
И многие молодые россияне, практически ни разу не побывав в Москве, довольно часто перемещаются через границу – бывают в Китае, Японии, Корее. Это в перспективе может сыграть существенную роль в их дальнейшей судьбе и мировоззрении.
Особенно это ощутимо в кругах интеллигенции. Это очень настораживает.
Демография открытых рынков
ПО ДОРЕВОЛЮЦИОННЫМ оценкам Дальний Восток легко и безболезненно мог принять в начале прошлого века до 50 млн. человек населения из европейской части России.
Сейчас в ходу другие оценки. Миллион уехал за последние годы с Дальнего Востока. И миллион может вернуться. Больше принять регион не в состоянии. Нет там рабочих мест. Нечем там людей занять и нечего там развивать? Рынки-то открыты: рядом Китай с его гигантской экономикой, Япония, Корея.
Мы вывозим Магаданскую обл., и это правильно. Жалко, обидно. Но что поделать? Численность населения как-то надо повышать. Но как? Неизвестно.
В Магадане официально проживает около 107 тыс. человек, но на самом деле там 70–80 тыс. человек. И в среднем 10 тыс. человек в год уезжает.
Сепаратизма там нет, но анклавность чувствуется.
А вот колымское и иное золото добывают все кому не лень: и американцы, и канадцы, и китайцы, но ни одна наша государственная компания – не добывает. Если не по причине жесточайшей коррупции, то как иначе?