Решай, Серега!
– НУ, Яна, рассказывайте, где вы партнера такого замечательного нашли?
Я.Х.: Хотя оба москвичи, в пару мы спонтанно встали. Серегу резко бросила партнерша, я на тот момент с другим партнером выступала. Поехали мы на турнир в Самару, и Сережа туда же – просто развеяться. И там нашему прежнему тренеру пришла идея нас объединить. Сергея долго уговаривали, но он отказывался, искал другие варианты. Однако уговорили все-таки.
– Вы напарнику припомнили потом?
Я.Х.: (Смеется.) Нет, не злопамятная, не припоминаю. Но сама даже не раздумывала, потому что это сразу был скачок, другой уровень. Хотя когда меняешь партнеров – как в омут прыгаешь. Не знаешь, вынырнешь ли.
– Сергей, почему сопротивлялись так долго и упорно?
С.Н.: На тот момент разница между нами в возрасте (четыре года – «АН») чувствовалась очень сильно. И я к совершенно другим, более рослым, партнершам привык. Мне страшно немножко было, что Яне будет неудобно – поднимаешь ее на поддержку и не понимаешь: у тебя в руках пушинка, что ли? Ну а потом привык. И Яна подросла.
– Правда, что тренеров Александра Свинина и Ирину Жук вы себе сами нашли?
Я.Х.: Да. В какой-то момент мы поняли: надо что-то менять, если дальше расти хотим. Потенциал свой чувствовали, но с прежним наставником пошло непонимание. Одна моя подружка в группе у Свинина и Ирины Жук каталась, она же и предложила – приходи ко мне на тренировку, посмотри. Мне сразу все понравилось: как тренеры работают, как себя с учениками ведут, какая у них дружественная спокойная обстановка.
– Быстро нашли общий язык?
С.Н.: Да. Но на тот момент они не могли предложить нам хороших условий, кроме 45 минут утром и 45 вечером. Это ненормально для тренировок. В первое время мы за свои деньги снимали лед в Марьино. Лишь спустя годы наших выступлений все наладилось, и теперь нам грех жаловаться.
Я.Х.: Александр Васильевич со своей партнершей Ольгой Воложинской были достаточно известной парой Елены Чайковской, а Ирина Владимировна не знаю с кем каталась. Но сомнений в их технических возможностях передачи опыта у нас не было.Они оба долго работали в ледовом театре в Англии и поразили нас своим опытом, безумным количеством элементов, находок, разных трюков.
Разорвавшаяся бомба
– КАК шла работа над произвольной, которая всех – от олимпийского чемпиона Алексея Урманова до простых баб Мань – повергла в шок?
С.Н.: На этапе Гран-при в Париже программа «Ночь на Лысой горе» произвела эффект разорвавшейся бомбы. Началось с того, что мы приехали к Жук и Свинину домой, и Александр Васильевич представил уже готовый вариант музыки. Она зацепила сразу, видимо, что-то внутреннее отражала. Согласились с первого прослушивания, и вопросов о другом варианте уже не было.
Я.Х.: Я люблю такие эмоциональные танцы, Сережа по характеру тоже далеко не флегматик. Поэтому идею произвольного танца мы сразу восприняли. Он – демон. Я – ведьма. Но не то что прямо вот так с кондачка нужно было ведьму из себя изобразить. Просто музыка эта мне нравилась всегда. Сначала элементы выбирали – поддержки, провозочки, вращения, штучки там всякие.
С.Н.: Ступу, например, придумали, когда в самом начале я Янку прокручиваю. Тренеры предлагают нам развить то, что иногда получается спонтанно. Мы показали – а они модернизируют. Иногда принимают наши придумки в чистом виде. На самом деле у нас коллективное творчество.
– Яна потрясающе органично изображает в произвольном танце ведьму…
Я.Х.: Вы хотите узнать, не ведьма ли я по сути?
С.Н.: У Янки уникальный характер. Она привыкла добиваться своего и, мне кажется, добьется. Естественно, в ее характере есть и изъяны. Она слишком темпераментна и временами вспыльчива. А плюсы – целеустремленность и упертость в работе. Ее характер – локомотив нашей пары. Однако спорить, кто из нас главнее, бессмысленно и смешно.
Я.Х.: Серега у меня добрый. И тоже трудолюбивый. Просто он это очень тщательно скрывает. Но если завелся, в работе не менее упертый.
Правда, взрывается, когда я его совсем уж допеку. Терпит-терпит, а потом: «Да хватит уже! Надоело!»