И снова – моча с допингом. На этот раз на Олимпиаде в Корее. О том, как спортивная медицина помогает мельдонием для реабилитации российских олимпийцев, главный редактор «Аргументов недели» Андрей Угланов узнал от спортивного врача Андрея ХАРЕВА.
Полную версию видеоинтервью смотрите на YouTube канале За углом
– АНДРЕЙ, мельдоний – воистину загадочный препарат. С одной стороны, совершенно безобидный, помогает восстанавливать силы. С другой – некая «чёрная метка» российским спортсменам. Не может быть такого, что кто-то из наших спортивных врачей по недоразумению, непониманию остроты ситуации мог дать его спортсмену.
– Ну что значит «по недоразумению»? Есть федеральное медико-биологическое агентство, к которому постановлением правительства приписаны все спортсмены, в том числе олимпийцы. Там они проходят лечение, реабилитацию, подготовку к соревнованиям. Использование запрещённых препаратов – естественно, абсолютное табу.
– До 2015 года в вашем учреждении мельдоний использовался очень активно. Так повелось ещё с советских времён. Этот препарат никогда не считался «плохим», и даже сегодня его назначают, например, пожилым людям, чтобы поберечь сердечную мышцу, восстановить силы. Вы применяете его сейчас для спортсменов?
– Совершенно верно. Использовался. Он и сейчас широко применяется в восстановительной медицине. Но – не для спортсменов! Препарат апробирован. Он наш, отечественный.
– Разве не латвийский?
– В Латвии он изобретён. А производится в России. Повторяю, для спортсменов мы его не используем – поскольку препарат попал в список запрещённых.
– У нас в России мельдоний продаётся во всех аптеках. Стоит около 50 рублей за упаковку – ниже нижнего предела для лекарственных препаратов. Он настолько распространён в нашей стране, что трудно им не пользоваться. За какое время мельдоний вымывается из организма?
– У любого препарата существует так называемый период полувыведения. Он равен 3–6 часам. За это время половина принятого вещества выводится из организма. В следующие 3–6 часов выводится ещё половина оставшегося и т.д. В пробе Крушельницкого обнаружен не сам мельдоний – его следы. Когда препарат попал в организм, очень сложно сказать.
– Сам спортсмен якобы сказал, что у него обнаружили свежий 10‑дневный мельдоний. Но за десять дней не должно присутствовать никаких остатков, я правильно понимаю?
– Повторюсь, речь о следах. Попробую объяснить. Мельдоний – препарат с определённой химической формулой. Попав в организм, он вступает в биохимические циклы, взаимодействует с другими молекулами и изменяет работу этого цикла. При этом его производные (уже не сам мельдоний) закрепляются на каком-то участке молекул. Вот эти производные и есть след пребывания в организме препарата.
– Спортивные врачи говорят: мельдоний, кроме того что даёт хороший восстановительный эффект, может ещё скрывать следы настоящего допинга. Такого тяжёлого, которым, как говорят, пользуются американские теннисистки сёстры Уильямс.
– Я слышал об этом, но достоверных исследований на эту тему проведено не было. Поэтому утверждать, что так оно и есть, я не могу.
– Хорошо. Давайте обсудим другой аспект. Известный факт: едва ли не все норвежские лыжники и биатлонисты по медицинским показаниям принимают препараты против астмы. Для нас это непонятно. Мы тоже северные люди, у нас много астматиков. Но они считаются практически инвалидами, а не выигрывают Олимпийские игры. Потому что жить с приступами астмы – тяжело, какие уж тут занятия спортом. Как норвежские астматики попадают на соревнования? Все они имеют так называемые терапевтические исключения, доказали, что принимают эти препараты (в состав которых входят запрещённые вещества) по назначению врача. И всё! WADA это пропускает. Почему наши спортсмены, которые обожают мельдоний, так не делают? Почему вместо этого мы постоянно попадаем в скандалы на ровном месте?
– Сложный вопрос. Здесь напрашивается тема применения двойных стандартов: один для России, другой – для остальных стран.
– Я сейчас не о двойных стандартах. О терапевтических исключениях, разрешающих спортсменам совершенно легально принимать запрещённые препараты. Помните непобедимую американскую гимнастку Симону Байлз на летних Играх в Рио? Оказалось, она много лет принимает мощный психотропный препарат, с помощью которого якобы преодолевает свои детские страхи. Любопытный «побочный эффект» препарата – серьёзное увеличение концентрации у спортсмена. Очень нужная в сложнокоординационном виде спорта вещь! Что мешает нашим делать то же самое? Вот вы бы, например, дали нашему кёрлингисту справку, что ему необходимо употреблять мельдоний по медицинским показаниям?
– Конечно.
– А почему не приходят за такими справками?
– Не знаю.
– Ещё вопрос. В любой спортивной команде есть собственные врачи. Как правило, спортсменов своих они очень любят. Может врач дать своему любимчику некий препарат, который, как он считает, не заметят?
– Такого априори быть не может. Или не должно. Я точно знаю: все препараты, которые дают спортсмену, на любом этапе его жизни в спорте, записываются в его индивидуальную карту. Это можно проследить.
– Данные этой карты открыты? Для той же WADA?
– Конечно, мы можем предоставить такие данные. Это не проблема.
– Вот ещё какая история. WADA базируется в Канаде, МОК – в Швейцарии. Это две страны, где очень развита фармацевтика. Запрещение одних препаратов, как и разрешение других, часто связывают с войной фармацевтических корпораций. Это борьба препаратов. Почему нужно было запрещать мельдоний, изобретённый в советской Латвии, который столько лет верой и правдой служил не только советским и российским спортсменам? Всё просто: в Америке появился аналог мельдония. Его разрешили, а мельдоний запретили.
– Безусловно, разработки новых фармацевтических препаратов велись и ведутся. Безусловно, если у какой-либо страны есть рычаг влияния и возможность запретить какой-либо препарат, который не производится на её территории, она этим воспользуется. Так было и будет.
– Вы можете назвать аналог мельдония?
– Мне не хотелось бы озвучивать какие-либо препараты. Это будет некорректно.
– Нет, не российские.
– Не российские – тем более. Поймите, я врач. Есть определённые этические нормы – из той же примерно области, что врачебная тайна. Переступить через них невозможно.
– Хорошо. Спрошу по-другому. Мельдоний в аптеках расхватали. Нет его. А мне он прописан. Чем я могу заменить препарат?
– Вы придёте ко мне на приём, и я выдам вам рецепт.
– Андрей, своим отказом назвать аналог вы ещё больше укрепили меня во мнении, что вся эта история с мельдонием – непростая. За ней стоят нешуточные страсти. Интрига становится всё острее!