Именно с золотым, именно голосом и именно эпохи. Правда, это мое, чисто субъективное восприятие горькой действительности, но, наверное, найдутся у меня единомышленники…
Я никогда не был лично знаком с Владимиром Никитовичем. Никогда, даже в хронике, не видел его в деле, в смысле защищающим ворота. Слишком молод был. Но вот голос…
«Мой» первый чемпионат мира по футболу, чемпионат, который я смотрел, скажем так осознанно, с неподдельным детским интересом неофита, крепшим от группового турнира к финалу – аргентинский. 1978-года. Так в голове до сих пор обрывками звукосочетаний и сидят – Пасарелла, Нанинга, Ренсенбринк…
И еще был голос Маслаченко. Такой, какой-то ненавязчивый. Человека не видно, но говорит он такие вещи, без которых игра для меня, малолетнего телезрителя, теряет привлекательность.
Репортажи из Аргентины представали передо мной в черно-белом варианте, ибо было время каникул, а я тогда проводил их у дедушки с бабушкой, на глухом латвийском хуторе. Глухой-то он глухой, но телевизор – на тоненьких таких ножках – имелся. Дед, который вставал всегда в 4 утра (хозяйством владел все ж таки немаленьким) ворчал на меня, городского – звук мешал ему, а матчи шли ночью по местному времени – мол, звук глуши. Я послушно глушил, голос пропадал и… Становилось плохо. Нет, интерес не пропадал, однако – не то. И я потихоньку-потихоньку поворачивал ручку громкости. Чтобы голос появился. Из мелькавших иногда титров было ясно – голос Владимира Маслаченко.
Уже потом, подростком, пережил я все свои футбольные приключения. И реальное, искреннее боление за московский «Спартак». И пронос через милицейские кордоны «розы» - красно-белого шарфа, длиною, согласно моде, в два с половиной метра. Да-да – в те годы атрибут надо было ухитриться пронести на трибуну! И отсидки после матча в отделении милиции, с отпуском в 23 ч. 59 мин. – за орание кричалок и совершение прочих непотребств.
А в телевизоре оставался голос Маслаченко. Тонкая ирония, блестящие импровизации, доскональное знание всего и вся, касаемого матча. Для меня он не был вратарем – эту позицию в моем подростковом сердце занимал Ринат Дасаев. А вот другом, без которого футбол в телевизионной версии смотреть не так интересно – был.
Нет, он не претендовал на монополию. Он стоял рядом с Николаем Озеровым, Геннадием Орловым, Владимиром Перетуриным, Наумом Демарским, Котэ Махарадзе. Каждый из них вносил свою неповторимую частичку в мою память, каждый звучал индивидуально, каждый вызывал ассоциации, но мне, «спартачу» Маслаченко неизменно оказывался ближе. Именно он не давал угаснуть наивной вере в успех после обидного поражения любимой команды и придавал огромную дополнительную энергию при праздновании победы.
Таким он и запомнился мне навсегда. Футболом я уже давно не интересуюсь. Как-то переболел, что ли. Так часто бывает: вечером ложился спать ребенком, а утром проснулся и понимаешь – все, детство кончилось.
Можно только досадовать на жизнь – господи, какие же замечательные старики уходят! Нам остаются только детские воспоминания – самые яркие, самые крепкие, которые не оставят нас уже до нашего последнего дня. И подчас они - работа таких вот замечательных людей, как Владимир Маслаченко.
Светлейшая память Вам, уважаемый и дорогой Владимир Никитович…