Единственный в мире полностью женский авиаполк ночных бомбардировщиков был сформирован в 1941 году. Надежда Попова, летчица этого полка, совершила 852 боевых вылета…
- Как для вас началась война?
– 22 июня в полдень я гладила платье, чтобы пойти на танцы. Тут по радио стали передавать сообщение Молотова: враг напал на нас. У меня даже руки затряслись... Ну какие после этого танцы? К началу войны я окончила Херсонскую летную школу и Донецкое военное авиационное училище и готовила летчиков-истребителей для фронтовой авиации. Когда Герой Советского Союза Марина Раскова занялась формированием трех женских авиаполков, я тут же попросилась туда, в 588‑й полк ночных бомбардировщиков. Знала, что его первым отправят на фронт. Правда, самолеты там были не ахти какие: открытые, тихоходные, в кабине не развернешься. Сначала они назывались У-2 (учебный), а потом ПО-2. Из-за невысоких скоростей, которые они развивали, приходилось летать только ночью: днем самолеты были обречены. Летали без парашюта. В армии тогда много чего не хватало...
– А если собьют, уже не выпрыгнешь!
– На моих глазах, сбросив бомбы, погибла летчица, которую поймали вражеские прожектора. Они держали самолет в своих щупальцах, ослепляя летчицу и засвечивая приборы. Немцы открыли по ней настоящий шквал огня! Самолет сгорел вместе с девушкой. Москвички Таня Макарова и Вера Белик у меня на глазах упали прямо в траншеи советских войск, атакованные немецким истребителем...
– Какой из вылетов самый тяжелый?
– Их было 852. Разве можно какой-то один назвать? Трудно было избегать прожекторов, уходить из-под обстрела и летать на разведку погоды, попадая в снег, в грозу или в непроглядную темень. Под Варшавой 16 боевых вылетов пришлось делать, всю ночь не вылезая из кабины самолета. Прилетаю и сразу же лечу по другому маршруту.
– Правда, что вы любовь нашли в небе?
– С Семеном Харламовым мы познакомились летом 42-го, под Майкопом. Мой самолет был подбит, и я оказалась в Черкесске. Вижу, сидит летчик с забинтованной головой, читает «Тихий Дон». Рядом лежит гимнастерка с засохшими пятнами крови. Жалко его стало! Думала, у человека с таким серьезным ранением и от лица-то ничего не осталось. Стали общаться. Развлекала его, как могла: все песни перепела, которые знала, все шутки вспомнила. А потом за мной прислали самолет. Только и успела крикнуть: «588-й полк! Пишите!» В следующий раз встретились с ним в Баку, куда ездила ремонтировать самолет. И опять совершенно случайно! Потом он уже сам нашел меня на аэродроме. И я впервые увидела его без повязки, такого веселого и красивого! От радости поцеловала в щеку. Он был ошарашен: не ожидал! А 23 февраля 1945 года я увидела его фамилию в одном списке со своей. Это был Указ о присвоении званий Героев Советского Союза.
В мае победного года Семен был уже командиром полка. Он пригласил осмотреть Берлин. Мы с Сеней взяли осколок и оставили на стене рейхстага свои подписи: «Надя Попова из Донбасса» и «Семен Харламов. Саратов». А потом он предложил мне никогда больше не расставаться.
– Немцы вас называли «ночными ведьмами»…
– Меня это не обижало: это было лестно. Значит, боялись.