«Всякому обществу, чтобы держаться и жить, надо кого-нибудь и что-нибудь уважать непременно, и, главное, всем обществом, а не то чтобы каждому как он хочет про себя...»
В XIX веке Россия была страной героев и толпы. В XX веке героев смешали с толпой. В XXI веке остались только герои толпы.
МЫ ПРИВЫЧНО говорим о том, что «страна должна знать своих героев», хотя редко задумываемся, для чего ей это надо. Как минимум она должна этих героев иметь. Герои – лицо нации, ее визитная карточка. Скажи мне, кто твой герой, и я скажу, где ты живешь, а главное – когда...
Другое дело – толпа. Она безлика, она существует вне времени и пространства. Толпа фанатов в современной Москве мало чем отличается от толпы черни в Древнем Риме. А уж если сравнивать вельможную толпу в VIP-секторе Лужников с его стеклянными эскалаторами, кожаными креслами и столами со снедью и сенаторские ложи в Колизее, то исторические и географические грани стираются окончательно.
Несмотря на традиционно русское уважение к толпе, которую мы почтительно называем «массами», следует признать, что историю делают герои. Судьбы народов зачастую определяют не сами народы, а элиты, активные и влиятельные меньшинства, или по-русски «лучшие люди». «Это те люди, – писал Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя», – без которых не живет и не стоит никакое общество и никакая нация, при самом даже широком равенстве прав».
Историю делают немногие, чем в значительной степени объясняется ее разнообразие. Потому что, если бы все зависело только от роли «масс», то судьбы очень многих народов были бы похожи друг на друга. Но благодаря «героям» и при равных культурных и экономических предпосылках всегда «возможны варианты». Кто-то может за несколько десятилетий сотворить экономическое чудо в нищей стране, а кто-то за это же время политически уничтожить богатейшее государство. Этим история и интересна.
На элите поэтому всегда лежит особая ответственность. Кто-то из французских академиков написал, что если на протяжении длительного времени уничтожать последовательно в каждом поколении всего по сотне выдающихся представителей нации, то она будет обречена на вымирание. Что можно тогда сказать о России, где на протяжении нескольких поколений уничтожались и изгонялись из страны сотни тысяч ее выдающихся людей.
Именно элите более всего присуще чувство национальной гордости, она является носителем национального самосознания. Тот, кто видел толпу на Манхеттене или в Диснейленде, не может избавится от навязчивого вопроса о том, как Америке вообще удалось достичь тех исторических успехов, свидетелями которых мы являемся? Их толпа ничуть не лучше нашей. Зато у них другая элита. Она образована, организована, ответственна и в своей основной массе патриотична. Она умеет работать сама и заставляет работать других. Она воспитывается особым образом в лучших университетах страны. Она наследственна. Еще сложнее дело обстоит в Старом свете, где элита является продуктом многовековой культурной и социальной эволюции.
В России элиты нет. В России много богатых, влиятельных, известных и узнаваемых людей. Но они не создали элиту. Потому что элита – это и не богатство, и не влиятельность, и не известность. Это единство возможностей и ответственности, воплощенное в особом самосознании и скрепленное особым кодексом поведения, которое выделяет элиту из толпы. Русская элита – это часть толпы. При том не всегда лучшая ее часть...
Именно поэтому так одинока наша власть. Между ней и толпой никого нет. На кого опереться? Где когорта славных героев, готовых взяться за возрождение страны? Где великие и независимые умы, не успевшие уехать восвояси? Где нравственные авторитеты, не запятнавшие высокие помыслы мелкими промыслами? Кризис, который мы переживаем, это прежде всего кризис русской элиты.
Наши «лучшие люди» – это «социальные пузырьки» в общественном бульоне. Когда котелок с этим бульоном подогревают, их становится больше, и мы слышим громкое бульканье. Они рвутся на поверхность и там лопаются.
Прежде всего, русская элита несостоятельна нравственно. В этом смысле за два последних столетия мало что изменилось. Чтобы убедится в этом, достаточно привести еще один отрывок из «Дневника» Ф.М. Достоевского:
«Чем более богател прежний купец, тем становился хуже. В сущности это был тот же мужик, но лишь развращенный...
Само собою, что этот прежний богач купец молился своему миллиону как Богу: миллион был в глазах его все, миллион вытащил его из ничтожества, дал ему все значение. В грубой душе этого «развращенного мужика» (так как он продолжал быть им, несмотря на все свои фраки) никогда не могло зародиться ни одной мысли и ни одного чувства, которые хотя бы на мгновение возвысили его в сознании над собственным миллионом...
И вот, прежние рамки прежнего купца вдруг страшно раздвигаются в наше время. С ним вдруг роднится европейский спекулянт, на Руси еще прежде неведомый, и биржевой игрок. Современному купцу уже не надо залучать к себе на обед «особу» и давать ей балы; он уже роднится и братается с особой на бирже, в акционерном собрании, в устроенном вместе с особой банке; он уже теперь сам лицо, сам особа.
Одним словом, он все более и более убеждается теперь сам, от самого чистого сердца, что он-то и есть теперь «лучший» человек на земле взамен даже всех бывших прежде него».
Русская элита не является национальной. Она ощущает себя «лицом без гражданства», своего рода «международным бомжем». Но не потому, что она стала по-настоящему космополитской, а потому, что минус и плюс в ее болезненном самосознании сложились и в сумме дали ноль. Рациональное здесь не согласуется с иррациональным. Рационально русская элита сплошь западническая. Иррационально она больна славянофильством. Типичный представитель русской элиты дома жить не хочет, а за границей не может. Душой русская элита в России, а телом на Западе.
Русская элита живет одновременно в двух системах координат: российской и советской. Соединить эти системы вместе она не может, так как они в ее сознании конфликтуют друг с другом. Советское есть отрицание российского. Отрицание советского поэтому должно быть возвращением к российскому. Однако, вернувшись к российскому, элита находит там корни советского. Возникает замкнутый круг, по которому эта элита уже двадцать лет бегает как белка в колесе.
Россия ждет своего героя. Этот герой должен в первую очередь восстановить связь времен. Потому что, только восстановив историческое самосознание, можно выработать национальное самосознание, позволяющее подняться над суетящейся толпой и повести ее за собой. У поколения, «победившего коммунизм», такого героя не нашлось. Сможет ли представить такого героя поколение, родившееся и выросшее в годы смуты? На этот вопрос ни у кого нет ответа. Ясно только: либо это будет последний герой, либо это будет последнее поколение.
Владимир ПАСТУХОВ
ОПРОС ПО ТЕМЕ
Кого бы вы назвали представителем российской элиты и почему?
– У нас элитными бывают только особняки. Вокруг нашего города понастроили в девяностых хоромы. Сейчас половина пустует – поубивали ту элиту на разборках.
Андрей Благоев, 49 лет, начальник программного отдела, Томск:
– Вся наша элита за длинным долларом в Силиконовую долину уехала. Найти толкового программиста – целая проблема. Перекупают сразу.
Игорь Бесик, 37 лет, водитель, Пермь:
– Кобзон мне нравится. Крепкий мужик, ни перед кем не кланяется, не пресмыкается. Доктор Рошаль еще – отчаянной смелости мужик, в логово к террористам пойти не побоялся, хоть и детский врач. Вот такой должна быть элита – и дело свое знает, и люди достойные. Из политиков разве что Степашин на ум приходит – в свое время нашел в себе мужество уйти в отставку с высокого поста.
Сергей Машенькин, 64 года, Пенза:
– Элита – это моя мать. В голодные послевоенные годы на себе десять детей подняла и мужа – инвалида войны содержала до самой его кончины. И всех в люди вывела. Сама едва читать-писать умела, а сыновья в больших начальниках.
Радик Мурзин, 37 лет, социолог, Подольск:
– Политической элиты у нас нет. В США, например, это особые могущественные кланы, которые определяют политику государства и в состоянии «посадить на трон» своего президента. Те же Буши, например, тесно связанные с нефтяными королями. Их элита не любит светиться.
У нас «семья» попыталась было стать такой элитой, но получилось у них бездарно – нахапать побольше, а там трава не расти.
Я сейчас с интересом наблюдаю, как Путин методично разрушает это дикое наследие.
И в итоге остается один на олимпе.
Елена Полозова, 29 лет, бухгалтер, Санкт-Петербург:
– Русской национальной элитой всегда были люди науки и творчества. Но остались еще те, кем страна гордится, – Спиваков, Вишневская, Плисецкая, Башмет… Да много их. А уж какая элита из наших бизнесменов, мы по их куршевельским гулянкам знаем. Дикари-с.