13 июня тысячи абитуриентов России сдали единый госэкзамен (ЕГЭ) по истории. Какого же труда это стоило? Задача-то создания современного школьного учебника истории, поставленная В. Путиным, так историками и не решена.
В результате между молотом и наковальней – отвечать «КАК НАДО» или «КАК БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ» – 13 июня оказались сначала абитуриенты, а за ними – специалисты, оценивающие тесты.
«Броня крепка и танки наши быстры»?
ПОПРОБУЕМ встать на место экзаменатора и экзаменуемого при оценке деталей конкретного танкового сражения под Прохоровкой 12 июля 1943 года.
Читаем в книге Бориса Соколова «100 великих войн», вышедшей в издательстве «Вече» в 2001 г.: «На южном фланге Курской дуги 12 июля 2-й танковый корпус СС разбил в танковом сражении у Прохоровки 5-ю гвардейскую танковую армию Ротмистрова. В этом крупнейшем танковом сражении 273 немецким танкам противостояли 850 советских. 2-й танковый корпус СС потерял безвозвратно не более 5 танков, а еще 38 танков и 12 штурмовых орудий были повреждены. Безвозвратные потери 5-й гвардейской танковой армии достигли 334 танков и САУ. Число поврежденных советских танков по-разному оценивается различными источниками – от 100 до 400 машин».
Так кто же тогда выиграл под Прохоровкой в «величайшем танковом сражении Второй мировой войны», если ранее в учебниках и кинофильмах утверждалось иное? Как быть абитуриенту и преподавателю?
Любопытно также, что за два года до Курской дуги, 24-30 июня 1941 г. по наступающим на Дубно войскам 1-й танковой группы генерала Клейста нанесли контрудар 8-й и 15-й механизированные корпуса под командованием генералов Д.И. Рябышева и И.И. Карпезо. К 30 июня безвозвратные потери Красной армии составили 2648 танков из 4200 введенных в бой. Им противостояли 750 немецких танков…
Вы когда-нибудь слышали о сражении, вчетверо превосходящем по масштабам битву под Прохоровкой? Так что должно быть написано в школьных учебниках и как следовало отвечать подростку на тестировании 13 июня?
«С прищуром лукавый взгляд»
ИСТОРИКИ как «выкапывают» историю, так и «закапывают».
Например, читатель, который заканчивал школу в советское время, под микроскопом изучал жизнь вождя мирового пролетариата, помнит эти поэтические строки: «С прищуром лукавый взгляд». Что тогда воспринималось как особая веселость доброго дедушки Ленина.
Но теперь мы можем прочитать несколько иные слова:
«...когда он был еще ребенком, его возили к одному из лучших русских окулистов, гремевшему тогда на все Поволжье, – казанскому профессору Адамюку (старшему). Не имея, очевидно, возможности точно исследовать мальчика и видя объективно на дне его левого глаза кое-какие изменения, главным образом врожденного характера (врожденная щель зрительного нерва и задний конус), проф. Адамюк принял этот глаз за плохо видящий от рождения (так называемая врожденная амблиопия). Действительно, этот глаз очень плохо видел вдаль. Матери ребенка было сказано, что левый глаз никуда не годится от рождения и помочь такому горю нельзя. Таким образом. Владимир Ильич прожил всю жизнь с мыслью, что он левым глазом ничего не видит и существует только одним правым».
Эти слова принадлежат окулисту Михаилу Авербаху, обследовавшему вождя большевиков в последние годы его жизни.
«Добрый дедушка Ленин» всю жизнь был слеп на один глаз. Вот почему в доведенных до публики и отредактированных цензурой воспоминаниях Володя-гимназист предстает сосредоточенным на учебе, отдаленным от компаний ровесников, ожесточенным.
Физический недостаток не умаляет роль Ленина, а всего лишь превращает идеальную схему в живого человека и дает объяснение чертам характера. Главное в этом факте то, что историки умеют «закапывать» очевидное.
Между тем опыт прежних поколений – не абстракция и не только вузовский экзамен. Иван, не помнящий родства, сдастся в первом же бою, спасая свою жизнь. Обыватель за бутылку продаст свой голос на выборах авантюристу.
Страшно за спиной иметь не историю как предмет воспитания патриотизма, а набор фактов – модифицированную жвачку для мозга.