Грибоедовский камень

 Один из самых уютных домиков на абсолютно лишенном уюта Садовом кольце – дом №17 по Новинскому бульвару. Это так называемый дом Грибоедова. Точнее, его копия, исполненная три десятилетия назад. Правда, вместо дерева воспользовались кирпичом.

 ЗДЕСЬ драматург-дипломат провел детство, здесь иногда появлялся и будучи взрослым. Он и любил этот дом, и ненавидел его. С одной стороны, маленькая родина, память о безмятежном детстве. С другой – единственное место на планете, где Грибоедов вынужден был жить светской жизнью, к которой не испытывал никакой тяги. Иначе было нельзя – матушка заставляла.

 «Истинный художник должен быть человек безродный», – как-то обмолвился Грибоедов. До такой степени его замучили светские родственники. И в первую очередь даже не мама, а дядя, А.Ф. Грибоедов. Когда тот появлялся в родовом грибоедовском гнезде, Александр Сергеевич пытался сказаться больным – чтобы не ехать вместе с ним «на поклонение к какому-нибудь князь-Петр Ильичу».Иногда поэту удавалось отвертеться. Чаще – нет.

 «Дом родной, в котором я вечно, как на станции!!! Приеду, переночую и исчезну», – сетовал Грибоедов. Он недолюбливал свой родной город: «В Москве все не по мне. Праздность, роскошь, не сопряженные ни с малейшим чувством к чему-нибудь хорошему».

 Жаловался он и на родню – ей, дескать, важно лишь одно, что Александр Сергеевич «может со временем попасть в статские советники, а больше во мне ничего видеть не хотят».

 В 1823 г. все вдруг изменилось. Грибоедов на радость своим родичам начал активно посещать балы, приемы и обеды. Мать вздохнула с облегчением – ну наконец-то сын одумался. Куда ей было догадаться, что причиной тому стала не любовь к светскому времяпрепровождению: задуманная Грибоедовым комедия как раз высмеивала все, что было дорого мамаше.

 По преданию, «Горе от ума» «открыл» граф Виельгорский – литературовед, скрипач, певец и композитор, – словом, дилетант. Как-то, будучи в гостях у Грибоедова, он стал рассеянно просматривать черновики комедии, разбросанные на крышке фортепиано. А назавтра разъезжал по многочисленным знакомым и кричал, что «Грибоедов сочинил пьесу, каковой еще не знала наша словесность».

 А 7 ноября 1918 г. рядом с грибоедовским особняком (в то время – еще деревянным) открыли памятник Жану Жоресу. Он был гипсовым и вскоре развалился. Остались только постамент и камень, что участвовал в нехитрой композиции скульптуры. Этот странный комплект дожил до тридцатых годов, и, поскольку на особняке висела мемориальная доска, его считали «камнем Грибоедова». И не замечали всей бессмысленности этой версии.