Именно такой безрадостный вопрос приходит на ум, когда речь заходит о самом больном органе нашего общества – здравоохранении.
Что происходит сегодня в этой важнейшей социальной артерии российского организма, каких изменений стоит ждать гражданам России от проводимых Минздравом реформ и достанет ли у нас сил вообще дождаться этих результатов, рассуждает сегодня гость редакции – первый заместитель председателя комитета Госдумы по охране здоровья, Заслуженный врач России, академик РАН Николай ГЕРАСИМЕНКО.
- Николай Фёдорович, в 2000 году в Первом Московском Государственном медицинском университете им. И.М. Сеченова вами была организована кафедра основ законодательства в здравоохранении. Значит ли это, что до 2000 года наше здравоохранение существовало вне правовых норм?
– Конечно, это не так. Были и законы, и прочие нормы, определяющие работу сложнейшего механизма нашего здравоохранения. Например, в 1995 году, когда я впервые избирался в Госдуму, таких законов было семь.
– А в Советском Союзе вообще был один-единственный: «О здравоохранении». И ведь его хватало, чтобы люди не испытывали проблем с медицинской помощью…
– Согласен. Потому что каждая республика строила свою медицинскую отрасль в соответствии именно с этим законом: страна-то была единой. Время изменило политическую структуру, необходимо было менять и правовое поле в целом. В том числе, конечно, и в здравоохранении. Для чего?
Во-первых, чтобы практикующие врачи в своей работе опирались именно на законы, при том законы, основанные на международных конвенциях и правилах. Чтобы они знали не только свои права, но и права своих пациентов. Поэтому в ММА имени И.М. Сеченова была организована кафедра, где и руководители клиник, и рядовые врачи могут постоянно совершенствовать свои правовые знания. Уже создано около 30 подобных кафедр в регионах.
– Вы были разработчиком Закона «Об ограничении курения табака». Вы сами не считаете его популистским? Ведь как курили во дворах, на детских площадках, около школ, так и курят, увы. В том числе – и дети. Каковы механизмы контроля за исполнением этого закона?
– Ещё с советских времён у нас курение считалось чуть ли не нормой жизни. Шиком – уж точно. О том, что курение – тяжелейший урон для здоровья не только курильщика, но и его близких, почему-то не думали. Задумались, когда стали анализировать печальную статистику кардиологических и онкологических больных. Например, рак даже мочевого пузыря у курильщиков встречается в шесть раз чаще, чем у некурящих! Это научная статистика. Так что принятие этого закона было обусловлено реалиями жизни.
Что касается популизма. Конечно, у нас, разработчиков закона, было и есть сегодня немало оппонентов, которые считают именно так. Наверное, где-то они имеют на это право: ни один закон на практике не даёт стопроцентной гарантии его исполнения. Но для этого и существуют механизмы его исполнения.
– Какие же? И не ущемляют ли они права самих курильщиков? Ведь ожидать, что миллионы людей тут же откажутся от своей привычки, наивно. Как быть с ними?
– А мы такой жёсткой задачи и не ставили перед собой, хотя я, как врач, приветствовал бы отказ от курения каждого курящего.
Механизмы исполнения закона просты и, кстати, не оригинальны: оборудованные комнаты для курения, так называемые курилки, на предприятиях, в воинских частях и т.д. – ведь это всё уже было. Это продублировано и в нашем законе.
Что касается контроля, то здесь тоже особых трудностей я не вижу: во дворах, на детских площадках, около школ и т.д. за этим могут следить общественность, дружинники, например.
Обязательно – полиция, участковые, это вообще их прямая обязанность! Тем более что в КоАП уже внесены соответствующие поправки, установлены штрафы и т.д.
– Николай Фёдорович, вы с 2006 по 2008 год были президентом Ассоциации медицинских обществ России по качеству. Каково это качество сегодня? И кто сегодня в первую очередь наши медики: обслуживающий персонал или непосредственно целители?
– В советское время вся полнота взаимоотношений врача и пациента определялась одной понятной фразой: «оказание медицинской помощи». Оказывать медпомощь – значит лечить! Будь то перевязка пальца или полостная операция.
С постепенным переводом современной российской медицины на оплату за «медицинские услуги», когда деньги стали идти за больным от страховых компаний, стало меняться и само понятие служения врачебному долгу. О клятве Гиппократа начали забывать. Главная заповедь врача «не навреди!» стала подменяться лозунгом «зарабатывай на пациенте». Пошла погоня за больными как за клиентами. Врачи стали выбирать «денежные» специальности, выпускники уходить в коммерческие клиники, фармкомпании и т.д. Обо всём этом говорю с сожалением, так как в процессе излечения последнее слово всегда должно оставаться за врачом, это основное правило!
Сегодня мы стараемся вернуть врачам возможность именно оказывать медицинскую помощь, то есть лечить больного. Минздрав предлагает не принимать в частные клиники выпускников, пока они не отработают два года в поликлиниках. И процесс этот непростой.
– Наверное, потому, что многие так называемые «реформы» эту возможность у медиков как раз отняли. Что вы скажете, например, об инициативе, предписывающей гражданам старше 72 лет сначала проходить предварительный осмотр не у профильного врача, а у… медсестёр?
– Эта, с позволения сказать, «инициатива» целиком принадлежит Минфину. Скорее всего, связана она с хроническим неумением нынешних финансистов пополнять бюджет, а главная ставка делается лишь на экономию в бюджетной сфере. Кстати, это ведомство проявляет свой интерес к Минздраву не впервые. Например, предлагали ввести ограничения на бесплатный вызов к больному «скорой помощи»: не более 4 раз в месяц! Бесплатный приём в поликлинике – не более 12 раз в год. Далее – за деньги.
Конечно, все эти спорные предложения наш комитет и фракция «Единая Россия» в Госдуме не поддержат. Та же участь, уверяю, ждёт и стремление ограничить в своих конституционных правах людей старше 72 лет.
– Вы являетесь главным координатором одного из направлений партийного проекта «Единой России» – «Медицина – качество жизни» под названием «Здоровое сердце». Что это за проект и чего ждать от него нашим гражданам? Не новых ли стрессов?
– Идея этого адресного проекта как раз прогрессивна. Она появилась ещё в 2007 году: тогда был отмечен резкий всплеск именно кардиологических заболеваний. Конечно, были объективные сложности, например, с проведением коронарографических обследований, стентирований делалось недостаточно, диагностика сердечно-сосудистых заболеваний на ранних стадиях отставала и т.д. Всё это и заставило нас совместно с профильными кардиоцентрами, их ведущими специалистами разработать программу «Здоровое сердце».
– А результаты были?
– Конечно. Специалисты-кардиологи выезжали в регионы, проводили массовые обследования, суммировали полученные данные, анализировали их. В общем, лечили людей. Смертность, кстати, стала снижаться.
До абсолютного торжества, конечно, далеко, но этому направлению в Минздраве уделяется особое внимание. Созданы новые федеральные центры по лечению сердечно-сосудистых заболеваний, региональные сосудистые центры и многое другое. Не зря ведь президент страны предложил назвать 2015 год Годом борьбы с кардиологическими заболеваниями.
– Николай Фёдорович, мы всё о позитиве, это хорошо, но я спрошу вас об обратном: о врачебных ошибках. В Америке, например, врачи от них застрахованы законодательно. А в России?
– В России даже при большом желании внедрить американскую модель невозможно. Хотя бы потому, что в США не было социализма и наши медицины развивались абсолютно разными путями. В США – здравоохранение «от врача», оно никогда не было государственным. Американское здравоохранение росло по тем же законам «Дикого Запада», как и вся Америка. И выросло при этом в одно из лучших на планете. Американские врачи первыми начали объединяться в профильные ассоциации, нанимать дорогих адвокатов, чтобы защищать свои интересы в судах. В том числе, кстати, и от собственных ошибок. Для этого в ассоциациях формировались свои бюджеты, которые никак не зависели и не зависят от государственного бюджета. Потому никакой Минфин, никакой чиновник, даже если сильно захотят, не смогут негативно вмешаться в медицинскую жизнь США.
В России такую модель создать невозможно: все наши медицинские общества, ассоциации и т.д. – лишь общественные образования, у которых нет главного: денег! Без них невозможно организовать собственную юридическую поддержку. Кстати, и грамотных юристов, досконально разбирающихся в тонкостях российского здравоохранения, в нашей стране крайне мало. Отсюда, если коротко, и растут многие проблемы нашего здравоохранения.
– Что делать?
– На мой взгляд, в России нужно страховать не отдельно взятого врача от его ошибок, но гражданскую ответственность медицинских организаций, которые существуют на бюджетные деньги. Вопрос не простой, требует тщательной правовой проработки.
– Вы были председателем комитета Госдумы по охране здоровья и спорту. Ваша оценка недавнего допингового скандала с мельдонием? Чего там на самом деле больше: желания покорить пьедестал или всё же политики?
– Мельдоний когда-то был синтезирован как медицинский препарат, защищающий сердечную мышцу – миокард от чрезмерных нагрузок. Спортсменам поэтому он как раз был показан более других. Тем более мельдоний никогда не был запрещённым препаратом, нормы его присутствия в организме были оговорены, и это никого не смущало.
Видимо, в нынешнем противостоянии с Россией у Запада стал иссякать запас политических активов. Кому-то захотелось усилить свои позиции. Усилили. Сами же и оконфузились: у многих западных атлетов был обнаружен тот же мельдоний. Теперь неуклюже отрабатывают назад.
– Сейчас рассматривается вопрос о профессиональной аккредитации с 2017 года наших медиков. Что это за процедура и чего ждать от неё нашим страждущим?
– Этот вопрос уже рассмотрен, по нему принято решение. Действительно, с 2017 года все медики будут проходить такую профессиональную аккредитацию. Сначала выпускники профильных вузов по специальностям «фармакология» и «стоматология». С 2018 года – уже все остальные. Только после отработки всей этой системы начнётся поэтапная аккредитация врачей по всем специальностям. Больным стоит ждать от этого лишь более качественного лечения.