В газете «Аргументы недели» (от 13.11.2014) опубликована статья «Академики в океане». В ней есть следующий абзац: «…Особый позор – исследовательский корабль «Академик Борис Петров», принадлежащий Институту геохимии РАН. 10 лет на него тратили почти все средства, которые РАН получала из федерального бюджета на поддержку научного флота. Результат: «Академик Петров» по-прежнему в плачевном состоянии, корпус ржавый, непригоден для выхода в море…»
О реальных цифрах
Это – не так. Вот реальные цифры. С 2004 по 2013 год Академии наук было выделено 885 млн. рублей на содержание научного флота. Судну «Академик Борис Петров» за эти же 10 лет было выделено 142 млн. рублей, включая регистровый ремонт в 2008 году стоимостью 45 млн. рублей. Следовательно, в остальные годы в среднем около 10 млн. рублей в год. Ясно, что сказанное в газете, будто на «Академика Бориса Петрова» уходили почти все средства, выделенные Академии наук на содержание научного флота, – это, мягко говоря, сильное преувеличение.
Но это – лишь частный случай. Гораздо хуже то, что такой публикацией поддерживается представление о том, что учёные какие-то неумёхи. Сотни миллионов, которые им выделяются, они якобы не умеют эффективно распределить и использовать.
А как на самом деле? Точный расход топлива за ходовые сутки судна с водоизмещением НИС «Академик Борис Петров» составляет 10 тонн. Цена за топливо колеблется в пределах 1100–1300 долларов за тонну. Следовательно, за один месяц научной экспедиции, если работать каждодневно с полной эффективностью, требуется 30х10х1200=360 тыс. долларов, т.е. более 10–15 млн. рублей, только на топливо! Есть ещё зарплата экипажа. Питание. Научные приборы, ремонт. Портовые расходы и многое другое. Эти расходы по минимуму составляют ещё 5–6 млн. рублей в месяц. В месяц! А теперь сравните это с цифрами выделявшихся Академии наук средств на годовое содержание судна (в среднем около 10 млн. рублей в год, немногим более 100 млн. рублей на весь флот). Они не составляют и десятой части того, что нужно для нормальной эксплуатации.
Естественный вопрос, который возникает у читателя, – если нет средств, зачем содержать такой флот? Но всё дело в том, что суда не принадлежат институтам. Они находятся в их так называемом оперативном управлении. Хотя по документам морского регистра институт выступает в качестве судовладельца, на самом деле владельцем является Росимущество, т.е. государство. Только оно, как собственник, может распорядиться судном. Академия наук не раз обращалась в Росимущество с очевидным предложением: либо нормально содержать, либо разумно сократить флот. Но никакого решения не принималось. Не принимается оно и теперь, когда уже больше года существует ФАНО.
А что же учёные? Почему они соглашаются нести этот крест? Морские экспедиции при правильной организации дела приносят уникальные научные результаты.Учёные поэтому старались как-нибудь выкрутиться, удержать суда на плаву, надеясь, что трудности временные закончатся, что придёт время, когда удастся задействовать в полную силу созданный когда-то в стране великолепный научный флот.
Кстати, и в эти трудные годы судно «Академик Борис Петров» было одним из немногих работающих на науку. Приведу один пример. В конце 90-х против России выдвигались обвинения в якобы угрожающем радиоактивном заражении Арктики (Карского моря). В прессе была поднята громкая кампания. Поскольку существует круговое Арктическое течение, то радиоактивность из Карского моря может быть вынесена к берегам США (Аляски) и Канады. Конкретных измерений не было, но основания для подозрений были. Известно, что в заливах Новой Земли захоронены отработавшие атомные реакторы. В этих акваториях присутствует российский атомный подводный флот. Потенциальную опасность представляют и впадающие в Карское море реки Обь и Енисей, на берегах которых расположены предприятия российского радиохимического комплекса, производящие радиоактивные материалы.
Мы выступили с предложением: используя судно «Академик Борис Петров», сделать подробную съёмку в водах и осадках Карского моря, чтобы уяснить реальную обстановку. Первая же экспедиция показала, что никакого выходящего за пределы нормы радиоактивного загрязнения нет. Следующие экспедиции были предприняты совместно с зарубежными учёными. Расходы по экспедициям согласились взять на себя зарубежные партнёры из Германии. По завершении экспедиции мы добились того, чтобы наши зарубежные коллеги могли вывезти с собой геологические пробы. Вывоз геологических проб из страны всегда обставлен труднопреодолимыми процедурами, а уж из Карского моря – говорить нечего. Независимые анализы, сделанные за рубежом, сняли проблему. За шесть лет, с конца 90-х – начала 2000-х, были предприняты шесть экспедиций. Громкая антироссийская кампания угасла. Теперь её не вспоминают.
Помимо экологических проблем, Карское море представляло огромный научный интерес с точки зрения изучения геолого-геохимических процессов в типично арктических условиях. Мы благодаря этим научным экспедициям получили не только подробное представление о радиохимической обстановке, но и уникальные данные о закономерностях осадконакопления в Арктике, биогеохимии осадков, содержании углеводородов. Эти данные ещё долго будут работать на нашу науку. Особенно сейчас, когда расширяются работы на нефть и газ на шельфе. Предварительные экологические и разведочные работы потребовали бы вложения миллиардов рублей, если бы они, по крайней мере частично, уже не были сделаны раньше.
Научному флоту нелегко
В Интернете можно встретить горькие и обидные слова о состоянии академических судов, о якобы царящей бесхозяйственности, намёки на злоупотребления. Конечно, в этих суждениях много глупостей. Но многие наблюдения, хотя и без понимания истинных причин, отражают действительно очень трудное положение, сложившееся с отечественным научным флотом. Людям, понятно, представляется, что ответственность за всё несёт институт-судовладелец. Они не входят в положение, что академический институт, за которым записано судно, – бюджетное учреждение, занимающееся фундаментальной наукой. Его возможности целиком определяются теми средствами, которые ему выделяет бюджет. По жалобам экипажа да и просто людей, радеющих за справедливость и порядок, разные инстанции предпринимают проверки. В результате проверок, которые отнимают много времени и нервов у привлекаемых к этим проверкам людей, в очередной раз констатируется отсутствие у института и его сотрудников конкретной вины. Но, когда мы просим указать в качестве причины неправильную постановку дела в целом, нам говорят, что это за пределами компетенции соответствующей проверяющей инстанции.
С судна, если оно не плавает, уходит экипаж, оно ржавеет и гибнет. Поэтому сверхзадача институтов состояла в том, чтобы удерживать суда на плаву. Первоклассные суда, предназначенные для глубоких научных исследований, используются не по назначению. Например, уникальное судно «Академик Иоффе», записанное за Институтом океанологии, построенное для специальных акустических исследований, уже многие годы возит туристов в Антарктике. Желающие могут приобрести в Интернете ваучер за 6–10 тыс. долларов для комфортабельного путешествия с высадкой на антарктических островах, близким знакомством со стаями пингвинов и лежбищами моржей. На это недоброжелатели указывают пальцем, но при этом лукаво умалчивается, что деньги, вырученные от туризма, идут не в карман учёным, а на дорогостоящее содержание и ремонт судов, а если остаётся толика, то на организацию редких экспедиций. Точно так же институты сдают в аренду часть своих помещений. Не для того, чтобы заработать. На эти деньги поддерживаются инженерные сооружения и коммуникации, оплачивается связь, охрана и уборка, текущий ремонт.Средства, которые выделяются по бюджету на эти цели, так же как и в случае флота, не составляют и малой доли того, что нужно для нормальной работы.
Правительство, недовольное тем, как идут дела в науке, решило передать бразды правления академической наукой подведомственной правительству организации – ФАНО (Федеральному агентству научных организаций). Президент В. Путин, напутствуя новую структуру, сказал правильные слова: пусть хозяйством занимаются понимающие в этом люди, а учёные сосредоточатся на научной работе. Слава богу.
Без мотивации
Но у ФАНО ведь нет той мотивации – во что бы то ни стало сохранить науку, которая движет учёными. Они столкнулись с реальностью, о которой, видимо, не подозревали.
К сожалению, судно «Академик Борис Петров» уже более года стоит в зарубежном порту. Вовсе не «ржавое» и не «в плачевном состоянии», как пишет газета, а вполне готовое к эксплуатации. Оно стоит потому, что ФАНО не выделяет средства для расчёта с поставщиками и на заправку судна топливом. У ФАНО нет денег на это. В чём же тогда замысел с организацией ФАНО? Принимайте какое-нибудь решение. Вы же собственники! Многочисленные обращения Института к руководству ФАНО вывешены на сайте ГЕОХИ. Интересующиеся подробностями могут изучить их.
Вот лишь краткие выдержки.
25 января 2014 года: «В результате выполнения договора в 2013 году в порту г. Тяньцзинь капитальный ремонт судна, ремонт научного оборудования и его частичная замена были произведены. Судно предъявлено РМРС и получены классификационные документы РМРС на право плавания судна. В настоящее время НИС «Академик Борис Петров» находится в названном выше порту и с 18 ноября – в ожидании решения вопроса о его дальнейшей эксплуатации».
1 апреля 2014 года: «Средства на содержание судна не поступают. ...Прошу Вас принять решение».
21 мая 2014 года: «Институт до настоящего времени расходовал на содержание судна средства, предназначенные для других целей. Эти возможности полностью исчерпаны».
16 июня 2014 года: «Снова почти месяц нет ответа. В результате бездействия мы оказываемся в ситуации, из которой нам удалось с огромным трудом выйти в Индии».
7 ноября 2014 года руководителю ФАНО М.М. Котюкову: «С тех пор как я направил Вам первое письмо с докладом о состоянии дел по судну «Академик Борис Петров» и принятии необходимых мер, прошло более 9 месяцев. Обращения Института затем неоднократно повторялись. Видимая мне деятельность аппарата ФАНО по этому вопросу сводилась к запросу документов. По мере того как они представлялись, запрашивались новые бумаги, но практически ничего не происходило.
Прошли ещё два месяца. Комиссия до сих пор не отправлена. Если уж приняли такое решение, нужно его осуществлять в течение дней, а не месяцев.
...Извините меня, глубокоуважаемый Михаил Михайлович, но, как человек намного старше Вас, состоящий в звании академика с того времени, когда Вы были студентом, а может быть, и школьником, и 22 года возглавляющий академический Институт, позволю себе просить Вас лично, а не через помощников, отреагировать на это письмо.
С ситуацией, при которой длительное время не принимаются никакие решения, при таком тревожном положении дел, невозможно согласиться».
Ответа не последовало.
Что касается комиссии, то, когда один из членов нашей дирекции спросил чиновника ФАНО: «Какова её цель?», он ответил: «А существует ли это судно?» Наверное, пошутил. Комиссия отправилась на судно 23 ноября (через три месяца после решения её послать) и вернулась 28 ноября с актом, подтверждающим наличие судна, отнюдь не «ржавого» и не находящегося в «плачевном состоянии», но при всех тех проблемах, о которых мы почти год безответно писали в ФАНО.
Вот я и спрашиваю: «Чей позор?»
И в заключение
Но не этим вопросом я хочу закончить моё письмо в редакцию. Не так уж важно, кто виноват. Многих высокопоставленных чиновников я знал и знаю лично. Большинство из них умные и порядочные люди. Почему же тогда до смешного глупыми порой оказываются результаты их деятельности? Думаю, что в их действия заложены ложные представления, что несостоятельна концепция, которую они пытаются осуществить. Я имею в виду науку, положение в которой хорошо знаю. Но, может быть, есть общее и с другими сферами жизни. Те, кто читал мою книгу «Замыслы и просчёты. Фундаментальные космические исследования в России. Двадцать лет бесплодных усилий» (2009), наверное, легко уловят аналогию между ошибками, определившими судьбу российского научного флота, и просчётами, приведшими к краху российскую программу фундаментальных космических исследований. Думаю, что те же ошибочные принципы лежат в основе попыток перестроить российскую академическую науку и образование.