150 лет назад состоялась Великая судебная реформа, заложившая основы российского права. О состоянии судебной системы в современной России рассказывает профессор Леонид ГОЛОВКО, завкафедрой уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора юрфака МГУ им. М.В. Ломоносова.
Под ударами
– Каковы достижения судебной реформы 1864 года?
– Наиболее важное достижение в том, что в России наконец появилась европейская система гражданского и уголовного судопроизводства. Появились процессуальные кодексы. Произошло разделение судебной и, как тогда говорили, обвинительной власти. Юридическая «инфраструктура», которая была создана, оказалась очень устойчивой. Сегодняшние Уголовно-процессуальный и Гражданский процессуальный кодексы в значительной мере опираются на это наследие (можно провести аналогию с планировкой города, которую горожане способны оценить лишь спустя 100 лет). Кроме того, был осуществлён прорыв в правовой культуре: именно тогда появились основы современной системы юридического образования, которых по сей день придерживается наш факультет под руководством декана Александра Голиченкова.
Конечно, эти 150 лет не были лёгкими для страны и для права в том числе. Нельзя сказать, что тогдашняя юридическая культура дошла до нас в неизменном виде. Она испытала два серьёзных удара. Первый – это удар слева: в советский период многие идеалы судебной реформы были полностью забыты, хотя частично были восстановлены в поздние советские годы. Второй удар – это удар справа: американизация 90-х годов.
– Насчёт удара слева всё более-менее понятно (что такое произвол советской власти – объяснять не нужно). Но чем плоха американизация?
– Англо-американская судебная система, как принято говорить, основана на состязательности защиты и обвинения. Звучит красиво, но на деле такая состязательность недостижима. Сторона защиты нигде и никогда не обладает теми правами, какими обладает сторона обвинения. Например, полиция может обыскать жилище, а защитник – нет. Он не имеет возможности ограничивать конституционные права граждан. Принуждение – это монополия государства.
На практике англо-американская состязательность сводится к следующему: процессуальная система основана не на установлении обстоятельств дела (это называется принципом истины), а на сделках о признании. Дескать, мы, обвинители, при наших возможностях всё равно докажем твою вину, так что лучше признай её сам, а мы тебе скостим срок. Судебное заседание длится пять минут – вот и весь процесс. В США так рассматривается 97% дел. Это противоречит континентально-европейской (романо-германской) системе права, которая основывается на установлении истины и которая была внедрена у нас в результате судебной реформы 150 лет назад.
Состязательность (точнее, миф о состязательности) снимает с государства ответственность, сводя его функции исключительно к обвинению. Не смог адвокат защитить обвиняемого – его проблемы. Мы, обвинители, истину не ищем, мы обвиняем – такова позиция обвинителей в англо-американской системе. Соответственно, высокие шансы на оправдание имеет только тот подсудимый, кто может позволить себе дорогого адвоката. У США, безусловно, множество достижений. Но уголовный процесс к ним не относится. Это страна с самым высоким уровнем тюремного населения – выше Китая, Ирана, Северной Кореи.
Стереотипы и реальность
– Почему в России так мало оправдательных приговоров?
– Это миф. Есть разные методики подсчёта. Как я уже сказал, 97% дел в США заканчиваются так называемыми сделками о признании и только 3% дел слушаются в классическом порядке. Когда говорят, что в США 20% оправдательных приговоров, то имеют в виду 20% от этих 3%, а не от 100%. Если посчитать в целом, то оправдательных приговоров в США меньше, чем в России.
Или другой пример. Во многих европейских странах смотрят, сколько дел завершилось обвинительными приговорами. Допустим, 40%. Но это не значит, что все остальные дела завершились оправданием. Многие из них могли закончиться прекращением дела, отказом в возбуждении дела. Если у нас посчитать такие же случаи, то мы получим те же цифры, что и в Европе.
Далеко не во всех странах с развитым правопорядком вы найдёте точную статистику оправдательных приговоров. В большинстве случаев, чтобы не будоражить общественность, приводится статистика обвинительных приговоров, а не оправдательных. Это делается для пиара судебной власти, для того, чтобы создавать в народе веру в неё. В России же о пиаре судебной власти никто не думает и потому статистику не приукрашивают.
– То есть наша судебная система не отстаёт от зарубежных?
– Некоторое отставание имеет место, но надо понимать в чём. Иногда наше отставание носит негативный характер, а иногда его и отставанием не назовёшь. В Европе есть классические правовые образцы, а есть откровенно политизированные решения, основанные на непонятной социальной практике политкорректности – так называемой позитивной дискриминации. Это отход от классических правовых образцов. У нас такого нет, и я бы не назвал это отставанием.
– Всё ли у нас хорошо с независимостью судей?
– Мы отстаём не в политической, но в психологической независимости судей. Чья угодно независимость – эксперта, журналиста – возможна тогда, когда он ощущает себя сильной фигурой. Некоторые российские судьи не чувствуют себя независимыми, хотя имеют для этого все правовые возможности. На Западе судьи больше уверены в себе. Но и в России не редки случаи, когда судья встаёт на сторону гражданина. Если говорить о гражданских процессах, то при жалобах граждан на должностных лиц суд признаёт правоту гражданина, как минимум, в половине случаев.
– Если народ считает, что где-то лучше, то в народе есть запрос на улучшение. Так стоит ли разубеждать россиян в том, что судебная система Запада лучше?
– Запрос на развитие судебной системы необходим, и надо его создавать. Но он должен иметь форму конкретики, а не абстрактного идеала. Если убедить народ в том, что у нас всё безнадёжно и неисправимо, – запроса на развитие тоже не будет. Будет сплошная депрессия.
Справка «АН»
Юридический факультет МГУ получил свидетельство одной из наиболее авторитетных общественных организаций юридического профиля в нашей стране – Ассоциации юристов России об общественной аккредитации под №1.
Число баз студенческих практик в 2014 году составило 65, заключены договоры с Институтом законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве России, Судом по интеллектуальным правам, юридическими подразделениями организаций и учреждений, адвокатурой, нотариатом, следствием и пр.
На факультете действуют Студенческая бесплатная юридическая консультация, Объединение выпускников, Центр карьеры, содействующий трудоустройству студентов и выпускников факультета.
Согласно зарплатному рейтингу юридических вузов по данным портала Superjob.ru в 2013 г. средняя ожидаемая зарплата выпускника юридического факультета МГУ в Москве составляет 98 тыс. рублей (1-е место). 90% выпускников работают в Москве, 69% выпускников имеют опыт работы по специальности.
Факультет отличает высокопрофессиональный коллектив педагогов. Это более 70 штатных профессоров, докторов юридических наук, и 114 доцентов, кандидатов юридических наук.
Связь с политикой
– Было бы странно отрицать, что российские судьи принимают решения, которые мотивированы политически и экономически. О некоторых таких делах говорит вся страна (не будем называть их, чтобы не скатываться в обсуждение персоналий).
– Везде и всегда трудно оторвать право от политики и экономики. Если мы сталкиваемся с юридической оценкой деятельности политика, то решение суда непременно будет политически значимым и, соответственно, политически мотивированным. Если мы сталкиваемся с юридической оценкой деятельности крупной компании, то решение аналогично становится экономически мотивированным. Судья должен абстрагироваться и выносить справедливые решения, невзирая на политические и экономические последствия.
– Рассмотрим такую причинно-следственную связь: исполнительная власть не допускает сильного оппозиционного кандидата к выборам, зависимый суд занимает её сторону – в результате глава исполнительной власти остаётся у руля, и ничто не подстёгивает его эффективнее трудиться на благо народа. Можно ли сказать, что развитая судебная система является краеугольным камнем социально-экономического развития страны?
– Я бы взглянул на эти вещи иначе. Представьте себе такую политическую конкуренцию в США, при которой к власти придёт президент, абсолютно не согласный с политикой своего предшественника. Он станет отменять его решения, на которые были потрачены сотни миллионов долларов, – например, выведет войска из Ирака. Сможет ли государство существовать в таких условиях? Нет. Всё дело в том, что смена персоналий в США не приводит к смене идеологии. В стране существует жёсткое идеологическое единство, поэтому она может позволить себе жёсткую политическую конкуренцию. Между собой соперничают только две партии – в стране нет несистемной оппозиции. Как только появляется третья сила, сразу начинается охота на ведьм (вспомним маккартизм).
Политическая конкуренция неопасна для государства только в очерченном пространстве, то есть при наличии единого мнения по базовым вопросам. Дискуссия не может выходить за «флажки». Конституция, государственная идеология – вне обсуждений. И действительно, пространство дискуссии и конкуренции очерчивается в том числе и судом.
– Иными словами, можно оправдать судью, который «повесил» на оппозиционного политика неправомерные обвинения, считая его опасным для страны?
– Нет, оправдать такого судью нельзя. Принцип правосудия не может вступать в противоречие с национальными интересами. Если политик опасен для страны, то его можно обезвредить в рамках законодательства: существуют законы о покушении на территориальную целостность, о массовых беспорядках. Защита национальных интересов должна лежать в области права, а не вне её. В противном случае правовая система страны не гарантирует ей эту защиту – следовательно, страна находится в опасности.