Стало модным говорить о санкциях. Они – по нам, мы – по ним… И только люди дела (не в костюмчиках от «Бриони», а в робах, тельняшках, ватниках, замасленных спецовках) пашут с утра до ночи, создавая продукт, который по непонятным им причинам то на вес золота, то стоит копейки. Услышал на днях главу Минсельхоза Николая Фёдорова: «По рыбе идёт переориентация потоков – уходим от экспорта в сторону поставок внутрь страны». Интересно стало, а что думают о санкциях и своей работе собственно рыбаки?
Единый морской комплекс
В Москве минус, а тут ровно наоборот – плюс 10. На Центральном рынке Калининграда бабули продают свежие грибы: подосиновики, маслята и опята. Над рыбными рядами нависают вместо голубей и ворон чайки. А там богатство: угри, судаки, сазаны, лещи, мойва, камбала, ставрида… В любых ипостасях – вяленые и копчёные, живые и охлаждённые.
Сейчас с границами и союзами рыба, даже самая мелкая и невзрачная, стала предметом высокой политики. Например, доносятся новости – калининградские рыбаки предлагают «расширить» санкции и ввести запрет на ввоз в Россию рыбной продукции, в первую очередь консервов, из Прибалтийских государств. Неужели у нас всё настолько здорово, что знаменитые рижские шпроты в масле готовы прийти на наши столы из Калининграда? Отправляюсь в город Светлый, он в 30 км от столицы региона. Именно там базируется совершенно необычное в рыболовецкой отрасли области явление – Единый морской комплекс.
У причала в два ряда выстроились небольшие рыболовецкие траулеры. На одном из судов замечаю натянутый между пароходной трубой и рубкой линь, на нём вялится рыбка, явно «для себя». Судёнышки довольно разномастные по типам и окраске. Оказалось, что Единый морской комплекс объединил под «один причал» целую группу рыбодобывающих предприятий. Комплекс – это промысловая и береговая инфраструктура для обслуживания, ремонта и обработки улова прибрежного рыболовецкого флота, начинает Николай Нечай, представитель компании:
– Она нам досталась после развала СССР в удручающем виде. Смотрите, мы на слипе начали перекладывать рельсы – 40–50 лет их никто не касался. Был риск, что начнём подавать на берег пароход для ремонта, а он свалится.
Уточню сразу – рыбаки пароходами называют свои малые рыболовецкие траулеры (МРТК). Ходят они на дизелях, никаких паровых машин нет и в помине, но такова традиция.
«Наша» технология
Это централизованное место отгрузки и хранения, поясняет Нечай:
– При наличии научно обоснованных квот на вылов мы можем обеспечить всю страну своими килькой и салакой. Например, если раньше, до запуска нового цеха, у нас суточная обработка не превышала 70 тонн, то в декабре прошлого года она уже достигла 230 тонн рыбы.
Балтийские килька и салака в свежем виде – рыбка мелкая и нежная, легко повреждается при перегрузке с траулера на берег, оттуда в транспорт и на переработку. В итоге большая часть рыбы не годится ни для чего, кроме изготовления кормов для птицеводства и звероферм. А на Едином комплексе создали линию по бесконтактной обработке улова. Внешне это выглядит просто: на причал от цеха по заморозке и сортировке тянутся гибкие шланги диаметром около 25 см. И улов по ним плавно перетекает в пункт обработки. Предотвращается порча улова, происходит предварительное охлаждение рыбы. Эта технология «биостоп» реализована в начале 90-х «нашими» учёными. «Нашими» в кавычках потому, что её создатели перебрались в Израиль с наработками ещё советских времён, и там технология нашла спрос. Но бывший коллега «наших» освоил эту технологию и сейчас производит оборудование для рыбаков в Москве. Наливная система позволила сократить экипаж на одного человека, люди стали работать меньше, а зарабатывать больше, поясняет Нечай:
– На одном пароходе за месяц выловили и перегрузили вручную 300 тонн рыбы. Так двое из экипажа сразу в больничку попали, остальные потом. Очень тяжкий труд, учитывая, что молодёжь не совсем здоровая пошла, а те, которые когда-то были здоровы, уже постарше, им по возрасту хворать положено. Прикинь, что легче – либо семь человек в поте лица выгружают 30 тонн улова вручную, либо один человек «одной левой» через трубу и посматривает вниз, в танк, «скоро уже»? Не напрягаясь, 450 тонн за месяц перегружают.
Пароход мечты
Рыбаки мечтают о новой технике. Надоело, да и затратно восстанавливать древние пароходы каждые 5–7 лет. При меньшем экипаже выше производительность, возникают экономия на себестоимости и возможность вкладывать средства в развитие бизнеса, разъясняет Нечай:
– Хорошо, областное правительство выделило на поддержку рыбной отрасли 330 миллионов рублей. А если бы не выделило? Мы бы этот этап проекта не закончили за 2,5 года, а растянули бы лет на семь. Сейчас заканчиваем ремонт ещё двух причалов. Осталось привести в порядок ещё шесть. Не сделаю причалы, через три года на них ни один пароход никто не допустит. Чтобы отремонтировать пароходы, нужно вложить ещё около 100 миллионов рублей, которых у меня сегодня нет. – Оборачивается и показывает на два вполне приличных «парохода»:
– Я взял их у поляков по скромной цене – 700 тысяч евро каждый. Они тоже старенькие, им по 30 лет, в Гданьске строили. Но лучше наших ровесников – в них помещается не 35–40 тонн рыбы, а в два раза больше, 80. При тех же размерах. Мы и сами можем строить новые пароходы. Да, на коленке, но можем. Есть система «обратной постройки» – пароход начинают строить лёжа на палубе килем вверх. После того как корпус собран, спускают на воду, начиняют всем необходимым. Под Ригой парень за три года именно так собрал великолепный пароход по норвежскому проекту, до сих пор на нём по морям ходит. Я на него смотрю и облизываюсь.
– А что же ОСК, наши судостроители?
– В Объединённой судостроительной корпорации содержание чиновников столько стоит, что любой проект становится золотым. Мы всё ждём, когда у них мозги войдут в нормальный меридиан. Чтобы не обдирали нас до последних порток. Лет десять назад конструкторы создали почти что «пароход мечты». За 3,5 миллиона долларов его можно было построить. Но КБ «Восток» передало проект в Объединённую судостроительную корпорацию. Документы «побегали» по Питеру и Москве, и «пароход мечты» в ОСК стал стоить 9,5 миллиона евро. Поэтому пока покупаем секонд-хенд и планируем сами строить «пароходы мечты».
С ложками, но не семеро
За рыбаками надзирают 27 различных ведомств и органов, целая армия, всё перечислять нет смысла. От пограничников и таможенников до антитеррористических ведомств (а вдруг злодеи захватят причал?) и ветеринарной службы. Про ветеринарный контроль надо сказать особо, уж очень оживились рыбаки при вопросе, чем врачи заняты, может, у каждой кильки температуру меряют? В ветеринарию каждый месяц структуры холдинга вбухивают по 400 тыс. рублей. За год набегает почти пять миллионов. Николай Нечай иронизирует, когда говорит, что «рыба без ветврача никак не может обойтись»:
– Как в советское время рыбаки жили без них? Президент и премьер регулярно требуют – убрать ветеринаров от рыбаков. А мы продолжаем платить. Приходишь, они выписывают бумажку, получают деньги, работа закончена. Поначалу они сидели в обшарпанном одноэтажном домике, всего восемь человек. За 9 лет власти над рыбаками у ветеринаров выросли два здания, 3 и 5 этажей, с компьютерами и евроремонтом. Кормим их, кормим, а потом у нас спрашивают: «Почему рыба в магазине такая дорогая?»
Таким образом, по стране с рыбаков собирают до 40 млрд. в год. При этом в районах промысла учёные Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО) регулярно берут рыбу на лабораторные исследования. А ветеринарная служба занимается выдачей справок – для перемещения любого количества рыбы, не важно сколько, нужна ветсправка ценой 200 рублей.
Судно с экипажем 6–7 человек каждый раз на пирсе ждёт целая комиссия по встрече – два инспектора Рыбоохраны, ветеринар, таможенники – всего 12 человек. Экипаж привычно ждёт. А в «тоталитарные» времена изредка приходил один человек и выборочно проверял, как оформлены бумаги и журналы. Приезжали и досматривали суда пограничники, но нечасто. Сейчас ждут, мечтают, можно сказать, что воплотится в жизнь законопроект по уведомительному режиму пересечения государственной границы для рыболовецкого флота, его 30 октября внесли в Госдуму РФ. То есть позвонили пограничникам, что идём на лов – и вперёд. Пришли с моря – отзвонились. Выходит, что у рыбаков есть шанс начать нормально работать и кормить страну. Для этого только надо заставить поумерить аппетиты «эффективных менеджеров» из ОСК, отогнать бездельников от рыбной «кормушки» и обеспечить господдержку. Известно, что промысел кильки и салаки в Балтике далеко не самый прибыльный бизнес. Килька, к слову, – социальный продукт. Пенсионер отрыл баночку, наварил картошки – и сыт. Возможно, поэтому рыбаки и переработчики кильки и салаки в ЕС получают до 80–90% компенсаций за каждый чих, начиная от топлива, электроэнергии и заканчивая обновлением флота и оборудования.
Когда рижане веселятся
На некоторых банках кильки в томате легко читается надпись: сделано в Литве или Латвии, а юридический адрес производителя – Калининград. Это российские компании размещают за рубежом заказы. А могли бы делать эти консервы сами. Это мы так санкции Европе вчинили. Вопрос к правительству Медведева – почему так бестолково? С одной стороны, ударили по собственным производителям рыбных консервов, отрезав их от зарубежного сырья, той же кильки, и при этом оставили европейцам возможность ввозить готовую продукцию, консервы, те же шпроты, обжаренные в масле, и кильку в томатном соусе. Рижане ухохатываются: «Кому вы своими санкциями плохо сделали? Мы наращиваем производство, вводим третью смену».