«Контртеррористическая операция» сегодня – это не только бои в Донбассе в риторике киевских властей. В мае 2014 г. режим КТО введён в Дагестане, где события последних лет называют «вялотекущей гражданской войной». Оценки сути происходящего диаметрально противоположны. Одни эксперты полагают, что коррупция местных властей довела экономику до ручки, другие уверяют, что, наоборот, попытки президента Рамазана Абдулатипова навести порядок встречают сопротивление. Простой россиянин спросит: а мне-то до этого что? Так ведь известное дело: пожары на Кавказе слишком часто тушились русской кровью.
На грани взрыва
И Махачкала, и горные сёла уже привыкли к взрывам и стрекоту автоматных очередей: убивают полицейских, чиновников, религиозных деятелей, которые смеют проповедовать смирение. Нынешняя КТО выросла из активизации боевиков в апреле. 8-го неизвестные бросили гранату на балкон замминистра мелиорации, в тот же день расстреляли главу местного Россельхозбанка. Спустя три дня убили имама в Кизилюртовском районе. И пошло-поехало. В ходе покушений и ответных спецопераций в Дагестане гибнут по 400 человек ежегодно – больше, чем в Чечне и Ингушетии, вместе взятых.
В отчётах силовиков фигурируют десятки обнаруженных схронов с оружием, «поясов шахидов», но от этого веет безнадёжностью: никакой близкой победы над бандформированиями не предвидится. У этого есть экономические причины: валовый внутренний продукт Дагестана составляет менее 80 тыс. рублей на душу в год – это на уровне стран Экваториальной Африки. С 1990 г. в республике в 4 раза упала добыча нефти, а по сравнению с 1970-ми – в 10–15 раз. Сегодня недра дают 150 тыс. т нефти – 0,03% в общероссийском объёме, в 7 раз меньше Ставропольского края.
– Разведанные нефтяные запасы Дагестана приближаются к 1 миллиарду тонн, – говорит экономист Андрей Близнец. – Добывая 4–5 миллионов тонн ежегодно, республика могла бы зарабатывать 60–80 миллиардов рублей – больше размера дотаций, которые ныне она получает из Москвы. Но инвестор не идёт в регион из-за существующих правил игры. Даже нефтеперерабатывающий завод в Махачкале загружен лишь на 10 процентов.
Половину населения республики составляет молодёжь до 30 лет, треть которой – безработные. Это не только следствие слабой социальной политики – просто в Дагестане самая высокая в стране рождаемость.
– Злая голодная молодёжь – это отличный материал в руках идеологов ваххабизма, – полагает юрист и политолог Борис Александров. – На руку им играет и традиционная клановость местной власти: едва ли не каждый высокопоставленный чиновник окружает себя братьями, двоюродными племянниками или деверьями, даже если у них способности ниже среднего. А ведь Дагестан – это ещё и многонациональная республика, где такая избирательность воспринимается особенно болезненно.
В январе 2013 г. республику возглавил аварец Рамазан Абдулатипов. Одним из наказов Кремля президенту Дагестана стала борьба с коррупцией и средневековым кумовством во власти.
Начали за здравие: в СИЗО оказался бессменный мэр Махачкалы Саид Амиров, самый влиятельный в республике конкурент нового лидера. Светский профессор Абдулатипов не побоялся влезть в религиозные дела: при нём на первый план вышли муфтии, учившиеся в Дагестане. Раньше немало религиозных лидеров приезжало из Турции, Азербайджана, Пакистана.И власть видела в них фитиль, разжигавший в молодёжи огонь агрессии и нетерпимости.По слухам, президент наступил и на интересы миллиардера Сулеймана Керимова, что обернулось для него разоблачительными публикациями в СМИ.
Пат и мат
В качестве главной мишени выбрали родственников Абдулатипова, которые резко пошли в гору с его назначением. Старший сын Джамал стал заместителем главы администрации Каспийска, а младший Абдулатип работает в торгпредстве Дагестана в Москве. Двоюродный брат возглавил Тляратинский район, троюродный – Комитет по лесному хозяйству. Автопарком администрации президента руководит его же племянник. Нашлись места и двоюродным племянникам, и друзьям детства, и соседям. Но круче всех взлетел зять.
Магомед Мусаев, женатый на единственной дочери Абдулатипова, стал исполнительным директором Стратегического совета при президенте. Под бывшего директора московского ВВЦ создали десяток приоритетных нацпроектов. А весной 2014 г. разразились первые скандалы: на детское питание в одном из лицеев выделялось 9 тыс. бюджетных рублей ежедневно на каждого ученика! А из 470 комплектов компьютеров (по 15–20 аппаратов каждый) реально поставлен в школы лишь каждый десятый. Следы уплывших денег привели в одну столичную фирму, якобы связанную с Мусаевым. И хотя официальных обвинений зятю президента не предъявлялось, народ возмутился: ведь в Дагестане 70% школ не имеют канализации, 50% – водоснабжения.
Однако по кавказским меркам Абдулатипов свою родню не особо и двигает: роли даёт не самые ключевые – не министров, не сенаторов. Да, родной брат президента Раджаб возглавляет республиканское УФМС. Но он в этом кресле уже 15 лет. Да, из трёх вице-премьеров Дагестана один сидит, второй – под следствием, а третий имел судимость до назначения. Но всех их Абдулатипов «получил в наследство» от предшественника. Надо понимать кавказский менталитет: если бы новый президент вообще не поставил своих, решили бы, что он слаб и не имеет своей команды.
Об экономических успехах мнения столь же противоречивые. По данным доклада Минэкономразвития, Дагестан числится среди лидеров по динамике развития в 2013 году. Но при этом говорится, что рост оборота малого бизнеса в 15,6 раза связан с недоучётом этого сектора в прошлые годы. По некоему сводному индексу налоговых поступлений республика на почётном 13-м месте, а реальный сбор налогов на душу населения (8,7 тыс. руб.) – второй с конца по стране.
Дагестан держит второе место после Якутии по объёму дотаций из центра. При этом бюджет на нынешний год установлен в размере 86 млрд., из которых собственные доходы – всего 26 миллиардов. Мало того что бюджет Махачкалы сократился до уровня 2011 г., так ещё и в первом квартале года нынешнего налогов собирают лишь 82% от плана.
– Москва возложила на Абдулатипова сложную миссию: постепенно сокращать дотации из центра, которые многие откровенно называют «русской данью Кавказу», – говорит сотрудник Санкт-Петербургской академии бизнеса и финансов Игорь Неменчинский. – Президент пошёл на правильные и заранее непопулярные меры: секвестр некоторых бюджетных расходов, закрытие сомнительных банков. Как следствие – вырос долг республики и расходы на его обслуживание, зависли вклады граждан, начали копиться долги по зарплате госслужащим. Но такие реформы могут быть поняты населением только при полном личном аскетизме правителя.
При Абдулатипове достроили современный стекольный завод в Каспийске, обошедшийся в более 10 млрд. руб., заканчивается строительство керамогранитового производства. Есть планы строить ГЭС, тем более гидроэнергетический потенциал Дагестана огромен – 50 млрд. кВт/ч. А где брать деньги? Поживём – увидим.
А что же Кремль? Он явно побаивается в этом регионе крутых мер: «тихая» война для него лучше «громкой». Своего Кадырова, способного установить лояльную Москве власть, в Дагестане не наблюдается. Да и возможно ли всех умаслить? Под властью Махачкалы два десятка народностей, общая численность которых больше Чечни в 2,5 раза. И завалить их деньгами, как поступили с той же Чечнёй после окончания войны, не получится – для самой Москвы наступило время экономить.
Это означает, что должность московского наместника в Махачкале ещё долго будет расстрельной.Он обречён экономить, брать кредиты на развитие и сдерживать народную агрессию. И при этом знать, что Москва легко пожертвует им, если агрессия ударит через край.