По закону жители национальных парков не имеют права приватизировать свои хозяйства. А если успели это сделать 20 лет назад, то не смогут продать: за парком закреплено приоритетное право выкупа. Возникла современная форма крепостного права: десятки тысяч людей оказались привязаны к земле, не имея возможности реализовать имущество и уехать. В Министерстве природных ресурсов стоят на том, что ограничения необходимы для консервации и сохранения красот. Но этого как раз не происходит: для вторжения бизнеса в национальные парки оставлено достаточно лазеек.
В плену у «Русского Севера»
Национальный парк «Русский Север» возник в 1992 г. в 100 км к северо-западу от Вологды. Площадь парка составила 166 тыс. га. Охранять здесь действительно есть что: крупнейший в Европе Кирилло-Белозёрский монастырь, древнее Модлонское свайное поселение, Ферапонтов монастырь со знаменитыми фресками Дионисия, девственные леса с красивейшими озёрами. Но в границы охранной зоны попало также 30% площади Кирилловского района, где проживают более 75% его населения – 17 тыс. человек.
– В девяностые годы мы только радовались: наш район останется экологически чистым, – рассказывает житель Кириллова Валерий Александров. – Территорию «Русского Севера» поделили на четыре зоны: например, гнездовья редких птиц охраняются строго, а вокруг деревень можно возделывать поля, держать скот. Но потом парк провёл межевание своих земель, и вдруг оказалось, что я не могу без разрешения ни поленницу сложить, ни колодец вырыть. Соседская бабушка, которая не успела приватизировать участок, потеряла это право. Она здесь живёт с войны, всю жизнь пахала, а ей теперь говорят: либо уезжай, либо бери своё же хозяйство в аренду на 49 лет. Я приватизировать успел, но продать не могу. Хотя у меня дом 1971 года постройки, когда никакого «Русского Севера» даже не планировалось.
Теоретически кирилловцы могут дарить или менять свои участки, но они рассказывают, что на практике это малореально: тонешь в бумажной волоките, аж в Москву надо ехать. Хотя в Федеральном законе «Об особо охраняемых природных территориях» никаких особых процедур не прописано: в ст. 12 сказано лишь, что «в границах национальных парков могут находиться земельные участки иных пользователей, а также собственников». А национальные парки имеют исключительное право приобретения указанных земель.
– Это означает, что я, житель, должна прийти к главе нацпарка и предложить ему купить мою землю, – говорит юрист Алёна Гаврилова. – Не может купить, я выхожу с ней на рынок. А когда глава не хочет покупать сам и другим не разрешает, то это возрождение крепостного права, которое не может существовать в цивилизованной стране в XXI веке.
Губернатор Вологодской области Олег Кувшинников полностью поддерживает жителей Кирилловского района. В мае 2012 г. он обратился в Министерство природных ресурсов с предложением внести изменения в закон. Но воз и ныне там. А в районе зреет социальная напряжённость, потому что жители видят: когда действительно надо, власти умеют не замечать закон.
Но некоторые равнее других
В 13 км от Кириллова стоит деревня Шиндалово, в которой осталось около 250 жителей. Это тоже территория «Русского Севера», и здесь в полную мощь грохочут экскаваторы и самосвалы. Формально проводится рекультивация старых карьеров – мудрый закон это не запрещает. Но в Интернете можно найти рекламу: OOO «Бонема», Вологодская область, п. Шиндалово, 9: разработка песчаных и гравийных карьеров, добыча гравия, песка и глины. Хотя закон запрещает даже перегонять по территории нацпарка скот или устраивать стоянку автотранспорта.
Сегодня в России насчитывается 41 национальный парк общей площадью 70 тыс. кв. км. Но если посмотреть их официальные сайты, то почти нигде не говорится о населении. Едва ли не самый приличный прецедент: на сайте Кенозерского национального парка раздел «Местным жителям» рассказывает, где и как им можно заготовить дрова на зиму. Сайт парка «Мещера» пестрит плашками – «Охота», «Страница туриста», «Министерство природных ресурсов и экологии РФ», а про аборигенов – ни слова. Ни на одном ресурсе парков не найти, сколько проживает людей, как они расселены по территории. Хотя по населённости та же «Мещера» вряд ли уступает «Русскому Северу»: в одном только городке Спас-Клепики живут 6 тыс. человек.
Валдайский национальный парк на Новгородчине охватывает территорию Демянского, Окуловского, Валдайского районов, общее население которых превышает 65 тыс. человек. Не все они обитают на охраняемых землях, но общее число жителей нацпарков, которые поражены в праве владеть недвижимой собственностью, может составить 200–300 тыс. душ. И столичные, и местные власти стараются делать вид, что их не существует.
Чиновники стандартно оправдываются заботой об окружающей среде. Но если бы они реально заботились, на территориях заповедников не отстреливали бы краснокнижных животных. А в пределах особо охраняемой природной территории «Ястребиное озеро» в Ленобласти не разворачивались бы стройплощадки без внятной реакции властей. Национальный парк «Ладожские шхеры» в Карелии правительство РФ создаёт уже 18 лет: первое постановление о его создании вышло в 1994 году. А в 2007 г. правительство же передало около 20 участков на территории парка под горнодобычу. В одном правительственном списке «Ладожские шхеры» в числе национальных парков, которые вот-вот создадут, а в другом их нет вовсе. По уверениям экологов, население «Ладожских шхер» целиком за регистрацию парка. Хотя это и принесёт им новые проблемы.