Музыкант Павел КАШИН никогда не стремился взять количеством, однако с 1992 года выпустил более двадцати альбомов. Песни «Гномики», «Чудный город», «Пламенный посланник» сделали ему громкое и прочное имя на российской эстраде. Свой стиль он определяет как world music – «вне жанров». Критики иногда называют Кашина «русским Стингом», но сам он считает, что такие сравнения и прочие попытки наклеить ярлык бессмысленны.
Кроме песен Кашин сочиняет музыку для кино. А в середине 90-х он жил в США и писал сценарии. Возвращение в Россию – особая глава в его жизни.
Павел говорит обо всём с участием и в то же время с полным спокойствием, напоминая монаха. И сбивает с толку корреспондента «АН» непредсказуемыми ответами.
Всё в порядке
– Ваше творчество не лишено социального содержания, но по большей части вы лирик.
– Я не верю в несправедливость. Нет несправедливого мира – есть моменты, которые являются несправедливыми с точки зрения непосвящённых. Есть замысел Создателя, есть равновесие в мире. В песнях я вынужден скорее выдумывать некую социальность, чем верить в неё.
– Подождите, но ведь бывает абсолютное зло. Концлагеря, например.
– Нет, не бывает. Возьмите Ветхий Завет: то, что делал Моисей, абсолютно сравнимо с тем, что делал Гитлер. Моисей истреблял другие племена, и иудейский Господь наказывал его за то, что он недостаточно жесток. Я убеждён: все злодеи – орудие Бога. Мы можем на них злиться, но они так же необходимы, как и святые. Без пряника люди становятся забитыми, без кнута – избалованными.
– Когда вы такое говорите, вы хотя бы теоретически представляете себя на месте людей, которым достаётся кнут?
– Прекрасно представляю. Я служил в строительных отрядах Советской армии, где вполне узнал, что такое страдание. Насчёт концлагерей: люди умирают – с этим ничего не поделаешь. Некоторые умирают более мучительно, некоторые – менее мучительно, вот и всё.
– Ваша философия сродни равнодушию.
– Равнодушие – отсутствие сострадания. Во мне сострадание не отсутствует.
– Кто в сегодняшней России вызывает у вас сострадание?
– В России кто только не страдает. Многие даже не понимают, отчего они страдают. Им кажется, что жизнь обошлась с ними несправедливо. Они родились в Советском Союзе, который якобы был обделён судьбой. Я так не считаю, потому что в духовном смысле коммунизм был выше капитализма. Мне повезло, что я родился в СССР, моя судьба очень интересна: я видел застой, видел 90-е. Если человеку нравится комфорт, если он пассивен, то он несчастен, а если ему нравятся развлечения, то он счастлив.
– В чём мы духовно выше Запада?
– У нас задачи выше денег. В России до сих пор считается позорным молиться деньгам. На Рублёвке религия денег победила, но в целом по стране – нет. Ложиться под кого-то за деньги считается «западло».
– А в США это считается нормой?
– США в борьбе за права женщин достигли другой крайности. Там женщинам проще зарабатывать деньги, чем мужчинам. У женщин гордыня переросла в презрение к мужикам. Белые мужчины в Америке – самая угнетённая категория. Будучи женщиной, будучи цветным, – можно хаять белых мужчин. Белый мужчина не может хаять никого. Негр может говорить «белое дерьмо» – белый ничего подобного сказать о неграх не может. Есть общества защиты женщин и цветных – не дай бог, откажешь женщине или цветному в работе, причину назовут надуманной. Ты отказал им потому, что они угнетаемые слои населения, и точка. Приходится брать на работу дураков и дур.
Трёхлетняя экскурсия
- Зачем вы отправились в США?
– Я там, можно сказать, случайно оказался. Обсуждали с друзьями: каждый день одно и то же, интересно бы посмотреть мир. И на следующий день мне звонят из Америки и приглашают приехать. Получилась потрясающая экскурсия: полгода в Лондоне, потом два года в США. За два года приходит понимание: всё, что аккуратно сделано, не так уж очаровательно внутри. Есть понятия внешней агрессии и внутренней. В России больше внешней агрессии, но внутренней – меньше. Мы не так хорошо пропускаем друг друга вперёд, но на Западе каждую неделю случается какая-нибудь немыслимая трагедия. Из последних новостей: учёный вгонял приёмную дочку в кому, чтобы изучить это состояние. Любой Брейвик – доказательство того, что внутренняя агрессия на Западе очень велика. Она и в общении чувствуется. В определённый момент вдруг видишь, как в человеке просыпается крокодил. Грубят они редко, но энергетически этот агрессивный посыл отчётливо ощущаешь. Особенно от женщин. Попробуй женщине сказать на улице: «Какая хорошая погода!» Она ответит не грубо, но так, что ты сразу поймёшь: ещё одно слово – она позовёт полицию и сделает всё возможное, чтобы тебя посадили за домогательство.
Кстати, ещё насчёт концлагерей. Чем насильственная стерилизация даунов, применявшаяся в ряде штатов США в 30–50-е годы, лучше нацизма? И ведь мало кто знает об этой американской практике, хотя информация о ней общедоступна.
– Может, вы всё это говорите от обиды на американцев за то, что вы в США не нашли себя?
– Я давно знаю, что чувство обиды наносит наибольший вред здоровью.
– А повод обидеться был?
– Если бы я поехал за благополучием, я бы не пошёл в Америке учиться на курс англо-американской поэзии – это не та сфера, где делаются деньги.
Соль земли
– Вы застали перестроечный Ленинградский рок-клуб. На ваших глазах русский рок получил свободу.
– Это не свобода, а бардак. Свобода – это если власть поддерживает свободу. Бардак – если никого нет, чтобы следить за происходящим.
– Бардак хуже несвободы?
– Наверное, да. Потому что в бардаке власть берут в свои руки бандиты. С писаными законами – даже жёсткими – проще, чем с неписаными. Можно их прочитать и на них ориентироваться. Другое дело – возможность покинуть страну. Как говорил Бродский, из двух стран я всегда выберу ту, из которой можно уехать.
– Честно говоря, непривычно услышать от музыканта о духовности СССР, где за музыку сажали.
– А в США, как я уже сказал, белые мужчины ущемлены. Для каждого общества характерны свои проблемы. У современных русских главная проблема – неприятие всего. Русский человек самый неадекватный в смысле требований. Социалистическая революция назревала не только у нас, но и на Западе. Но только русские люди решились на то, чего не знали. Когда сегодняшние революционеры говорят мне: «Ты не за нас, что ли?!» – я говорю, что не вижу альтернативы. Отвечают: «Да хоть ты или я!»
– А почему нет? Оппозиция обвиняет президента в том, что он коррумпирован. Вы вполне можете оказаться честнее его.
– Гитлер в чём-то был очень честным – и что? А мне присущ тот вид честности, который попросту не даст стать президентом. Если говорить народу то, чего народ заслуживает, – мало кто тебя поддержит. Я считаю, русский человек ленив и вообще неадекватен в работе. Хуже русского работает только черногорец. В России огромное количество людей вовсе не желают работать и убеждены, что во всём виновато правительство. С таким народом ничего не добьёшься.
– В чём виноваты бюджетники, которым государство так мало платит?
– Боюсь, у каждого из них – своя история болезни. Могу сказать за себя: я был бы более успешным, если бы не был так ленив и так надменен по отношению к людям. Далеко не каждый русский готов себе в этом признаться. Послушайте таксиста – он понял всю суть жизни, но мы же видим, кто он.
– Таксист будет материть дороги и цены на бензин, но скажет, что голосует за Путина.
– По моим оценкам, русский народ хорош процента на три. У нас провал, как в среднем менеджменте. Множество чернорабочих и несколько процентов гениев. Потрясающие шахматисты – и люмпены. В Америке в основном средний менеджмент. Россия очень дорога мне этими тремя процентами, которые высокодуховны и которых не найти в Америке. Да, Россия – джунгли, но люди же ездят в джунгли, чтобы не застрелиться от скуки в городском комфорте.
Обёртка и содержание
– Почему западная музыка популярна в мире, а российскую никто не знает?
– Наплевать, если честно. Чтобы быть Фишером, необязательно, чтобы все играли в шахматы, – достаточно десяти человек, чтобы тебя оценить. Чтобы быть Верой Полозковой, необязательно, чтобы вся страна цитировала твои стихи. У каждого человека есть четыре главные зацепки: деньги, власть, слава, секс. Если человек зациклен на деньгах, он говорит: «Что ж ты такой бедный, если ты такой умный?» Тот, кто зациклен на сексе, говорит: «А что ж у тебя девчонки нету?» А кто-то говорит: «Что ж ты такой непопулярный?» Популярность для меня – не мерило качества. Мадонна – отвратительный персонаж, но она самая популярная. Она говорит на языке толпы.
Запад давно построил общество, где продюсирование – важнейший момент. Есть два способа продать вещь: сделать что-то хорошо либо завернуть это в красивую обёртку и хорошо отрекламировать. В Америке превалирует второй вариант. Нет, в России не превалирует первый. Но наши Бродский, Высоцкий, Гребенщиков, Полозкова – это лучший материал, который плохо спродюсирован.
– Земфира записывается с западными музыкантами и бьётся над вопросом, почему здесь таких не найти.
– Ей это важно, а мне – нет. Мне нравится, как играет «Сплин», например. Мы учимся музыке на русских народных песнях – в нас живут эти минорные аккорды. Западная музыка меня не трогает давно. Выучив английский язык, я понял, что выучил его затем, чтобы полностью в ней разочароваться.
– Хоть что-то в Америке вам нравится больше, чем дома?
– Конечно. Половина вещей мне нравится там – половина здесь. Мне нравится, что там ровные дороги, вкусная еда (хотя я не гурман). Полицейские выглядят более достойно. С воспитанием отношений между людьми там всё лучше. Но это визуальный эффект. Я бы сказал, что американцы – визуалы. Им нравится всё в хорошей обёртке.
В Америке нет дружбы. Понятие такое в языке есть, но на деле оно забыто. Мне дружба гораздо важнее, чем комфорт.
– В американских фильмах постоянно показывают бары, где друзья пьют пиво.
– В Америке снимают фильмы о том, как было бы. Как было бы, если бы друзья пили пиво в баре. Как было бы, если бы можно было ограбить банк. Как было бы, если бы можно было познакомиться на улице с женщиной.
– Есть ли зависимость между русской духовностью и разбитыми дорогами?
– По-моему, можно сочетать духовность и хорошие дороги. Но вообще-то идеал стремится к разрушению. Нет в мире ничего идеального. Человек, который хочет быть идеальным, рано погибает. В том числе и от спорта. Вспомним Турчинского.
– Не можем не коснуться «Пусси Райот».
– Сочувствую им. Думаю, выбран не худший вариант – изначально речь шла о пяти годах. Давление общественности дало результат. Отсидят, выйдут популярными. Могут раскрутиться очень неплохо. Кто-то сказал: не отсидел – не политик.
– Радует ли вас солидарность западных музыкантов с «пуськами»?
– Им это ничего не стоит. Если Мадонна хает в России русское правительство, то она герой у себя дома. И в России ничего не теряет. Это русский артист лишается концертов в России, когда хает своё правительство.