Кирово-Чепецк стоит при впадении речки Чепца в Вятку. Напрямую до областной столицы – Кирова – всего 22 км, но дорога идет по длинной, почти сорокакилометровой, дуге. Напрямик дороги нет – построить мост через Вятку обещали еще в прошлом веке, но руки у властей так и не дошли. А могли бы расстараться – как-никак 80-тысячный городок является не дотационной точкой на карте, а полноценным донором бюджета и вторым в области по численности населения. И, что интересно, здесь уже в постсоветский период появилась новая отрасль – производство мебели, целых три крупные компании.
От экспорта отказались
Когда я встречал бренд Giulia Novars, то думал, что это какая-то крутая итальянская фирма занимается дойкой российских нуворишей. Наивный! Компания оказалась российская, дилеры разбросаны от Владивостока до Мурманска.
А вот в Италии вятичи и правда произвели фурор. В прошлом году на престижнейшей международной выставке кухонной мебели в Милане. За 32 года существования выставки Eurocucine лишь одна российская фирма получила приглашение. И собрала там заявки и предложения о сотрудничестве со всего мира. Но гендиректор производственного объединения «Ресурс» (Giulia Novars – его торговая марка) Александр Варанкин выполнять их не спешит:
– И так работаем на полную мощность, не можем себе позволить посадить на голодный паек российскую дилерскую сеть. Мы ее долго строили, пестовали, обучали специалистов. Они же должны владеть дизайном, конструкторскими навыками, знать технологии, чтобы показать товар лицом и прислать грамотный заказ. Увеличить объемы? Может быть, когда-нибудь. А пока, дай бог, удовлетворить спрос дома, в месяц отправляем заказчикам до 200 кухонных комплектов.
Вот это патриотизм, подумал я. Обычно, экспортные поставки у нас имеют приоритет. Посмотрите на ВВС России – свои пилоты летают на потрепанных перехватчиках советской постройки, а сотни новеньких «МиГов» и «Су» поступают на вооружение десятков стран. Так и хочется воскликнуть: «Стране нужна валюта!»
На самом деле нежелание выхода на мировой рынок кроется в несовершенстве таможенных процедур. Слишком много головной боли принесет отправка за бугор заказа, во многом индивидуального. Даже одна модель отличается по цене и комплектации. Досыл клиенту каких-либо частей возможен вообще без оплаты – это нормальная практика. И как такую «щедрость» объяснить наследникам Верещагина? Чтобы отправить мебель на выставку за границу, требуется неделя бумажной кутерьмы, для возврата экспозиции – целых две. Для сравнения: в Италии вся процедура заняла час. Штат компании, от уборщиков цехов до гендиректора, насчитывает 220 человек – заводить экспортный отдел хлопотно и накладно.
Участие в международных мероприятиях преследовало одну цель – посмотреть, как оценят их работу профессионалы.
А еще Варанкин рассказал, как на лицах посетителей-соотечественников восторг менялся удивлением, а иногда разочарованием, когда узнавали, что перед ними продукт российского производства. «Фи, made in Kirovo-Chepetsk» – не за этим они ехали в Италию. И зря – если провести аналогию с автопромом, продукт Giulia Novars сравнялся по классу с представительскими «Ауди», «Мерседесами», «Лексусами». Александр уточняет:
– Хотим занять в «кухонном мире» место «Феррари». Фирма небольшая, а известна всей планете.
Конкурентами российских мебельщиков являются такие же небольшие компании. Этих производителей можно сосчитать на пальцах одной руки. Некоторые ведут свою историю с XIX века. Получается, наши мебельщики своего рода выскочки, нахально освоили немецкие технологии, а у итальянцев впитали традиции. Результат есть – кирово-чепецкую мебель начали копировать.
Три недели на покраску
Фабричные цеха выкуплены у электромашиностроительного завода «Вэлконт» – гигантомания прошлого позволяет мирно сосуществовать совершенно разноплановым предприятиям. Завод делает реле и контакторы для авиации, здесь в 70-е годы начинал инженерную карьеру Варанкин. Сюда и вернулся, но уже со своим производством.
Начали наводить авиационный порядок – работали, как на коммунистических субботниках, положили на зависть соседям новый асфальт, отремонтировали коммуникации, облагородили яблони у входа. Сейчас фабрика по оснащению современной техникой, автоматическими линиями – одна из лучших в Европе. В светлых цехах заметил всего несколько отечественных раритетов – сверлильные станки. Нет привычно висящей в воздухе на других мебельных фабриках древесной пыли – вытяжки отсасывают ее прямо из-под кромок режуще-пилющих инструментов, остается только легкий аромат. Под потолками подвешены «летаюшие тарелки» – выдувают водяную пыль для поддержания влажности и борьбы с обычной пылью. Вода специально подготовленная, говорят, чище дистиллированной. Иначе микроскопические отверстия этих «душевых» в момент забьются. В каких-то элементах вятские мебельщики вообще стали мировыми лидерами. Например, гордость компании – технологии нанесения лакокрасочного покрытия. Это дело непростое, кладут до семи слоев. И каждый слой выдерживается 72 часа при температуре +22. Сейчас лето, жара, приходится красить детали по ночам. Самое необычное, начальники ходят и уговаривают рабочих не спешить – премиум-сегмент не терпит суеты. Запоротый неловким сборщиком фасад предстоит делать заново три недели. Невольно семь раз отмеришь – один отрежешь.
Дизайнеры в компании свои, их трое. Гендиректор часто сам подключается к творческому процессу. Сложившихся канонов нет, сегодня это лаконичные строгие формы и минимализм – стиль, наиболее востребованный. Десять конструкторов – рядом с обычными офисными рабочими местами лежат фрагменты облицовки, образцы фурнитуры и электронной начинки. Везде: и в КБ, и на производстве – молодые лица. Средний возраст – около 30 лет. Никакой текучки кадров. Хороший, даже по московским меркам, заработок и множество преференций: компания оплачивает сотрудникам посещение спорткомплекса, бассейна, ледового дворца, у всех полисы добровольного медицинского страхования, дети в садиках. Фирма всегда готова выступить гарантом для получения работником ипотечного кредита. Капитализм с человеческим лицом.
Вятский коктейль
Я-то думал, что конкурентным преимуществом вятских мебельщиков является работа в области, богатой лесом и традициями деревообработки. Но многие сотрудники, включая самого Варанкина и директора производства Виктора Чаруйского, пришли из машиностроения. И машиностроительное прошлое очень пригодилось. В современных кухнях дерево как материал в чистом виде используется крайне мало. Суперкухня в XXI веке – это плита МДФ, стекло, алюминий, нержавеющие стали и камень, природный и искусственный. Это явно выраженная инженерная составляющая, сложные механизмы собственного или европейского производства. Чтобы выдержать «класс», не может идти речи о комплектующих из развивающихся стран. Все должно гарантированно отработать сотни тысяч циклов «открыть-закрыть». «Шлифованная нержавеющая сталь в сочетании с орехом». Звучит? А детали из нержавейки и ленту медную приходится везти из Германии. Сталь-то у нас отличная, особенно в слябах (слитках). Но заготовки, заказанные на российских предприятиях, не выдерживают никакой критики. Приходится врастать в международную кооперацию.
Управлять кухней с пульта понравилось. И не только с пульта. Нажал на торце стола кнопочку – бесшумно выезжает стойка со специями, бокалами и маслами. До совершенства доведены механизмы трансформации. Все ящички и дверцы снабжены микролифтами и доводчиками – толкнул, а они сами втягиваются в стол. Как дверь «роллс-ройса». Конструкции баров вообще не поддаются описанию, а функциональность возведена в абсолют.
Вся техника, от посудомоечной машины до холодильника – предмет обсуждения. В любом случае кухня дороже плиты, духовок и прочей начинки. Один метр кухни от Giulia Novars, если ее порезать как колбасу, начинается от 50 тыс. рублей.
У итальянских «одноклассников» цена будет минимум впятеро выше – дань высокому происхождению и славной истории. Но самые дорогие кухни из Кирово-Чепецка по стоимости тоже тянут на солидный «Мерседес». При этом никаких бриллиантов и золотых ручек. Обычное торжество высоких технологий.
К слову, есть люди, купившие такие кухни ради имиджа. А готовят, обедают и ужинают в другом помещении квартиры или дома – шинковать капусту на столе стоимостью под миллион рука не поднимается. Опять напрашивается «автомобильная» аналогия: в советское время собственное авто было символом престижа. И семья, надрываясь, копила, покупала машину… и оправляла ее на вечную стоянку в гараж.
Если «отцов-основателей» фабрики случайно встретить на улице, то легко принять за немолодых и совсем не богатых инженеров оборонного НИИ. За линзами очков внимательные глаза, а у Варанкина еще и бородка. Обычная одежда, никаких внешних признаков причастности к элитарному производству. Любимые темы – рыбалка и политика. О «правых» и новом лидере Прохорове говорили много. А вдруг что-то изменится в векторе развития страны? Они, люди, без сомнения, успешные, как все настоящие русские, болеют за судьбы Родины. Им жаль, когда работать за рубеж уезжают молодые и самые талантливые. «Мы здесь родились, и лондонского или испанского будущего с уведенными туда капиталами себе не представляем». Прекрасно обходятся без толпы финансистов-управленцев, этих новомодных «эффективных менеджеров», способных закопать любую мечту.
Вот и удалось порадоваться, до каких высот способно подняться отечественное производство. А то сформировалось устойчивое мнение – российским товарам (кроме газа, нефти и леса) в Европе делать нечего. Наш удел – снабжать своей незатейливой продукцией страны третьего мира. А выходит кроме ракет и балета что-то можем! И делиться не желаем.