В декабре президент Дмитрий Медведев, несмотря на протесты многих искусствоведов, подписал закон о передаче церкви имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной или региональной собственности. Де-юре Русская православная церковь превратилась в крупнейшего собственника в стране, имущество которого теперь сопоставимо по цене с активами «Газпрома» или РЖД. Правящим иерархам осталось только навести порядок в этом хозяйстве и выстроить властную вертикаль, чтобы стать новой естественной монополией.
Данные о бюджете Московской патриархии не публикуются с 1997 года. На Архиерейском Соборе в октябре 2004 г. покойный Патриарх Алексий II обмолвился, что взносы епархий покрывают всего 6% нужд центра. Со всей России патриархия получает в четыре раза меньше денег, чем с одной только Москвы. Судя по всему, за последующие шесть лет ситуация не изменилась: в феврале 2010 г. Патриарх Кирилл констатировал, что некоторые епархии отправляют в Московскую патриархию 100–300 тыс. рублей ежегодно – столько же, сколько «наименее обеспеченные приходы Москвы».
К началу 2010 г. в России насчитывалось 106 епархий, 788 монастырей, более 30 тыс. приходов, 207 епископов, 33 тыс. священников и дьяконов. Трудно себе представить более децентрализованное полуфеодальное образование. Во многих случаях приходы не хотят делиться доходами с епархией, а епархия – с патриархией.
Церковные свечки – это основа православной экономики. По данным исследования Михаила Эдельштейна «Экономическая деятельность Русской православной церкви и ее теневая составляющая», на свечки приходится 50–70% приходского бюджета в провинции. Остальное добирают за счет «церковной кружки», продажи книг и иконок, крещений и венчаний. Хотя официально брать деньги за венчание нельзя, во многих храмах расценки вывешивают прямо на стене.
– В девяностые годы РПЦ получила от государства таможенные и налоговые льготы, из-за которых началось сращивание бизнеса и церкви, – говорит адвокат Николай Артамонов. – Последовала серия громких скандалов, после которых сам патриарх попросил отменить льготы на ввоз табака и алкоголя. Тем не менее церковь по сей день освобождена от уплаты налога на прибыль, но платит налог с предпринимательской деятельности. То есть своего рода офшор действует на продажу предметов культа, в том числе и подакцизных: золотых крестов, кагора, свечек. А за браслеты или хлеб придется делиться с бюджетом. Если батюшка заказывает сторонней организации ремонт храма, то НДС в этом случае не взимается. От налога на имущество церковь освобождена полностью, а от земельного налога – частично.
Но даже положенные выплаты трудно контролировать как светским налоговым органам, так и ревизорам епархии. Ведь кассовых аппаратов нет, а пластиковые карты мало где используются. Бывает, в финансовом отчете храма обозначены два венчания в месяц, а реально от него не успевают отъезжать лимузины.
– Приходские священники не хотят делиться с епархией, потому что та ничего хорошего для них не делает, – пояснил батюшка из Псковской области, просивший не называть его имени. – Из епархии ничего не возвращается на реставрацию храма, я сам должен искать на это спонсоров. Сам должен платить уборщицам, бухгалтеру, церковному хору. Вокруг моего храма кормится человек двадцать. Нужно содержать для них кухню и оплачивать постоянный мелкий ремонт церкви, особенно до и после зимы.
У епархии такие же отношения с центром: из него ничего не возвращается, слышно только постоянное «Дай!». Поэтому стараются давать поменьше, несмотря на постоянные сетования патриарха. По сути, у Московской патриархии есть только два серьезных источника дохода в Подмосковье. Это предприятие «Софрино», производящее церковную утварь, и гостиничный комплекс у Данилова монастыря. Вместе они приносят не более 30 млн. долларов в год. И приходы, и епархии, и центр ищут новые источники заработка.
В Новоспасском монастыре столицы появилось новое предприятие по производству деревянных иконок с наклеенными бумажными образами. Троице-Сергиева лавра стала крупным производителем свечей и церковной полиграфии. Появился православный интернет-магазин «Сретение». Дальневосточные епархии добились льгот на добычу краба и лосося. Костромская епархия некоторое время была информационным спонсором воды «Святой источник». В Екатеринбурге епархия отказывалась платить местным ювелирам за реализованную продукцию. А в Петербурге стартовал совместный проект церкви со страховой компанией «Росгосстрах»: в Петропавловском соборе произносились молебны во славу ОСАГО и купивших свой полис в указанной компании.
Православие медленно, но неуклонно становится государственной религией. В Вооруженных силах уже служат православные священники. В средние школы внедряются православные программы, и не исключено появление Закона Божьего в обязательной школьной программе. РПЦ идет на один рискованный эксперимент за другим, чтобы увеличить число своих сторонников: организовывает СМС-школы изучения Библии и принимает молитвы в электронном виде.
Результаты обнадеживают: в разгар кризиса в ноябре 2008 г. президент Медведев услышал жалобы владыки Алексия на «новые финансовые условия». Патриарх просил «всего-навсего» о преференциях по оплате коммунальных услуг, освобождении от налога на имущество, страховании всех денежных средств РПЦ и о выдаче беспроцентной ссуды для «минимизации негативных последствий финансовой нестабильности».
– Оценить масштабы доходов РПЦ невозможно, – говорит юрист и правозащитник Борис Александров. – Понятно, что в православии крутятся миллиарды долларов, но они расходятся по всей стране очень тонким слоем. Но, опираясь на поддержку государства, сильный иерарх может выстроить эффективную фискальную систему, которая выжмет епархии и приходы, как губку. У патриархии появился новый инструмент: собственность на культовые учреждения по всей стране. С точки зрения бизнеса, это как сеть гипермаркетов.
Судя по всему, Кремль рассматривает РПЦ как своего естественного стратегического партнера и готов идти ему навстречу даже через серьезный общественный протест. В 2007 г. Минэкономразвития объявило, что разрабатывает законопроект о передаче религиозным организациям имущества, национализированного большевиками. Министерство культуры выступило против. Работа над законом шла медленно до января 2010 г., пока премьер Владимир Путин не потребовал «придать ускорение процессу передачи государством церковной собственности». Закон доработали уже к маю, а в сентябре Госдума приняла его с семикратным перевесом голосов.
Возмущение музейного сообщества было единодушным: церковь не сможет заботиться о тысячах уникальных экспонатов, прежде всего о древних фресках и иконах, что может привести к их утрате. Но, похоже, власть больше волнует утрата доверия населения и падение рейтингов. И в этой ситуации надо иметь РПЦ союзником любой ценой.