Нынешний год оказался неурожайным для отечественных земледельцев. Но не для всех! Поэтому, наверное, сейчас лучшее время для того, чтобы опыт успешных хозяйств оказался востребованным и внедренным. «Аргументы недели» пытаются внести свою лепту в этот процесс. Смотреть на Минсельхоз России во главе с руководителем Е. Скрынник, где пытаются найти и продемонстрировать руководству страны «позитив» и делают хорошую мину при плохом результате, по крайней мере неразумно.
Хороший бизнес
Известно – урожай год кормит. То есть скоро все выяснится. Но, похоже, впереди маячит знакомый по советским временам выход: закупить недостающие для прокорма граждан миллионы тонн пшеницы в Канаде и США. Но принципиально важно другое – а вдруг и следующий год будет «антироссийским»: много солнца и мало дождей? Тогда что – буренок под нож (корма тоже проблема в засуху), и да здравствует гуманитарная помощь с постылыми «ножками Буша» во главе?
Директор Товарищества На Вере «Пугаческое» из Мокшанского района Пензенской области Анатолий Шугуров считает, что неплодородной земли нет. Бывают годы благоприятные и не очень. Но земля накормит всегда – ее просто нужно понять и правильно обработать. Отказаться от плуга и перейти к безотвальной обработке земли. Мы уже писали о чудо-сеялках Шугурова, что резко повышают урожайность. Но его система строится и на многолетней практике, и анализе, множестве ноу-хау, которыми он готов делиться с коллегами-земледельцами. Только один пример: в «Пугачевском» начинают сев яровых, когда в соседних хозяйствах уже появились всходы. Почему так? В «Пугачевском» дожидаются, когда земля прогрелась, ожила, и проходят бороной. Через пару недель появляются сорняки. По ним снова, теперь уже плоскорезным культиватором, на глубине не более 7–8 сантиметров. Влага при такой бережной обработке сохраняется. И опять ждут. Спустя две недели следующий удар по сорнякам. И только потом в бой вступает чудо-сеялка! Она сама тоже культиватор-плоскорез, высевает так, что растения друг друга не душат, но подавляют оставшиеся в почве сорняки. На выходе – богатый урожай.
В Пензенской области в 2009 г. в это же время урожайность зерновых была 21,4 центнера с гектара. В этом, засушливом, – 12. Почти вдвое меньше. Но следует учитывать – пятая часть пензенских земледельцев полностью или частично взяла на вооружение систему Анатолия Шугурова. Без нее результаты были бы совсем плачевными. Надо отдать должное губернатору Василию Бочкареву – с 1998 г., что он на посту, опыт ТНВ «Пугачевское» транслируется и предлагается к внедрению «сверху». Команда Кузьмича (как здесь за глаза называют губернатора) много сделала, чтобы область ушла от плуга. Более того, именно губернатор постоянно популяризирует шугуровские методы в соседних регионах.
В «Пугачевском» к постоянным гостям привыкли. То прилетит из Казани на вертолете делегация, в составе которой кроме чиновников Минсельхоза Татарстана немецкие советники-агрономы. То совершит набег толпа ученых-почвоведов. Приехали на пару часов и застряли на несколько дней, все дивились чудо-почвой, делали срезы. Видели бы они, какая земля была здесь 25 лет назад!
Технологии XIX века – в жизнь!
Из предисловия к книге «Новая система земледелия» И. Овсинского, переизданной в Москве в 1911 году.
– Если во всех уездах на отрубах будут произведены опыты, то года через 3–4 Россия забудет о голодовках и сможет ежегодно продавать хлеба за границу в несколько раз больше теперешнего урожайного года. Система Овсинского обеспечит верные ежегодные урожаи – фундамент нашего спокойствия и международного могущества. Россия за свой хлеб добудет в изобилии и пушек, и военных кораблей, количество и качество которых теперь только и обуславливает уважение к государству соседних с ним держав. Раньше говорили, что для войны (читай: сильной армии и государства. – Прим. ред.) нужны три вещи: «денег, денег, денег», теперь же можно сказать, что для вооруженного покоя нужны только «хлеба, хлеба, хлеба».
Назад в будущее
С татарстанскими чиновниками у Шугурова вышел интересный разговор:
– Зачем немцев наняли? Чему у них учиться, это же «мертвые души». Они с ядами и гербицидами работают. А растению нужно совсем другое – тепло, свет, влага и органика. Шугуров относится к земле как сложнейшему живому организму. Все его приемы описать трудно, да и невозможно – в газете места не хватит. Но корни своего знания о земле он не скрывает – они родом из далекого прошлого.
«Спасибо ученому-агроному из XIX века», – говорит Шугуров. Для перехода на его систему особых затрат не требуется. А результат – почти сразу, было бы желание:
– Из Нижнего один фермер в этом году ко мне уже седьмой раз приехал. Все внедрил. Сейчас радуется: «У меня и на счету деньги водятся, и урожай в поле. А у соседей вокруг все выгорело».
Сейчас у Шугурова к «перенимателям опыта» одно требование:
– Сначала пусть прочитают «Новую систему земледелия» Ивана Овсинского, а только потом сюда едут. Чтобы десять раз одно и то же не втолковывать.
Единственный дошедший до нас экземпляр его книги отыскали в московской библиотеке. Шугуров совместно с энтузиастами даже выпустил малым тиражом репринтное издание – для себя, друзей и коллег. Пришлось читать и удивляться – оказывается, давно существуют готовые рецепты. Их не внедрили сначала в силу косности помещичье-крестьянского сословия при государе-императоре, потом не заметили при Советах и не желают видеть сейчас.
Хорошо бы под эти агротехнологии в масштабах страны наладить массовый выпуск техники. Она не должна быть «навороченной». Приобретать дорогущую импортную и кардинально обновлять парк Шугуров отказывается:
– Нет желания работать на «дядю», все деньги относить в банки-кредиторы. Да и не подходит она для нас.
Идеал – техника простая и легкая. И здесь Шугуров нашел поддержку у Овсинского:
– Смотрите, он почти полтора века назад доказал, что куда эффективнее одна лошаденка при культиваторе против восьми волов для глубокой пашни плугом на той же площади. Когда мы начинали, эти поля давали 6 центнеров с гектара. Серолесные подзолистые почвы, по сути, перемытый песок. Кто бы сказал, что будем брать 50 центнеров с гектара, сам не поверил бы. Перешли на систему Овсинского в 1982-м, и с 1983 года мы стабильно держим 1-е место по области. Наш опыт тогда даже пропагандировал 1-й секретарь Полтавского обкома Моргун. Но народ не услышал. Солярка стоила копейки, удобрения тоже. Может, сейчас нужда заставит крестьянина взять в руки карандаш и посчитать затраты?
История повторяется
Иван Овсинский никогда не обрабатывал землю глубже, чем на 5 см. Главным достоинством его системы была исключительная устойчивость посевов и к засухам, и к переувлажнению. Всякий раз, когда у соседей посевы выгорали или хлеб не всходил вообще, Овсинский собирал прекрасные урожаи, вдвое превышавшие лучшие того времени. Со временем его урожаи росли!
Вот что он писал: «Приверженцы глубокой вспашки тратят бешеные деньги на искусственное удобрение почвы, истощенной не растениями, а их глубокой запашкой и морозами. В одном лишь 1894 году было привезено в Европу 58 440 000 пудов селитры на сумму 68 333 000 рублей, затраченных напрасно. Да не меньше этого было истрачено на другие удобрения и глубокую запашку».
Отечественные земледельцы и в XXI веке продолжают издеваться над землей и сваливать неудачи на засухи, заморозки, затяжные дожди.
Земля
Спросите любого почвоведа – и он скажет: «Глуминовая кислота – это хорошо!» В «Пугачевском» в анаэробном слое измельченная солома, целиком оставленная в поле, дает ее в 24 раза больше, чем при обычной, глубокой пахоте с отвалом. Для неверящих простой пример: деревянный столб перегнивает на верхней кромке земли – работа микроорганизмов. Ниже он цел. Вот этот тонкий анаэробный слой холит и лелеет Шугуров. Не позволяет разрушать!
Почва, как пирог, состоит из слоев, в каждом живут присущие только ему микроорганизмы, черви. В верхнем кислородолюбивые аэробы, ниже – анаэробы. Для многих постояльцев «нижнего этажа» – кислород смерть. Стоит перемешать эти слои, верхние с нижними – все погибнут. И аэробы, и анаэробы. Перевернуть пласт земли плугом, при пахоте – опять смерть невидимкам! И быстрая потеря влаги. Земля становится мертвой. Так вот, именно так поступают большинство земледельцев. Они пахари. Сначала землю убивают, а потом, чтобы родила урожай, вываливают в нее кучу химии.
Но химия в засушливые годы не спасает. Зато исправно попадает к нам на стол в виде всей линейки продукции агропрома – от хлеба и овощей до яиц и мяса. Птица и скот с растительными кормами тоже получают лошадиные дозы отравы. А крайне редкие экологически чистые производства дерут с потребителя втридорога, объясняя высокие цены сложными технологиями и невероятными затратами. Оказалось – вранье! Шугуров организовал все так, что себестоимость его продукции чрезвычайно низкая. Экологическая чистота оказалась побочным, но очень приятным эффектом. Просто отказ от любой химии и минеральных удобрений сэкономил деньги, очень много денег.
Был Шугуров в Англии. Ничего для себя нового не вынес. Главный вывод – там вопросы экологии давно стали номером 1. Правда, англичане это поняли с опозданием, все грунтовые воды там заражены химией. И у нас в землю бросают черт знает что, а мы это едим и еще нахваливаем.
Антинаучный подход
В «Пугачевском» отработали собственную систему семеноводства. По науке – каждые три года надо полностью менять семенной фонд, закупать зерно для сева на стороне. Иначе накапливаются генетические изменения и болезни, качество и урожайность падают. А здесь уже 18 репродукций. Нормальная наука говорит – это сеять нельзя, это вырождение, рассказывает Шугуров. Но вопреки догмам и запретам посевной материал год от года все лучше:
– В итоге у нас уже получился свой оригинальный сорт. Мы придумали свой способ механической селекции – выдуваем и оставляем для сева самые лучшие, тяжелые зерна. И никогда в «Пугачевском» не сеют сразу после обмолота – семена должны полежать, от болезней избавиться.
В одном колосе среди зерен равенства нет. В середине – крепыши-первенцы, внизу и наверху – последыши. Разница в созревании у них до 20 дней. Так вот, в «Пугачевском» придумали, как извлекать для семенного материала именно первенцев. За семенами к Шугурову тоже едут, даже из Владивостока. У Шугурова есть одно принципиальное расхождение с учеными. У них что ни слово, то «почва». Анатолий Иванович почтительно говорит о «земле».