Быть первым во всем
- Олег Александрович, расскажите о своем детстве: в какие игры играли, чем увлекались?
- Я появился на свет в Благовещенске в 1929 году, когда отец гонялся за белокитайскими бандитами. Он был профессиональным военным с 15 лет. Мама - выпускница знаменитой петербургской Мариинской гимназии. В семье нас было три брата.
В 35-м мы переехали в Замоскворечье, тогда все играли в «Чапаева», в том числе и я. А когда началась война, пошел работать в Научно-исследовательский кинофотоинститут в цех обработки пленки. Это считалось вредным производством - даже молоко выдавали. В итоге я получил медаль «За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны», которой очень горжусь.
- Самые яркие впечатления тех лет?
- Бомбежки. Мы, мальчишки, красили известкой чердаки, посыпали пол песком, ставили бочки с водой, чтобы зажигалки тушить. Еще потрясающим было впечатление от лучших трофейных фильмов, которые показывали в НИКФИ на просмотрах только для своих.
- Когда вы почувствовали, что способны на многое?
- Годам к пятнадцати у меня прорезались и творческие таланты - я очень прилично рисовал (потом закончил театрально-художественное училище). Еще играл на семиструнной гитаре, пел, плясал. Тогда это называлось словом «бацать». Наши ребята - с Коровячьего, с Мытной, с Даниловки считались «первачами» в районе, и весь Парк Горького был наш «парчок». Так уж повелось - человек играющий, поющий да еще и бацающий чечетку - первый в деревне. Этим еще прекрасно владел и покойный Ролик Быков, Роланчик! Он ведь тоже наш был, замоскворецкий. Мы с ним на пару такой перепляс устраивали!
- Каков был ваш арсенал в качестве соблазнителя?
- В ход шло все! Мог петь что угодно - от блатняка до душещипательных городских романсов и серенад. А потом весь этот «арсенал» мне просто надоел. Приходишь в компанию: «Давай пой!» Через десять минут опять. Дошло до того, что я свою гитару подарил другу с надписью: «Жек, играй. Я - закончил!» Это еще в Таллине произошло, когда я только в местный драмтеатр распределился.
- Насколько я знаю, вы со старшим братом Глебом были очень дружны. Тогда почему поступали не в Школу-студию при МХАТе, а в Щукинское?
- Я бы, может, тоже пошел во МХАТ, но... меня бы в армию забрали. Тогда в 1949 году по действовавшему закону студентов вузов в армию не брали. Вот я и поступал в Вахтанговскую школу (в 1945 году школе-студии им. Б. Щукина при Театре им. Евгения Вахтангова присвоили статус высшего учебного заведения). Когда потом принес справку о поступлении, военком очень сокрушался: «Черт, какого офицера упустили, такая династия!!!»
- После выхода на экран «Овода» зрительская любовь не ошеломила?
- Еще как! Помню, в Одессе Ефим Копелян мне говорит: «Пойдем пообедаем в кафе - там ты увидишь любовь народа!» Сидим. Вдруг подходит парочка гуляющих: «Алик, потанцуй с моей невестой...» Вот так - потанцуй, и баста! Копелян чуть под стол не упал от смеха... Говорю потом Фиме: мол, мне теперь надо дощечку повесить - «Танцую с невестами! Алик», и часы работы указать... Еще бывало, кто-нибудь из подвыпивших военных считал своим долгом подойти: «Это в-вы игрр-рали белорусского офиц-ц-еера?» Отвечаю: «Ни белорусского, ни таджикского офицера я не и-играл. А вот белого играл!» - «К-к-какая разница... Давай выпьем!» А когда я отказывал, говорили: «Брезгуешь? Де-р-р-рьмо!»
Тайный звездный союз
- Если не ошибаюсь, именно на съемках «Овода» вы познакомились со своей первой женой - исполнительницей роли Джеммы.
- Марианна была тогда известной актрисой Театра имени Моссовета. Что интересно, она начала сниматься в роли Джеммы под девичьей фамилией Бебутова, а в титрах уже была Стриженова. Мы поженились в конце фильма.
- Значит, у вас был служебный роман?
- Служебный роман - это когда кругом пишущие машинки стучат и замкнутый круг комнаты. А какой же у нас служебный роман? У меня единственный роман - с моим творчеством. Очень бурный, страстный - до фанатизма. А увлечение самое крупное и яркое одно вот на всю жизнь - моя нынешняя супруга... Хотя я со всеми своими женами общался, да и с сыном Сашей мы очень дружны, он вырос в этом доме.
- Выходит, вы однолюб?
- Наверное, да. Даже не «наверное», а как результат - несомненно да!
- Считается, что ваш союз с Лионеллой Пырьевой - один из самых звездных в нашем кинематографе. Сама Лионелла Ивановна называет его еще «тайным, одним из самых долгих и романтичных». почему, по-вашему?
- Потому что задолго до романа была еще одна встреча, но какая! 1955 год. Шли съемки «Мексиканца», в котором я играл боксера Риверу. Оставалась последняя «режимная» съемка возле Оперного театра. Я увидел ее сразу. Она скромно стояла за веревочным оцеплением в толпе любопытствующих. На вид лет шестнадцати-семнадцати, с огромной копной волос, с лучезарными карими глазами и тонкой осиной талией. «Вы не Джина Лоллобриджида?» - не зная, что сказать, спросил я. «Меня зовут Лионелла». - «А можно просто - Ли?» Увы, наш разговор прервали, меня чуть не силой утащили на съемку. А вечером вся наша съемочная группа уехала в Ялту.
Мы встретились позже - в 1962-м! Оба «вспыхнули». Но я был женат, у меня был маленький ребенок... А еще тринадцать лет спустя мы встретились на съемках «Последней жертвы» у Тодоровского и с тех пор практически не расставались.
Первая советская эротика
- Знатоки кино считают, что фильм «Сорок первый» разом перевернул отношение к советскому кино на Западе.
- Действительно, такого нашего кино на Западе раньше не видели. Советское кино было самое целомудренное. И вдруг такая трогательная история любви белогвардейского офицера и красной партизанки, да еще с такими откровенными сценами... Фильм имел большой успех еще потому, что сделан очень профессионально, там прекрасный актерский ансамбль и великолепная работа кинооператора Сергея Павловича Урусевского (оператор фильма «Летят журавли»). Это он снимал сцены, где мы с Изольдой Извицкой сидим голые у костра...
- Для зрителей 50-х это был шок. А для актеров?
- Ничего особенного не было. Разделись и сели в кадр. Но я же не полностью голый - у меня лежит рубашка в... определенном месте, под ней трусы. Так же и Изольда. Обнаженную грудь она прикрывает рукой так, что ее не может видеть никто: с одной стороны - стена сарая, с другой - я сижу, от нее отвернувшись. А по команде «Стоп, мотор!» на нас быстренько накинули одежду. И все.
- Говорят, во время демонстрации фильма в Марселе белоэмигранты рыдали и бросали на сцену цветы?
- Они просто завалили нас цветами, кричали вдогонку: «Целуйте Родину, целуйте нашу землю».
Бесконечный патриот
- В 60-е годы поговаривали, мол, «Стриженов конфликтует с режиссерами, капризничает, отказывается от ролей, из-за чего у него скандал с Госкино, даже вышел приказ, запрещающий снимать»... Такое было?
- У меня был один-единственный крупный конфликт - с министром культуры СССР Н. Фурцевой из-за моего отказа играть роль Болконского в «Войне и мире» Бондарчука.
- Вы же были друзьями с Бондарчуком. Почему отказались?
- Мой отказ совершенно не касался Сергея. Причина в другом. У меня внутри накопилась такая, мягко говоря, неприязнь к этому главку под названием Минкультуры... Я так и сказал Фурцевой: «За поручика выдвигаете меня на Ленинскую, а сыграть простого советского человека, например директора совхоза, не даете. Опять эполеты князя вешаете...» Я сделал пробу, но сниматься отказался. Меня вызвала Фурцева, я приехал. Думал, побеседуем по-дружески, один на один. Открываю дверь, а там... вся коллегия, чиновники отдела культуры ЦК, директор «Мосфильма», руководство съемочной группы «Войны и мира». Ну я и выдал при всех: «Сниматься не буду. Вот вы хотите, а я не хочу!» И ушел... Мне потом сказали, что у нее в столе лежал готовый указ о присвоении мне звания «народного».
Через некоторое время, в 1969-м, все-таки удостоили. Стал «народным» в очень хорошей компании - Слава Тихонов, Кеша Смоктуновский, Олег Ефремов, Таня Доронина...
- Так был приказ, запрещающий вас снимать?
- Если и был, то негласный. Вот отказывался часто. Потому что давным-давно решил, что у меня все будет единожды: один белогвардеец, один путешественник, один мент, один летчик... А штамповать - нет, извините!
- Как выяснилось, характер у кумира зрителей советских времен не сахар. Скажите, а трения с режимом у вас были?
- Я - бесконечный патриот из очень хорошей русской патриотичной семьи. Отец командовал полками, брат лег за Сталинград в 23 года. Сам мальчиком работал в войну... Сыграл Овода - любимый образ молодежи... Какие ко мне могут быть претензии у режима? Ну не хотел я в партию с ее бесконечными партсобраниями. Уж лучше с девушкой лишний раз повстречаться...
- Олег Александрович, последний фильм с вашим участием («Живи вместо меня») вышел в 2000 году. Какие у вас ощущения от нового русского кино?
- А это никакое не новое. Виктория Токарева написала сценарий. Там и оператор прекрасный - Юра Любшин, сын Станислава Любшина, режиссер - Володя Басов-младший. Все свои. Это мое кино. В другом бы я и не стал сниматься.