НЕТ никаких сомнений в том, что мы находимся сегодня с Еврaопой в состоянии холодной войны. Глобальное противостояние принимает хорошо знакомые очертания. Возобновилась гонка вооружений. Причем рухнули даже те слабые ограничители, которые удалось воздвигнуть Брежневу и Никсону в начале 70-х. Россия и США активно размежевываются по разные стороны локальных конфликтов по всему периметру земного шара. В Корее, Иране, Ливане, Афганистане, Косово, да собственно везде, где угодно, - мы сидим по разные стороны стола переговоров. В ответ на попытку возродить «санитарный кордон» по своей западной границе, Россия расширяет плацдарм в Латинской Америке. Мы кроем Венесуэлой Украину и Кубой Грузию. Не вызывает сомнений, что следующей на очереди будет Африка, и далее без остановок будет пройден весь «маршрут боевой славы» эпохи ядерного паритета. И все это, конечно, под канонаду перепалки по проблеме прав человека. Куда ж без этого...
И все же у второго издания холодной войны есть свои особенности. Время внесло, так сказать, редакторскую правку. Эту схватку «на ковре» и «под ковром» ведут не враги и даже не противники, а «стратегические партнеры». Это теперь не идейное противостояние, а такая «товарищеская разборка». Более того, обе стороны теперь клянутся и божатся, что исповедуют одни и те же «общечеловеческие» и «демократические» ценности. Из «заклятых врагов» Россия и Запад стали «заклятыми друзьями».
В нравственном плане для обеих сторон такая холодная война даже хуже, чем предыдущая. Она провоцирует лицемерие и двурушничество. Ведь совершенно не случайно слова «двойной стандарт» стали самыми популярными в современном политическом лексиконе. Система международных отношений гниет изнутри, до поры сохраняя свой внешний лоск.
Как незаметно для себя мы скатились к новой войне? По правде говоря, она никогда и не прекращалась полностью. Считается, что холодная война кончилась с крахом коммунизма. Но что такое коммунизм - миф, идеологический фантик. Борьба всегда шла между Россией и Западом как двумя культурами, имеющими разную историю и природу, ориентированными на разные ценности. Она велась в разное время с разной интенсивностью, и иногда приобретала причудливые, порой даже экзотические формы. Но суть оставалась неизменной - это было самое настоящее столкновение цивилизаций. Поэтому, когда сегодня новомодные американские философы пишут о том, что на смену эпохе противостояния идеологий пришла эпоха противостояния цивилизаций, - это чушь. Всегда было одно и то же - борьба разных культур между собой за влияние, духовное, политическое, экономическое. Ничего в этом отношении не поменялось, никакой новой эпохи не наступило. А то, что в один момент это столкновение приняло характер борьбы «коммунизма» с «демократией», так это историческая случайность.
Но Запад, увлекшись, действительно в один момент поверил, что борется не с Россией, а с коммунизмом. Десятилетиями вынашивалась утопия о народе, изнывающем под тоталитарным игом и жаждущем свободы. Западной культуре, как ни одной другой, присуще мессианство, стремление навязать окружающим свои собственные ценности в качестве универсальных. Россия казалась самой благодатной почвой для распространения либеральных идей.
Действительно, пока советское правительство вовсю «распекало» Америку с Европой, население льнуло к динамикам, слушая «западные голоса», несущие «слово правды». Но одновременно оно жадно листало ходившие по рукам каталоги с изображением невиданных «шмоток», от одного вида которых начинала кружиться голова. Голоса твердили о свободе, а в подсознании советского человека эта свобода прочно связывалась с манящими картинками каталожных чудес. Свобода должна была все это дать, и потому была столь желанна.
Известный чикагский авторитет однажды сказал, что доброе слово и пистолет действуют лучше, чем просто доброе слово. Оказалось, что либеральное слово и иллюстрированный каталог также действуют лучше, чем просто либеральное слово... Когда говорят о привлекательности западного образа жизни, всегда нужно уточнять, что именно имеется в виду. Боюсь, что тех, кто жаждет свободы и связанной с ней гражданской ответственности, неизмеримо меньше, чем тех, кто просто стремится к комфорту, который сопровождает жизнь в западном обществе.
Выяснилось, однако, что свобода не так очевидно связана с комфортом и ширпотребом, как это казалось советскому человеку, и он достаточно быстро к ней охладел. Либеральное семя было брошено в русскую почву щедрой рукой, но вместо отборной пшеницы взошла конопля. Американцы остались разочарованы, к европейцам вернулись прежние страхи. Новая холодная война - это кризис неоправданных ожиданий.
Вообще отношения России с Западом асимметричны. Для Запада Россия - это вопрос внешней политики, часть его сложных отношений с «миром варваров». Для России Запад - это вопрос культуры, вопрос выбора путей внутреннего развития. Начиная с Петра, мы на себя смотрим сквозь Запад. И только большевики заставили Запад один раз задуматься, предложив универсальную философию, выходящую за рамки национальной. Герой романа Голсуорси говорит мимоходом на лондонской вечеринке 20-х годов, что, мол, надо бы съездить в Москву, там сейчас рождаются свежие идеи... Сейчас к нам едут только за дивидендами. Битву за идеи мы проиграли, у нас нет больше таких амбиций, мы разделяем «универсальные ценности». И поэтому дело не в кока-коле. Запад, конечно, это не только кока-кола, но после победы поле битвы принадлежит мародерам. При снятой голове по волосам не плачут. Мы запиваем сладкой водой горькое интеллектуальное поражение.
Но и победитель пал жертвой собственных иллюзий. Запад жил ожиданием полной европеизации России. Следствием признания духовного лидерства Запада должно было бы стать и признание его экономического и политического лидерства. Поведение ельцинской элиты давало все основания поверить в эту сказку. Но уже и при «позднем» Ельцине стало ясно, что демократические ценности плохо приживаются в России. А когда «подфартило» с ценами на нефть, то все окончательно стало на свои места. Запад есть Запад, Восток есть Восток.
С Западом произошло то же, что и с героем известного романа Солженицына. Рассчитав получить две «пайки» на ужин, он, получив одну, остался совершенно голодным, хотя съел столько же, сколько обычно. Случился острый приступ демократического мессианства. Россия в ответ вспомнила слова Великого Петра, что у нее есть только два союзника - армия и флот. Отношения «партнеров» окончательно зашли в тупик.
Мы оказались в тупике «одинаковости». Чем больше мы твердим о своей похожести, о приверженности одним ценностям, тем больше рождается подозрений и недоверия. России надо набраться мужества, чтобы сказать: «мы - другие». Западу должно хватить мудрости, чтобы признать право России быть другой. Это непросто, потому что Запад давно разучился признавать это право за кем бы то ни было.
Лучшее, что мы можем сделать друг для друга сегодня, - это вернуться к проверенным принципам политики мирного сосуществования, невмешательства во внутренние дела друг друга. Это охладит пыл. Не надо стремиться стать родственниками, лучше останемся приличными соседями.
ОПРОС ПО ТЕМЕ
Чем отличается историческое предназначение России от исторического предназначения Запада?
Игнатенко Марина, 36 лет, воспитатель детсада, г. Егорьевск:
- Запад всегда был образцом для подражания. Там сумели внушить миру, что у них все самое лучшее и за ними нужно тянуться. Своей исторической миссией считают обязанность «осчастливить» весь мир, навязав жизнь по своему образцу, и где-то у них это и получилось. А историческую миссию нашей страны лучше всего описал Задорнов: Россия показывает всему миру, как жить не надо! Вечно у нас то революции, то кризисы... Но я считаю, что России ни в коем случае нельзя идти по западной «дорожке»: если наша страна перестанет быть такой, какая есть, мир много потеряет. Все станет слишком правильным и скучным.
Попова Наталья Сергеевна, 50 лет, преподаватель истории и обществознания, г. Воскресенск:
- Каждый человек несет в себе биологическое и социальное начала. Каждый народ пропагандирует одно из них. Запад реализует биологическую суть человека: вкусно поесть, комфортно устроиться. И весь мир они тому же учат. Россия - другое дело. У нас сначала чувство. И миссия России в том, чтобы сохранить в человеке великую тягу к духовному началу. Способность чувствовать, переживать «гнездится» именно у нас, а не на Западе.
Одинокова Нина Михайловна, 72 года, работник химкомбината, г. Калуга:
- У любой страны историческая миссия - борьба за свое первенство. Запад действует путем агрессии, любыми методами добиваясь своего превосходства, а Россия пытается доказать, какая она хорошая, вечно всем помогая. Из-за этого мы часто в дураках остаемся, но я не думаю, что когда-нибудь Россия будет вести себя по-другому. Менталитет у нас такой, ничего не попишешь.