– Адвокатура, телевидение, книги… Насколько органично все это сосуществует, не противоречат ли различные ипостаси друг другу?
– Все вполне органично. Поскольку объединяется одной целью и направлено на правовое просвещение. А тут все средства хороши.
– А какое отношение к вашей профессии имеет шоу «Три угла»?
– Помимо профессии адвоката у меня есть еще и профессия медиатора, которой я обучался в Америке. Медиатор – юридический посредник, специалист по переговорам, который пытается примирить все стороны конфликта. Сейчас об этой профессии много говорят, но что она собой конкретно представляет, у нас почти никто не знает. Главная цель программы – показать, как медиация действует практически. Каждый раз мы стараемся найти некое компромиссное решение по той или иной общественной проблеме.
– В ваших дискуссиях принимают участие высокопоставленные чиновники. Наверное, очень непросто зазвать их на съемки?
– К сожалению, наше телевидение пестует программы, в которых царят ругань и склоки, но, оказывается, есть большая потребность и в других передачах. Пришло время собирать камни. И люди, которые это осознали, идут к нам с удовольствием.
– В программе «Час суда» вы выступаете в роли судьи. Хотя судьями у нас становятся бывшие милиционеры или следователи, но никак не адвокаты.
– Я выступаю как третейский судья. Эта роль органична для адвоката. В действительности же адвокату стать судьей очень сложно. Вот эта проблема формирования наших судов из прокурорских и милицейских чинов и есть причина того, что суды из органов защиты превратились в органы обвинения.
– В процессе между Биланом и наследниками Айзеншписа вы поддерживали последних. Ситуация с победой Билана на «Евровидении» как-то изменила вашу позицию?
– Мне очень приятно, что Россия победила на «Евровидении». Но процесс продолжается, и, думаю, в ближайшее время дело будет завершено. Я сейчас не буду анализировать правовую составляющую этого дела, у меня к нему свое отношение, скажу только, что моя позиция никак не изменилась. И тут во мне говорит даже не столько адвокат, сколько живой человек. Когда я увидел, как проект «Дима Билан» был отобран у вдовы Айзеншписа и его сына Миши, я сразу сказал, что буду заниматься этим делом. Здесь очевидная несправедливость.
– В свое время вы также говорили и о том, что поддерживаете наследников Николая II. Как вы отнеслись к решению суда, не признавшему их жертвами политических репрессий, то есть потерпевшими?
– Дело в том, что у нас в стране так сформулирован закон, что признание стороны потерпевшей влечет за собой возможность реабилитации и возвращения материальных издержек. Думаю, здесь решение было принято скорее исходя из этого. Царь считался хозяином земли российской, значит, все наследники тоже являются хозяевами земли российской. Тем не менее, я считаю, что можно и нужно было признавать их жертвами политических репрессий.
– В фильме «Любовь-Морковь» Саши Стриженова на вас была сделана откровенная пародия. Не обиделись?
– Обижаться на пародию – это глупо. Нужно уметь посмеяться над своими недостатками. Между прочим, фамилию этому адвокату придумал я сам: в сценарии было написано адвокат «а-ля Астахов», я говорю: назовите его Аристархов. И играть этого адвоката тоже должен был я сам, но съемки этой сцены проходили как раз в тот день, когда я записывал очередной блок «Часа суда»! Очень жалею, что не смог приехать.